Сын графа Монте-Кристо - Александр Лермин

— Почему бы вам не сказать правды? — добрым голосом обратилась к Симону Ирена.

— Я ничего не знаю,— ответил узник.

— Пойдемте, графиня,— сказал Жирдель.

Они вышли из подвала, и силач закрыл за собой дверь.

— Итак, Фанфаро… жив? — с дрожью в голосе спросила Ирена.

— Да, вместо яда я дал ему средство для глубокого сна — он спит, его похоронят как мертвого, а мы его откопаем…

Ирена не выдержала и зарыдала.

В эту минуту вбежал Бобишель.

— Хозяин,— вскричал он,— наше дело не выгорело, и Фанфаро нам не спасти!

— Что случилось? — в один голос вскрикнули Ирена и Жирдель.

— Фанфаро погиб!

— Да говори же!

— Ну вот! Погодите, дайте передохнуть! Стою я там настороже… вдруг слышу — послали за доктором.

— За доктором?

— Да. Я думаю, на что им еще доктор понадобился? Мало что ли их в больнице? Уж не проснулся ли наш голубчик? Тогда, говорю я себе, дело скверное!

— Будешь ли ты говорить толком?

— Сейчас, хозяин… Слышу я — послали за каким-то главным доктором… захотелось им узнать, отчего умер Фанфаро, и вот они будут его резать и потрошить…

Со страшным криком Жирделя слились глухие рыдания Ирены.

— Бегите туда! — простонала она.— Надо объяснить все и спасти его!

Жирдель в отчаянии схватился за голову.

— За кем же они послали, Бобишель? — поинтересовался он.

— За господином Альбарэ.

— За лейб-медиком короля?

Жирдель на минуту задумался.

— Графиня,— сказал он затем, обращаясь к Ирене,— я вам обещал спасти Фанфаро и я сдержу свое слово, клянусь вам!

Положение действительно было критическим. Около стола, на котором лежало, по-видимому, бездыханное тело осужденного, столпились врачи и их ассистенты, ожидавшие прибытия для вскрытия г-на Альбарэ.

Причина смерти гимнаста оставалась для них загадкой. Наконец дверь отворилась и вошел доктор.

Раскланявшись со своими коллегами, он снял сюртук, подвязался передником, засучил рукава и, взявши скальпель, спокойно сказал:

— Приступим к делу, господа.

И с этими словами он приложил.скальпель к нижней губе гимнаста. Но в этот самый момент за его спиной раздался громкий голос:

— Господин Альбарэ!

Лейб-медик короля обернулся.

В дверях стоял придворный камер-лакей.

— Его королевское величество требует вас немедленно к себе, — сказал он.

Альбарэ растерялся.

— К себе? Ах, Боже мой, я сейчас… извините, господа, король требует меня к себе…

Говоря это, лейб-медик сброеил передник и, снова надев сюртук, направился к выходу.

— А как же вскрытие? — почтительно спросил старший врач больницы.

— Можно обойтись и без этого… Дело… ясное — осужденный умер от гиперемии мозга… Похороните его. Прощайте, господа!

С этими словами Альбарэ поспешно удалился. Фанфаро был спасен!

27. Отец и сын

Придворным лейб-медиком был не кто иной, как сам Жирдель.

После несостоявшегося вскрытия старший врач больницы распорядился, чтобы тело было похоронено.

Погребение осужденных было обязанностью лица, с которым Жирдель вошел в соглашение. Явились носильщики, чтобы унести тело гимнаста.

В эту самую минуту вошел слуга и доложил старшему врачу о приезде маркиза де Фужереза. Врач поспешил ему навстречу.

Маркиз вошел, опираясь на руку Пьера Лабарра. Старый вельможа был неузнаваем: за эти часы он постарел на много лет.

Молча дрожащей— рукой передал он старшему врачу запечатанный конверт. В нем заключалось предписание министра юстиции о передаче маркизу де Фужерезу тела скоропостижно скончавшегося в зале суда гимнаста Фанфаро.

Миллион франков, обещанных маркизом де Веллегри, возымели свое действие, и первая же просьба старика была немедленно уважена. Вместо министерского поста де Фужерез покупал труп своего сына.

— Когда вам угодно получить тело? — спросил старший врач, прочитав предписание министра.

— Я хотел бы вначале взглянуть на него,— с трудом произнес маркиз.

Старший врач пригласил его и Лабарра в зал, где лежал гимнаст. Фужерез приблизился к трупу и преклонил перед ним колени.

Лабарр закрыл лицо руками и зарыдал.

— Прикажете унести тело, маркиз? — спросил после небольшой паузы старший врач.

Фужерез молча склонил голову.

Четверть часа спустя слуги маркиза унесли тело гимнаста. За ними с непокрытыми головами следовали Фужерез и Лабарр.

Тело Фанфаро было внесено в дом маркиза и положено рядом с трупом его брата, виконта де Тализака.

Несчастный отец был в каком-то отупении.

— Позовите маркизу! — сказал он вдруг.

Слуги доложили ему, что маркиза ушла из дому и не сказала, когда вернется.

Фужерез и Лабарр переглянулись. И маркиз обратился к Лабарру:

— Теперь выслушайте мою последнюю волю, господин Лабарр,— произнес он,— и затем, как честный человек, скажите мне, считаете ли вы себя вправе исполнить ее…

— Вашу последнюю волю, маркиз? — в недоумении спросил Лабарр,

— Да,— продолжал Фужерез,— как и она, я обрек себя на смерть!

С этими словами он указал на портрет маркизы. Лабарр склонил голову, как бы утверждая произнесенный маркизом приговор.

— Я слушаю вас,— сказал он.

— Миллион франков, ценой которого я купил труп убитого мною собственного сына, вы выдадите графу де Веллегри, остальные же богатства, принадлежавшие моему отцу, переходят в собственность дочери Жюля Фужереза. Расскажите ей все — пусть она узнает эту страшную тайну, пусть люди и свет проклинают меня! Берегите эту девушку и похлопочите, если она того пожелает, чтобы ей был возвращен титул Фужерезов… Скажите всем, что Фанфаро был невиновен, я дам вам в этом письменное удостоверение… Когда я умру, не хороните меня в нашем родовом склепе — я недостоин быть погребенным во Франции… Увезите мой труп за границу и заройте где попало останки человека, которого не покарало людское правосудие!

— Я свято исполню вашу волю, маркиз! — торжественно и громко сказал Лабарр.

— Благодарю вас. Сегодня же ночью мы с вами уедем в наш родовой замок, и там я похороню тела убитых мною сыновей…

Жирдель и Бобишель в костюмах носильщиков явились в больницу за телом гимнаста.

— Опоздали, братцы!— крикнул им привратник.— Труп уже увезли.

— Куда? — спросили пораженные акробаты.

— А я почем знаю?

Не помня себя от горя, вышли на улицу силач и клоун и горько заплакали.

28. «Мира и покоя!»

Золотые лучи заходящего солнца озаряли морское побережье вблизи Гавра и скромную рыбачью хижину, прилепившуюся к скале.