Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто

Сегодня от этого великого чуда Древнего мира осталась лишь одна колонна, стоящая среди болота. Но и она несет нам крайне интересное свидетельство, сообщая, что мысль о строительстве храма на топях пришла в голову архитектору Херсифрону, который задумал возвести святилище, чтобы свести на нет последствия землетрясений, довольно частых в этих местах.

Мы заходим в роскошные городские термы, голоса Алексиса с товарищем тонут в вездесущем людском гомоне. А мы подождем меж колонн и поглазеем на прохожих всех сословий и национальностей.

Подумать только, сколько выдающихся имен связано с этим городом. Здесь родился философ Гераклит, рассуждающий об изменчивости вещей: panta rei… И это еще не все. Здесь бывали Цицерон, Юлий Цезарь, Марк Антоний и… Клеопатра! Послушайте-ка одну историю.

Марк Антоний (в ту пору властелин восточных римских провинций) избрал местом своей резиденции как раз Эфес и привез сюда Клеопатру. Как известно, та была поистине очаровательной женщиной, но не менее хитроумной. В Эфес эта дама прибыла не только ради своего возлюбленного, но и чтобы свести счеты с сестрой Арсиноей, в то время скрывавшейся непосредственно в храме Артемиды, на нейтральной территории. С помощью Марка Антония ей удалось выманить жертву из стен святилища и убить. Никогда прежде никто не поступал так вероломно прямо у стен храма.

Сразу после полудня наши негоцианты выходят из мраморных помещений терм, прощаясь с пышно одетым гражданином, который пользуется всеобщим уважением, приобретенным, правда, несколько радикальным образом: именно он организует и координирует гладиаторские бои в Эфесе. Этот человек сказочно богат, купается в роскоши и проводит дни в пирах и празднествах… подобных тому, на которое приглашены сегодня вечером Алексис с коллегой. Мы вновь встретим их через несколько часов на его великолепной вилле, в окружении надушенных слуг и достопочтенных дам, которые выставляют напоказ свои тяжелые драгоценности и изысканные шелковые облачения.

Ад каменоломен

На следующий день, когда солнце уже высоко, поборов похмелье, два торговца на своем судне отправляются к мраморному карьеру. Рядом с Эфесом их около сорока, включая известный портовый центр Теос (современный Сигачик). Там добываются две особенные разновидности мрамора с разноцветными пятнами: «африканский» и «темный африканский» (с битумными включениями). Сейчас купцы увидят совершенно другой мир, настоящую прихожую преисподней.

Каменоломня располагается за скальным хребтом, преграждающим дорогу. Но ее близость чувствуется уже на подходе, где слышен оглушающий долбеж молотков трудящихся рабов. Обогнув хребет, двое добираются до поста охранника у входа в карьер. Их останавливает мужчина с длинной бородой и падающей на лоб челкой в окружении обширных залысин. Он вооружен и требует верительные грамоты. Затем, ознакомившись с пропускными бумагами, дает им войти.

Торговец с сестерцием ощущает неловкость, ему никогда не привыкнуть к подобному зрелищу. Здесь работают десятки, а может быть, и сотни рабов, кто — в тени каменных отвесов, кто — на солнце, чьи палящие лучи уже добрались до скалы. Мимо него двое проводят раненого рабочего. Отводят пострадавшего к лачуге сторожевого поста. Осколок камня попал ему в глаз и практически лишил чувств.

Труд здесь очень опасен и не предполагает остановок. Это похоже на непрерывный сборочный конвейер.

Первым делом нужно высечь борозды с помощью простейших зубил и молотков. Это самая изматывающая часть работ. Затем в полученные насечки вставляют деревянные клинья и заливают водой. Дерево постепенно разбухает и дробит скальную породу как раз в отмеченном месте, отделяя громадные блоки весом в пять-шесть тонн. Затем их двигают, используя деревянные лебедки и небольшие подъемные краны. Сердце обливается кровью, когда видишь, как надрываются худющие малолетки, у которых нет будущего. Это бесчеловечно. Данная эпоха заключает в себе не только множество чудес, но и море жестокости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ребенок утирает сопливый нос тыльной стороной руки и бежит набрать воды для старика-раба. Надсмотрщик орет на парнишку, хватает камень и швыряет в него, но тот проворно изворачивается, избегая наказания. В подобных местах устанавливаются чудовищные отношения между надсмотрщиками и рабами: охранники часто оказываются настоящими карателями, испытывая наслаждение от власти над другими и от вида их страдания.

Алексис с товарищем зашли забрать несколько баз и капителей для колонн, которые заранее заказали. Они проходят мимо участка, где рабы, выстроившись в линию, пробивают глубокие борозды в скальной породе. Действительно, двадцатью годами ранее в римских каменоломнях была введена новаторская технология повышения продуктивности работ. Выбрана самая тяжелая кирка, чтобы как можно глубже вонзиться в твердь мрамора. Используя этот инструмент и выстроившись в очередь, рабы работают с наибольшей выгодой. Затем блоки грубо обтачиваются без специальной обработки. Поистине великим нововведением является тот факт, что не приходится ожидать конкретных указаний, изготавливая «полуфабрикаты» колонн, капителей и саркофагов без дальнейшей окончательной отделки. Все эти формы изготавливаются серийно, складируются и отсылаются в различные точки империи, где в цехах каменотесов они обрабатываются по вкусу покупателей. По сути перед нами — система серийного производства допромышленного образца. Представьте себе, что у саркофагов зачастую одна стенка вытачивается в два раза толще другой, поскольку сюда включается и будущая крышка, которую каменотесы в городских мастерских должны потом «изъять» из толщи собственными тесаками.

Внимание наших двух коммерсантов привлекает любопытная деревянная конструкция, производящая страшный шум. Они приближаются. На первый взгляд ее можно принять за водное колесо, приводимое в движение напором течения, как в случае с мельницей. Но это отличается тем, что снабжено механизмом с зубчиками, очень похожим на машины, изобретенные Леонардо да Винчи, — движение такого колеса воздействует на пилу, а та постепенно рассекает блок мрамора. Такая вещь нас крайне изумляет. Ведь это — настоящий камнерезный станок… Значит, древние были в высшей степени способны соорудить его, а также сэкономить человеческий труд. Нужен только один раб, присматривающий за машиной (которая в данном случае становится «рабом раба»).

Почему же такая технология не приобрела более крупные масштабы?

В римскую эпоху встречаются некоторые примеры «автоматизации» труда, например в Барбегале, во Франции. Там система водных колес запускала в работу целую цепочку мельниц, вместе с тем задействуя некое подобие «канатного подъемника», к которому были прикреплены тележки, непрерывно поставлявшие на мельницы мешки с зерном. Однако главным соображением римлянина было следующее: а для чего, собственно, нужна автоматизация? У нас есть рабы, исполняющие ту же работу задаром… Может, как раз этот фактор препятствовал распространению технологий, которыми, как показывают археологические находки, римляне владели.

Упомянутый механизм для резки мрамора был, не без определенной гордости, изображен среди рельефов саркофага некоего мужчины, живущего как раз в Эфесе. Разумеется, саркофага мраморного.

Итак, заказ для двух торговцев исполнен: тридцать восемь коринфских капителей с едва намеченным рисунком листьев, который нужно доработать. Не требуется много времени, чтобы погрузить все на судно. Всего пару часов. Это время можно провести на веранде небольшого постоялого двора, где обычно ночуют покупатели. Пока негоциант, у которого находится наша монета, ожидает здесь, беседуя и потягивая вино, — другой флиртует с официанткой и отправляется с ней на второй этаж. Данное поведение привычно, ибо предполагается, что все хозяйки и официантки заведений готовы оказать сексуальные услуги наравне с проститутками.

Кораблекрушение

Корабль спешно загружен. Капители складываются наподобие перевернутых бокалов поверх баз для колонн. Благодаря подобной группировке «мраморных пар» трюм заполняется мгновенно. Когда корабль ложится на курс, выясняется, что он загружен под завязку, тяжел и продвигается с трудом. Течение несет их на север вдоль береговой линии.