Двуликий Берия - Борис Соколов

Ему вторил Репин: «Фронт требовал самолеты, и дефекты устранялись на месте. А там в результате гибли летчики».

А Шиманов уточнил: «Бракованных самолетов за время войны было принято около пяти тысяч. Шахурин создавал видимость, что авиационная промышленность выполняет производственную программу, и получал за это награды. Вместо того, чтобы доложить народному комиссару обороны, что самолеты разваливаются в воздухе, мы сидели на совещаниях и писали графики устранения дефектов на самолетах. Новиков и Репин преследовали лиц, которые сигнализировали о том, что в армию поступают негодные самолеты. Так, например, пострадал полковник Кац».

О том же говорил на суде и Селезнев: «Масса моторов выходила из строя. Беру на себя вину, что военпреды сдавали в части формально «годные», а на самом деле дефектные самолеты».

А маршал Новиков, признавая в целом свою вину, попытался хоть как-то оправдаться: «Командовал ВВС с апреля 1942 года по март 1946 г. Порочная система приемки самолетов существовала до меня.

На фронтах ощущался недостаток в самолетах, и это обстоятельство меня вынудило не реагировать на различного рода дефекты. В итоге я запутался. К тому же я не инженер, в силу чего ряд технических вопросов я просто недоучитывал.

Основным преступлением я считаю, что, зная о недостатках в самолетах и что эти недостатки накапливаются, я не доложил Ставке и Наркому обороны и этим самым покрывал антигосударственную практику Шахурина».

Действительно, Новиков военно-технического образования не имел, да и в авиацию был переведен из пехоты в 1933 году сразу — начальником штаба авиабригады, так что летать на боевых самолетах ему вообще не доводилось.

Не выбился из общего покаянного хора на суде и Григорьян: «Будучи заведующим отделом ЦК ВКП(б) по авиационному моторостроению, я знал, что бывший нарком авиационной промышленности Шахурин в погоне за количественными показателями выполнял планы выпуска авиационной техники, не обеспечивая ее надлежащего качества, в результате чего авиационная промышленность выпускала значительное количество недоброкачественных самолетов и моторов, имевших серьезные конструктивные недоделки и производственный брак.

Я виноват в том, что зная, что Шахурин выпускал и поставлял на вооружение ВВС бракованные самолеты и моторы, не принимал мер к пресечению этой деятельности.

Различными поощрениями и подарками поставили меня, как и других работников авиационных отделов ЦК ВКП(б), в зависимое положение. Получил отдельную квартиру, представлялся Шахуриным к награждениям».

Другой представитель ЦК в авиапроме, Будников, тоже постарался свалить основную вину на Шахурина: «Получал сигналы, в частности во время подготовки наступления на Орловско-Курском направлении.

Дефекты были скрыты и выявлялись только на фронте.

Шахурин не занимался работой. Он не занимался с директорами. Он не занимался с людьми. Не было борьбы с браком».

В приговоре было отмечено, что «в системе Наркомата авиапромышленности и ВВС Красной Армии существовала антигосударственная практика, приводившая к тому, что на протяжении войны и в последний период… выпускались бракованные самолеты и авиамоторы, которые затем преступным путем протаскивались на вооружение авиационных частей».

Приговор примерно соответствовал положению подсудимых в военно-промышленной иерархии. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила: Шахурина — к 7 годам тюремного заключения, Репина — к 6 годам, Новикова — к 5 годам, Шиманова — к 4 годам, Селезнева — к 3 годам, Будникова и Григорьяна — к 2 годам. Но вышли все осужденные на свободу только после смерти Сталина.

Был также наложен арест на имущество, лично принадлежавшее осужденным. Гражданский иск к ним был определен в сумме более 520 тыс. рублей. По ходатайству Военной Коллегии Верховного Суда СССР Президиум Верховного Совета СССР 20 мая 1946 года лишил Шахурина, Репина, Новикова и Селезнева воинских званий. Осужденные были лишены правительственных наград. В то же время, учитывая заслуги осужденных в годы Великой Отечественной войны, Сталин дал указание приговорить их к не слишком большим срокам заключения.

В результате «дела авиаторов» Маленков, отвечавший в Политбюро за авиационную промышленность, был на несколько месяцев освобожден от работы в аппарате ЦК и направлен в командировку в Ташкент. Однако при этом он остался членом Политбюро и Оргбюро.

Существует мнение, что само «дело авиаторов» было затеяно Сталиным (и Абакумовым) именно для дискредитации Маленкова. Однако при ближайшем рассмотрении эту версию, оказывается, невозможно подкрепить фактами.

Начнем с того, что Абакумов никак не мог сам инициировать «дело авиаторов». Прерогатива начинать дела такого уровня, затрагивающие маршалов и министров, принадлежала Сталину, и здесь он никакой самодеятельности органов госбезопасности не допускал. А уж в случае с «делом авиаторов» 1946 года все достаточно очевидно. Ведь Василий Сталин с критикой положения в авиации наверняка обратился не к Абакумову, а к своему отцу. А Сталина, конечно, очень волновало состояние советских ВВС. Ведь они становились одним из основных видов оружия в начинающейся «холодной войне». И вполне логично, что следствие он поручил не главе наркомата госбезопасности Меркулову, а главе военной контрразведки Абакумову. Судьбу Меркулова он решил еще в октябре 1945 года, и в феврале 1946 года его смещение с поста руководителя органов государственной безопасности было делом нескольких недель. Абакумов уже был намечен в качестве преемника Меркулова, и, естественно, Сталин поручил следствие по столь важному делу ему, а не Меркулову. Тем более что для этого был и формальный повод. В деле о поставках бракованной авиатехники большинство фигурантов были военными, представлявшими как руководство авиапрома, так и командование ВВС. Но совсем губить руководителей авиапрома и ВВС Сталин не собирался. Никакой угрозы для себя с их стороны он не видел и допускал, что они еще могут пригодиться. Поэтому назначил им довольно небольшие сроки заключения — так сказать, в воспитательных целях. Правда, тот же Новиков, например, так и просидел в тюрьме до смерти Сталина, хотя пятилетний срок его заключения истек еще в апреле 1951 года. Вероятно, Иосиф Виссарионович так и не успел решить, что с ним делать после освобождения. В последние годы жизни Сталин из-за резко ухудшившегося состояния здоровья работал гораздо медленнее, чем прежде, и до Новикова у него просто руки не дошли, а освобождать маршала из заключения без сталинской команды боялись.

Также Сталин явно не собирался избавляться от Маленкова. Удаление Георгия Максимилиановича из Москвы на несколько месяцев носило чисто «воспитательный» характер. Сталин хотел дать урок и Новикову, и Шахурину, и Маленкову, и их подчиненным, чтобы они больше не занимались приписками и фальсификациями, чтобы не сообщали об успешных испытаниях, которых не было, и только. Никакого политического значения дело авиаторов не имело. Его значение было только военно-экономическим. Сталин захотел немного взбодрить собственный военно-промышленный комплекс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});