Повести моей жизни. Том 2 - Николай Морозов

И я не ошибся в этом. На следующий же день, когда он вместе с Баранниковым выехал навстречу Мезенцову, идущему молиться в свою часовню, он прошел мимо него, ничего ему не сделав. Он выехал на следующий день, и повторилось то же самое. 

— Оставь это дело, Сергей! — сказал я ему, придя после его второго выступления. — Ты только измучишь себя и никогда не будешь в состоянии вонзить в кого бы то ни было свой стилет.

— Нет! — меланхолически ответил он мне. — Я пересилю свое мягкосердечие, губительное для революционера, хотя бы пришлось умереть после этого. А вот тебе, — прибавил он, явно чтоб перевести разговор на другую тему, — опять предлагаю ехать на освобождение товарища по твоему процессу. 

— Кого? 

— Иди к Малиновской, и тебе там все расскажут, — сказал он мне с таинственной улыбкой.

2. Рекогносцировка

Это было осенью 1878 года. 

Когда я пришел в квартиру Малиновской в Измайловском полку, она бросилась мне навстречу с каким-то особенно радостным видом. 

— Мы вас ждем уже второй день! — воскликнула она. — Почему вы не были у нас вчера? 

— Все время просидел у Александра (Михайлова) и у него же остался ночевать. 

— А нам вы совершенно необходимы! 

— Что такое? 

— Мы хотим просить вас освободить Брешко-Брешковскую. 

Это была одна молодая и чрезвычайно симпатичная женщина, осужденная на четыре года каторжных работ за участие в пропаганде среди крестьян. Я уже знал, что ее собирались скоро везти в Сибирь[58]. 

— Успею ли подготовить освобождение? Ведь ее повезут если не сегодня, то завтра. 

— Уже увезли вчера! Но вы попытайтесь. Мы собрали для этого триста рублей денег. Она объявит себя в Нижнем больной и откажется ехать далее. Она рассчитывает задержаться по болезни на неделю. 

Я стал соображать, что тут можно сделать. 

— До Нижнего Новгорода, — ответил я наконец, — ничего нельзя предпринять, потому что ее повезли по железной дороге, и я не догоню. А за Нижним возят в Сибирь на тройках в сопровождении двух жандармов. Там можно ее отбить, если я найду себе еще троих товарищей. 

— А как это сделать? 

— Я не люблю сложных и дорогостоящих планов. Смелые и простые способы всегда осуществимее. Мы, например, выйдем пешком на дорогу, как простые гуляющие, и сядем где-нибудь у мостика через ручей. Перед тем как жандармы подъедут, можно будет вынуть из мостика два или три бревна и крикнуть их ямщику, чтоб ехал осторожнее, так как мост прогнил и продавился. А когда ямщик призадержит лошадей, тогда я и еще один из товарищей воткнем по колу в спицы их задних колес. Колеса не будут вертеться, и им нельзя будет умчаться, а мы, прицелившись в жандармов и в ямщика из револьвера, прикажем всем немедленно выйти из телеги. Затем мы их свяжем и, оставив на дороге, ускачем на их же собственных лошадях в Нижний, где Брешковской нужно иметь верное убежище на месяц, до тех пор пока не прекратятся облавы на нее. 

— А вы сами останетесь в Нижнем? 

— Мы освободим ее загримированными, и нас никто не будет в состоянии узнать, тем более что теперь начинается нижегородская ярмарка и весь Нижний будет полон приезжими из разных городов. 

— Вот будет кавардак, — сказала Малиновская, — когда жандармы начнут обыскивать и задерживать целые тысячи приехавших купцов! 

Она звонко рассмеялась, представляя в своем воображении всеобщий переполох коммерсантов, приехавших туда исключительно для торговых сделок. 

— Но только как же я узнаю, что она приехала в Нижний? — спросил я. 

— Там есть у нас знакомый, известный губернский деятель Фрейлих, он всех знает в Нижнем и настолько сочувствует нам, что сейчас же разведает, в тюрьме она или в больнице и когда ее увезут. 

— А еще есть там кто-нибудь из сочувствующих? 

— Есть один студент, Поддубенский, и один городской врач. 

— Тогда давайте мне все эти адреса и рекомендации, и я завтра же уезжаю. Ни минуты нельзя терять! 

На другой день я отправился в Нижний Новгород в восторге от такого симпатичного мне поручения. Мне было тогда двадцать четыре года, я недавно был выпущен из темницы после трехлетнего одиночного заключения за «хождение в народ», и мне страстно хотелось совершать самые героические подвиги, особенно же спасать своих друзей от гибели и опасностей. В случае нужды я хотел попытаться отнять Брешковскую даже единолично, неожиданным появлением в ближайшем удобном месте, варьируя свой план, судя по условиям местности, которую я решил предварительно исследовать. 

«Там, — думал я, — на дороге в Сибирь ясно будет видно, что надо делать. Только бы приехать вовремя!» 

И я приехал. 

— Куда прикажете? — спросил меня извозчик у крыльца Нижегородского вокзала. 

— В какую-нибудь гостиницу! 

Экипаж въехал в глубокий овраг, по обе стороны которого на высотах, разделенных новыми такими же оврагами, были рассыпаны дома, домики и церкви с золочеными и просто крашеными главами. 

Извозчик привез меня в гостиницу, где мне дали во втором этаже небольшой чистенький номер с двумя окнами. Оставшись один, я тотчас выглянул в одно из них и увидел перед собою скверик, на который выходил фасад моей гостиницы, а посреди скверика блестел, как зеркало, пруд в зеленых берегах. Это было очень красиво, и я невольно залюбовался на несколько минут открывшейся передо мною и малопривычной в больших городах картиной. 

— Позвольте ваш паспорт! — заявил возвратившийся служитель. 

Я вынул из кармана сфабрикованный для меня «троглодитами» вид почетного потомственного гражданина Нижегородцева и, вручив ему, сказал: 

— Только поскорее возвратите паспорт! Мне нужно получать деньги! 

— Слушаю-с! — и он исчез. 

Переодевшись и умывшись, я немедленно отправился к Фрейлиху со своей рекомендацией. 

Кругленький бритый господин с фигурой немецкого булочника принял меня в своем кабинете в красивом деревянном домике. Окно кабинета выходило в сад, сплошь усаженный цветами. Цветы и цветы, куда ни поверни глаза! 

— Я и моя жена очень любим цветоводство и все насадили сами, — заявил он мне, заметив мой долгий взгляд в окно и еще не прочитав рекомендации. 

Затем, проглядев бумажку, он справился о здоровье своих петербургских друзей и озабоченно произнес: 

— Конечно, я могу всегда узнать, кого из политических привезут в тюрьму, но могут посадить и в арестантское отделение городской больницы, и это всего скорее, а я там не имею верного человека. 

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});