Сын графа Монте-Кристо - Александр Лермин

— Слава Богу! Теперь мы, наконец, получим наследство!

— Конечно. Необходимо лишь, чтобы Жирдель в присутствии Лабарра повторил то, что сообщил мне.

— О, наконец-то моя мечта осуществилась,— в упоении сказала Мадлена.— Теперь ты будешь первым министром, и для нашего сына откроется блестящая карьера. Только где же это он пропадает? Его с утра нет дома.

Маркиз не слушал: он думал о Симоне и об оказанной им неоценимой услуге.

— Где Симон?— спросил он с беспокойством.— Я не вижу его уже два дня.

— Оставь в покое своего Симона и поговорим лучше о Фредерике. Я…

Раздался стук в дверь.

— Войдите,— крикнул маркиз.

Вошел слуга.

— Маркиз…— сказал он, запинаясь.— виконт…

— Он приехал? — вскричала маркиза.— Тем лучше!

Она бросилась к двери.

Слуга заступил ей дорогу.

— Маркиза, я хотел…

— Что это значит? — с гневом произнесла маркиза.— Вы докладываете о приезде виконта и не пускаете его в комнату!

— Выслушайте меня, маркиз,— умоляющим тоном обратился к Фужерезу слуга.

Маркиз вздрогнул и неслышно сказал:

— Пусть объяснит в чем дело, Мадлена.

— Виконт скончался…— прошептал слуга.

Маркиза страшно вскрикнула, а несчастный отец в каком-то отупении смотрел на слугу.

В коридоре раздались тяжелые шаги, отворилась дверь, и четыре человека внесли лежавший на носилках накрытый труп.

Маркиз и маркиза не решались приподнять покрывало, они не сводили глаз с носилок и носильщиков и очнулись лишь тогда, когда в комнату вошел Гастон де Феррет.

— Гастон, что случилось? — в отчаянии вскричал маркиз.

— Он умер,— глухим голосом ответил Гастон.

— Умер! Кто умер? Ради Бога, объясните,— простонала Мадлена де Фужерез.

— Ваш сын, виконт де Тализак, убит на дуэли,— серьезно произнес Гастон.

Со страшным криком маркиза упала на пол и лишилась чувств. Прислуга поспешила ей на помощь. Фужерез не тронулся с места, тупо глядел он в одну точку и наконец гневно сказал:

— Вы лжете — мой сын никогда не дрался на дуэли!

— К сожалению, маркиз, в моих словах ни капли лжи,— печально ответил Гастон,— Виконт был вызван на дуэль Анатолем де Монферраном, и она, к сожалению, имела для него печальный исход.

Маркиз простоял на месте еще несколько секунд, затем приблизился к носилкам и дрожащей рукой приподнял покрывало.

Да, Гастон сказал правду: на носилках лежал труп виконта, на груди которого зияла кровавая рана.

Маркиз глухо вскрикнул и ухватился за покрывало, глаза несчастного отца загорелись лихорадочным блеском, и он стал бормотать какие-то бессвязные слова.

Гастон де Феррет обратился к нему со словами утешения, старик его не слушал, и так как тем временем маркизу привели в чувство, то он счел за лучшее удалиться.

Гастон направился к двери, но был остановлен маркизом.

— Не уходите,— крикнул старик,— я хочу знать, как умер мой сын.

Гастон выслал из комнаты прислугу и затем начал свой рассказ.

— Виконт послал господину де Монферрану своих секундантов,— сказал он, запинаясь.— Причина дуэли, по желанию противников, держалась в тайне. Дуэль состоялась сегодня утром в Булонском лесу. Виконт приехал в сильно возбужденном состоянии, и секунданты заявили о том, что дуэль должна быть отложена. Монферран не имел ничего против этой отсрочки, но виконт не согласился и настоял на том, чтобы дуэль началась немедленно.

Расстояние было отмерено, и противники встали в позицию. С самого начала было ясно, что виконт погиб: он, как бешеный, ринулся на шпагу Монферрана, которая пронзила его сердце… Смерть была мгновенной.

Гастон умолк.

Бледные, с широко раскрытыми глазами, слушали родители его рассказ. Вдруг Мадлена в ярости крикнула:

— Моего сына убили — я отомщу за него!

Маркиз не проронил ни слова.

— Мой сын не оставил никакого письма? — быстро спросила затем маркиза.

Гастон молча вынул из кармана запечатанный конверт и подал его маркизе. На конверте была надпись: «Моим родителям — маркизу и маркизе де Фужерез».

Дрожащей рукой сорвала маркиза печать, в конверте была записка следующего содержания:

«Вы не сумели воспитать меня, и потому являетесь виновниками моей смерти… Я проклинаю вас!

Виконт Фредерик де Тализак».

В глазах маркизы сверкнула молния, и со страшным безумным хохотом она бросилась к мужу.

— Читай! — крикнула она вне себя.— Читай эти слова, написанные нашим сыном, полюбуйся его загробным проклятием! Он нас проклял!

Мадлена под тяжестью страшного горя потеряла снова сознание. Гастон позвал прислугу, и несчастную женщину унесли. Маркиз стоял на коленях у носилок. Гастон же направился к выходу. Фужерез остался один.

В эту минуту отворилась дверь и на пороге появился старик. При виде убитого горем отца, склонившегося над трупом сына, на его окаменелом лице появилось глубокое сожаление. Неслышными шагами подошел он к Фужерезу и положил руку на его плечо.

Фужерез вздрогнул, обернулся и с ужасом произнес:

— Пьер Лабарр!

Да, это был Пьер Лабарр, приехавший в Париж с Луизой и Перепелочкой. Здесь он узнал о процессе над Фанфаро.

Старик поспешил в здание суда и узнал там о происшедшей катастрофе. Врачи констатировали факт скоропостижной смерти осужденного, скончавшегося, по их мнению, от разрыва сердца.

В отчаянии Пьер Лабарр поспешил в дом Фужереза.

Маркиз содрогнулся, как будто увидел привидение.

— Пьер Лабарр,— крикнул он глухим голосом,— ты пришел для того, чтобы насладиться моим горем? Теперь ты торжествуешь! Ступай вон, между нами нет ничего общего!

— Вы ошибаетесь, маркиз,— спокойно ответил Пьер,— мне необходимо сообщить вам весьма важную весть, и вы обязаны выслушать меня.

— Ты, кажется, образумился, старик,— с иронией произнес маркиз,— и называешь меня теперь, как следует, а именно маркизом!

— Да,— с грустью ответил Пьер,— настоящий виконт де Тализак скончался, и теперь вы имеете право на титул маркиза де Фужерез!

— Что ты этим хочешь сказать? — в недоумении спросил маркие.— При чем тут смерть моего сына?

— Я не об этом, я говорю о другом и…

— О ком же?

— О гимнасте Фанфаро!

— А! Теперь я понимаю: его смерти я обязан тем, что Пьер Лабарр согласился называть меня "маркизом де Фужерезом, и теперь, конечно, он выдаст по праву принадлежащие мне миллионы!

Этот человек и у трупа сына не мог забыть о деньгах!

— Что же ты молчишь? — с иронией продолжал маркиз.— Горюешь о кончине законного наследника Фужерезов? Так знай же, что этого Фанфаро убил я!