Victory значит победа - Tora-san

Но в следующий момент все это вылетело у меня из головы, протест потонул в поцелуе, которым Сириус накрыл мои губы. Не отрываясь от них, он повлек меня вглубь номера. Ноги наткнулись на препятствие, колени подогнулись, и я опустилась на кровать.

— Сириус… — пробормотала я, кое-как собрав мысли в кучу.

Черт, мне не хотелось отвлекаться от этого преувлекательного занятия, но…

— Сириус… — повторила я, потому что он, найдя мою шею не менее соблазнительной, скользил по ней губами.

— Что? — Он поднял голову и с тревогой посмотрел мне в глаза. — Тебе не нравится?

В смутном сожалении, что прервала такой момент, я покачала головой.

— Не в этом дело… Просто мы забыли о Гарри… Он же не знает ни где мы, ни что с нами…

Сириус секунду или две продолжал смотреть на меня. Затем, пробормотав что-то типа «вот я дурак», потянулся за мантией. Проследив за созданным им Патронусом, пронесшимся сквозь стену, он вернулся на кровать.

— Спасибо, что обо всем помнишь, — тихо сказал он, заключая меня объятия.

— Если бы обо всем, — вздохнула я, положив голову ему на плечо. А многое мне бы хотелось просто забыть.

— Ведь Гарри тебе совсем не чужой, можно сказать, самый родной…

— Что?

Я ощущала странную безмятежность, такую, что все вокруг сейчас казалось второстепенным, что ли. Не было того хаоса, что окружал меня последние четыре месяца, а существовала спокойная темнота гостиничного номера, в которой были только я и Сириус.

— Если все правда, то вы с Гарри приходитесь родственниками.

— Прости, что?!

С неохотой открыв глаза, я выпрямилась.

— Если ты действительно сестра Лили, то Гарри твой племянник, — сказал серьезно Сириус.

— Ты опять? — Я уже не знала, сердиться мне или смеяться.

Гарри — мой племянник?! Так как Гарри был куда как реален, чем погибшая сестра Лили и сама Лили, то это заявление казалось более чем невероятным.

— Любимая, я просто хочу разобраться.

При слове «любимая» мое сердце екнуло. И я готова была лишь ради него простить Сириусу его упорство в отношении моего мнимого родства с Лили Поттер.

— А я не очень. Во-первых, как я могу быть тетей Гарри, если старше его всего на шесть лет?

Сириус хотел ответить, но я не дала ему возможности это сделать.

— И, Во-вторых, самое главное: у меня есть моя родная семья. Родная, я подчеркиваю! Или ты хочешь сказать, что мои родители вовсе не мои, а я — приемная?

Я выжидающе уставилась на него. Сириус молчал, не отводя взгляда.

— Поговорим об этом завтра, — произнес он по истечении целой минуты. — Вернее, уже сегодня.

— Вот, — пробормотала я.

Нет ответа на этот вопрос. И не может быть. Потому что я без всякой тени сомнения могу сказать, что мои родители самые настоящие, родные. Я помню их всю свою жизнь. Я похожа на них, правда, не так сильно, ведь я рыжая и светлокожая, хотя в семье больше нет рыжеволосых. Но одним из первых сознательных вопросов, которые я задала маме, был: почему я одна такая? И не могла не задать: мои волосы, как маяк, притягивали ко мне неуемное внимание окружающих людей, которое причиняло массу неудобств. Так вот, мама сказала, что этот цвет волос проявляется в нашей семье через поколение. Мне пришлось поверить, так как к тому времени из старшего поколения осталась единственная бабушка, да и она не была рыжей.

Верю и сейчас. Неужели родители стали бы мне врать, скрывать что-то? Ради чего? Поэтому у меня не было повода подозревать их в чем-то. Тем более что все происходило с точностью до наоборот: забота иногда переходила всякие границы. Конечно, это может как-то насторожить, но к чему мне придраться? К тому, что мама закатила грандиозный скандал, когда я в шестнадцать лет перекрасилась в жгучую брюнетку? Или к тому, что родители пытались оградить меня от «тлетворного» влияния моей подружки, хотя ее и правда иногда заносило на поворотах? Мои мама и папа очень хорошие люди, и я их безмерно люблю, несмотря ни на что.

А что касается того, что Сириус с таким упорством старается разглядеть во мне погибшую(!) сестру Лили Поттер, может, она в его жизни что-то значила? Нет, вряд ли… Она была, я помню Ремус говорил, младше их, Лили и Мародеров, на тринадцать или четырнадцать лет. А когда произошли все те трагические события, этой девочке было всего семь — восемь лет. Кстати, Сириус вообще видел ее?

Я посмотрела на него. Он лежал на спине, а я пристроилась сбоку. Прижавшись щекой к его плечу, слышала его дыхание, ровное и, кажется, не сонное. Спросить или не надо? Он может подумать, что я заинтересовалась этой неизвестной мне девочкой, и это подтолкнет его к расследованию с новой силой. А я только хочу выяснить, почему он это делает?

— Сириус, ты спишь?

— Нет.

— Можешь ответить мне на один вопрос, не спрашивая ни о чем?

— Попробую, но ничего не обещаю.

Он что, серьезно?

Я незаметно вздохнула.

— Скажи, ты когда — нибудь видел ее?.. Ну, в смысле, сестру… э-э… Лили?

Сириус пошевелился, поворачиваясь.

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто ответь.

Не надо было спрашивать, вон какое удивление вызвала своим внезапным вопросом. Но мне было жутко любопытно.

— Да, я видел… ее, — подумав, сказал он. — Несколько раз.

— Можешь не продолжать. Спасибо.

И что мне это дало? Только сильнее разожглось любопытство. Как выглядела та девчонка, личность которой все пытается наложить на меня Сириус?

Он повернулся на бок, глядя на меня.

— Я не собираюсь объяснять, зачем мне… — начала я.

— Ну и не надо, — легко согласился он. — Я просто хочу сказать тебе, как ты мне дорога.

— Ты мне тоже…

Его признание ввело меня в небольшую растерянность. И в волнение.

— Я люблю тебя.

Последовавшая тишина не торопилась прерываться. Это был тот волшебный миг, при котором земля должна уйти из-под ног от счастья или вырасти за спиной крылья и вознести к небесам. Это, может быть, и произошло бы со мной, если бы я стояла. Я чувствовала, что нужно немедленно что-то ответить, Сириус ждал, я видела. Всего три слова. Но мне что-то мешало.

когда-то я пообещала себе ни при каких обстоятельствах не признаваться кому бы то ни было в любви, а в первую очередь ни за что не влюбляться. Слишком глубоко была ранена моя гордость после того, как наши с ним чувства предал человек, который был для меня всем. Человек, исчезнувший вместе надеждой на лучшее накануне моего дня рождения, не сказав ни слова. Удалился из моей жизни, словно нажав «Delete». А всего — то полчаса назад я его снова встретила.

Что это, злой рок? Насмешка судьбы?

Я прикрыла глаза, избавляясь от образа Алекса. Зачем он опять появился?.. Я только начала жить без боли, что в первые дни просто сжигала меня изнутри. И вот теперь где-то глубоко затрепетал отголосок непонимания, напоминая о прошлом.

Легкое прикосновение к руке заставило меня открыть глаза.

— Сириус, я…

Что я собиралась сказать? Может быть, оправдаться? Или все-таки признаться?

Сириус не дал мне закончить, видно, почувствовал мое смятение.

— Если ты не уверена в своих словах, лучше промолчи.

Прямо философия. Я невольно улыбнулась в темноте. Протянула ладонь к его лицу, провела кончиками пальцев по слегка заросшей щеке.

— Я уверена в своих чувствах и словах, — чуть хрипловато сказала я. Надо же, и откуда в моем голосе эта томность? Впрочем, она мне на руку. — Хочешь докажу?

Когда я научилась так говорить? Это просто какая-то ночь открытий…

Сириус ответил положительно, что неудивительно, и я принялась претворять свои слова в жизнь. Как говорится, кто не рискует…

Поглощенная «доказательством» огромного и светлого чувства к самому любимому мужчине на свете, я ощутила его горячую ладонь на талии. Она медленно переместилась дальше, сдвигая вверх рубашку и обнажая мой живот. Пальцы нежно коснулись его.

— Я люблю тебя… — едва слышно шепнула я.

Похоже, ночь обещает быть долгой и бессонной…

* * *

Флэшбэк. Двадцать один год назад.

Хогвартс — Экспресс замедлил ход и остановился. По коридору поезда к дверям устремилась толпа школьников. С платформы послышались приветствия встречающих.

Ремус оглянулся в дверях купе на не торопящегося выходить Сириуса, в самый последний момент решившего зачем-то заглянуть в свой сундук.

— Бродяга, ты скоро? — нетерпеливо спросил Джеймс.

Мимо их купе только что прошли их однокурсницы — гриффиндорки.

— Уже, — отозвался Сириус, взял сундук и вышел в коридор, опередив друзей.

— Кажется, он не в настроении, — прокомментировал Джеймс, последовав за ним. — Что же с ним случилось?

— Похоже, Сириус не в восторге от предстоящей встречи с родней, — тихо сказал Ремус.