Разочарованные (СИ) - "WeiBe_Lilie"

Но Драко и бровью не ведет. Он не спеша ест панкейк, чинно макая его в сироп, а потом легко трясет вилкой, чтобы кленовая жидкость равномерно растеклась по кусочку, а ее остатки медленно стекли в соусницу, и только после этого Малфой отправляет кусочек в рот, важно пережевывая, оттягивая момент, когда все же придется посмотреть на них. На нее.

Забини же, казалось, находил всю эту ситуацию крайне забавной, и отшучивался за слизеринском столом. Он отпускал различные двусмысленные высказывания, истинный смысл которых понимал только друг, сидящий по правую руку от него.

– Прячешься за улыбкой? – не выдерживает Драко, откинув столовые приборы.

– Не понимаю, о чем ты, – пряча улыбку, отвечает мулат.

– Согласись, что она тупа, как курица.

– Не понима…

– Я до последнего надеялся, что между Ноттом и тобой эта дура выберет тебя. – Услышав долгий выдох, Малфой спрашивает. – А ты?

Блейзу так и хочется закричать “я тоже!”, но он улыбнулся лишь уголками губ и сказал следующее:

– И оказаться меж двух огней? Увольте.

Малфой ожидал совсем другого ответа, но, немного подумав, кивнул.

Когда Теодор сел за слизеринский стол, никто не засыпал его вопросами. Пусть слизеринцы и не одобряли эту связь, но восхитились его проворностью, которая позволила захомутать такую, как Грейнджер. За столом же Гриффиндора творился сущий ад. Все прожигали ее взглядом и отводили глаза, качая головой. Рон вообще от нее отсел в конец стола, громко бросив, что она – слизеринская подстилка. Гарри же лишь смотрел на нее пристальным взглядом, пока Джинни довольно улыбалась.

– Ты что, все знала? – шепотом поинтересовался Гарри у нее.

– Догадывалась, но не была уверена.

– Могла бы и сказать, – недовольно буркнул Гарри.

– И чтобы ты сделал?

– Ну… Наверное, все испортил бы, – сдался Гарри под серьезным взглядом Джинни, и та рассмеялась.

– Как ты? – спросила Джинни у подруги.

– Ожидала худшего.

– Гермиона, если он тебя хоть пальцем тронет, то я… – обещал Гарри, но Джинни прыснула в ладошку и перебила его:

– Поверь мне, он ее тронет не только пальцем.

Гарри покраснел, Гермиона стала пунцовой, но потом они дружно рассмеялись.

– Я был серьезен! – первым пришел в себя Гарри.

– Я тоже, – все еще улыбаясь, сказала Уизли.

– Спасибо, это важно для меня, – серьезно сказала Гермиона.

Весь день абсолютно все следили за Гермионой и Тео, но они не давали повода для сплетен, поэтому к вечеру от них все отстали. Только лишь когда закончились все занятия, Нотт проводил Гермиону до портрета рыцаря, что охранял вход в Башню старост.

– Было непросто, да? – улыбнулся он.

– Страшно, – откровенно ответила Гермиона. – Зайдешь?

– Думаешь, это уместно?

– Весь Хогвартс стоит на ушах, так что какая разница?

С этих пор Нотт всегда после занятий ее провожал и оставался до вечера. Казалось, Тео чувствовал себя в родной стихии, и его ничего не смущало, а вот Гермиона чувствовала себя спокойно только лишь тогда, когда Блейз присоединялся к их посиделкам. Но к огромному сожалению Гермионы, он не мог проводить с ними столько времени, как ей бы хотелось, потому что пропадал с Драко, который возвращался в башню уже далеко за полночь.

Она стала реже его замечать. Он стал невнимательным, опаздывал на занятия, а под его серыми глазами залегли синяки, которые делали его взгляд слишком взрослым для шестикурсника. Иногда она провожала взглядом его платиновый затылок в коридоре, а иногда ловила себя на мысли, что хочет подойти и извиниться. Но за что? За то, что его гадкая натура не может находиться с ней в одной башне? За то, что переживает за него? Идиотка. Она просто прониклась к нему, слушая рассказы Блейза и Тео, в которых роль Малфоя была далеко не последней.

Иногда к ним присоединялась Джинни, которая смущала всех своей откровенностью и прямолинейностью. Сначала она скептически относилась к этим встречам, но потом, немного выпив, проникалась атмосферой.

– А знаешь, ты намного лучше моего братца, – сказала она Нотту, когда Гермиона отошла на пару минут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Вот как, – Тео был удивлен ее откровением.

– Ты, наверное, думаешь, что раз я его сестра, то должна быть на его стороне и все такое, – говорила Джинни, теребя ножку бокала. – И до этого года я действительно была такой дурой, но вот сейчас… – девушка запнулась. – Ну что тут сказать, семью не выбирают, – грустно закончила она.

– За семью? – поднял бокал Нотт.

– За семью, – улыбается Джинни, поднимая свой.

– Я думаю, мы слишком много пьем, – возвращается Гермиона.

– Старшекурсники всегда выпивали, ты просто была не в той компании, – утешает ее Нотт, послав очаровательную улыбку.

– Все равно много, – упрямо говорит Гермиона, в душе тая от его улыбки.

– Ну всего лишь второй раз за неделю, – оправдывается Джинни.

– Да, но Джинн, сегодня ведь среда! – восклицает Гермиона.

– Не будь занудой, – Нотт легонько хлопает ее по коленке. – От бокала-другого за вечер ничего не случится. Мы сидим в гостиной и никуда не выходим, а Джинни я провожу до башни Гриффиндора, так что…

– Я поняла, – Гермиона поднимает вверх руку, капитулируя. – Вы все продумали, – смеется она.

Будни Малфоя же проходили не так весело. Днем он пытался сосредоточиться на занятиях, но мыслями он был далеко. Вечерами он сидел в библиотеке, в которой Грейнджер перестала проводить львиную долю своего свободного времени. Затем он обходил школу, нещадно снимая баллы со всех, кому посчастливилось оказаться с ним на одном этаже. Ночи же он стал проводить в Выручай-комнате, пытаясь сварить зелье, которого, естественно, не было в школьной программе. Времени на случайные связи совсем не оставалось, и Малфой, на радость Панси, хранил ей верность вот уже вторую неделю. Она стабильно, после занятий, поднимала ему не только настроение в одной из туалетных кабинок или же в тесной подсобке, а вечером, после дежурства, он любезно заходил к ней, чтобы пожелать добрых снов, добротно ее трахая в самых различных позах. После этого он спешил в волшебную комнату, чтобы продолжить исследования в кое-чем важном для него. Иногда он даже спал в Выручай-комнате, поэтому приходил утром в башню помятым, и Гермиона морщилась, делая ложные выводы о том, с кем и как он проводил ночь.

Только лишь к концу октября он достиг более менее нужного результата, но все равно этого было недостаточно. Поэтому раз за разом, он сливал содержимое котла в канализацию и начинал все сначала, стиснув зубы.

Как это ни странно, но ни разу за целый месяц он не думал о Грейнджер. Возможно, это было уважение к Теодору, которое не позволяло засматриваться на чужую подружку, а может он переболел ею и надежно спрятал в тяжелом ларце за семью печатями на дне своего ментального озера. Иногда он блуждал глазами по кабинету во время урока и натыкался на ее затылок или такой же блуждающий взгляд, но не зацикливался на ней. Но когда же он натыкался на святого Поттера, буря эмоций настигала Драко, сметая все на своем пути. Было неважно, видел ли его Драко, или же кто-то упоминал о нем – сразу перед глазами вставал Поттер, ублажающий себя в туалете.

– Интересно, а как Поттер трахается? – думал Драко на Трансфигурации.

– Интересно, а он все еще девственник или нет? – гложило парня на Зельеварении.

– А какой у него член? Больше чем у меня или… – Он так сильно дал себе ладонью по лбу на Защите от темных искусств, что профессор Снегг прервал свою монотонную лекцию и спросил:

– Мистер Малфой, может, Вы хотите выйти?

– Спасибо, сэр, – и парень покинул кабинет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Холодная вода мощной струей ударила в раковину, и Драко смотрел, как бессмысленно она льется. А потом парень потряс головой, не веря в происходящее – из слива показалась… рука?

– Что за?.. – Попятился Драко назад, озираясь по сторонам, пытаясь отыскать того, кто так дерзко шутит над ним.

Женский смех раскатился по комнате, а следом из раковины показалось туловище.