За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина

спросил я пивоварову жену. “Спился, батюшка”, – отвечала она».

Но едва ли на сей раз речь идет о том самом напитке из лимонного сока и коньяка, которым заманивали покупателей «Вольф и Беранже». В самом деле – откуда в глуши, на почтовой станции лимоны? Скорее всего – это просто чай с ромом, очень распространенный в русской провинции горячительный (во всех смыслах) напиток. Его, к примеру, подавали на именинах Татьяны:

Оставя чашку чая с ромом,

Парис окружных городков

Подходит к Ольге Петушков.

И сам Пушкин не брезговал этим напитком. Во всяком случае, в этом уверен Кирилл Семенович Раевский, болдинский диакон, который рассказывал сыну, а тот – пушкинисту А.И. Звездину: «Пушкин занимался по ночам; все на селе и в доме спят, а он пишет; он был живой, порывистый, вскочит и ходит, ходит из угла в угол задумчиво, заложив руку за спину; вдруг садится к столу и пишет, пишет; всегда перед ним на столе чай с ромом в бокале… Ходит, подойдет, – выпьет глоток, опять ходит, вдруг к столу и пишет, пишет…». Этот рассказ подтверждает сам Александр Сергеевич в письме к жене: «Знаешь ли, что обо мне говорят в соседних губерниях? Вот как описывают мои занятия: “Как Пушкин стихи пишет – перед ним стоит штоф славнейшей настойки – он хлоп стакан, другой, третий – и уж начнет писать! – Это слава”». Действительно, холодной, промозглой осенью в деревне, да еще и ночью, горячий чай с ромом или «штоф славной настойки» заставляет кровь веселее течь по жилам.

Павел Андреевич Вяземский рассказывает в «Старой записной книжке» такой анекдот: «Хозяин дома, подливая себе рому в чашку чая и будто невольным вздрагиванием руки переполнивший меру, вскрикнул: “Ух!” Потом предлагает он гостю подлить ему адвокатца (выражение, употребляемое в среднем кругу и означающее ром или коньяк, то есть, адвокатец, развязывающий язык), но подливает очень осторожно и воздержно. “Нет, – говорит гость, – сделайте милость, ухните уже и мне”».

В самом деле, не ухнув хорошенько чаю с ромом, российские дороги было не одолеть. А согревшись им и прикорнув у печки в ожидании прогонной тройки, можно вспомнить гостеприимную Москву, где друзья устраивали в честь именин Натальи Николаевны торжественный вечер, «да какой вечер! шампанское, лафит, зажженный пунш с ананасами – и все за твое здоровье, красота моя», а потом, перед дальней дорогой, «обед со стерлядями и с жженкой». Или помечтать о тех временах:

Когда благому просвещенью

Отдвинем более границ,

Современем (по расчисленью

Философических таблиц,

Лет чрез пятьсот) дороги, верно,

У нас изменятся безмерно:

Шоссе Россию здесь и тут,

Соединив, пересекут.

Мосты чугунные чрез воды

Шагнут широкою дугой,

Раздвинем горы, под водой

Пророем дерзостные своды,

И заведет крещеный мир

На каждой станции трактир.

Глава 7

«Мой идеал теперь – хозяйка, мои желания – покой, да щей горшок, да сам большой…». Пушкины за семейным столом

1

В Москве семейство Гончаровых приняло Пушкина более благосклонно, он становится официальным женихом Натальи Николаевны и 18 марта 1830 г. уже пишет Вяземскому, что «распутица, лень и Гончарова не выпускают меня из Москвы». А впрочем, Пушкина все еще терзают сомнения. Что думает о грядущей свадьбе его невеста? Сможет ли он обеспечить ей такую жизнь, которой она достойна? Не раскается ли она вскоре, не будет ли сожалеть о своем согласии? Он-то пытается поправить свои денежные дела и дела своей невесты, то умоляет ее родителей сыграть свадьбу без приданого, ищет деньги взаймы в Москве и Петербурге. Хоронит дядю, «надо признаться, никогда еще ни