Притяжение Андроникова - Коллектив авторов

Сейчас трудно уже представить себе телевидение без Ираклия Андроникова. Он выступает не только с устными рассказами, но и как комментатор важнейших культурных событий, как автор телевизионных фильмов, как автор передач об отдельных наших художниках, музыкантах. Например, мы слушали по телевидению его рассказ о скрипаче Леониде Когане. Здесь Андроников выступил как критик, как музыкальный писатель. Он провел на телевидении целую серию репортажей, точнее – рассказов из музеев страны. Это и блистательный рассказ о Музее музыкальной культуры. Это передачи из Музея-квартиры Горького, из Музея искусства народов Востока, из Литературного пушкинского музея в Москве, из квартиры Маршака, из квартиры Алексея Толстого, из Центрального государственного архива литературы и искусства, из рукописного отдела Ленинской библиотеки, из зала имени Чайковского…

Телевидение обладает какой-то уникальной способностью прояснять подлинность, истинность и искренность человека на экране в его отношении к миру и к людям, к предмету, о котором он говорит. Здесь любая наигранность будет заметна, фальшь – сразу видна, деланная заинтересованность в предмете так и окажется деланной заинтересованностью. Телеэкран ничего не прощает: ни «интеллектуального» высокомерия, ни псевдодемократичности.

Вот почему мне кажется, что одним из ценнейших качеств в работах Андроникова является четко выраженное отношение к происходящему, отношение к самому акту выступления, к тем, к кому обращается художник.

Разговор между Андрониковым и аудиторией, каким бы он ни был – шутливым, или грустным, или высокосерьезным, как, скажем, в «Тагильской находке», всегда преисполнен любви и доверия к слушателям. (Кстати, замечательная была телепередача! Всего у Андроникова одних только «персональных» телепередач было более семидесяти. А кроме того, в скольких передачах он участвовал, сколько вел!)

Андроников считает, что широкой публике интересно все, достойное интереса. Что широкая публика прекрасно во всем разбирается. И правильность этой позиции находит подтверждение в его уже многолетнем опыте и в обильной почте, которую он получает. Андроников считает, что обо всем можно и рассказать интересно. И он это делает. Это тоже очень важно. Ведь если не считать, что то, о чем ты рассказываешь, интересно другим, то появится высокомерие «ученого человека», который вольно или невольно «опускается» до того, чтобы что-то рассказать «широкой публике», заведомо полагая, что она этого не поймет. Деятельность Ираклия Андроникова всегда напоминает нам и о другом важнейшем принципе: документальность, естественность, свобода, но в то же время – отбор. Все работы Андроникова отмечены высоким мастерством, продуманностью, отобранностью, которая ни в какой степени не идет в ущерб естественности, горячности, заразительности повествования. Он следит за тем, чтобы не быть однообразным, чтобы каждый раз выступать в новой роли самого себя.

Сейчас еще, по разным причинам, некоторые наши крупные писатели, деятели культуры с известным скептицизмом относятся к телевидению. Может быть, этот скептицизм по-своему и оправдан – основывается на «конкретных» наблюдениях и «случаях из практики». Но нельзя же не видеть того, что сегодня телевидение открывает грандиозные пространства, совершенно новую сферу деятельности для художников, писателей, мыслителей, для всех, кому есть что сказать и кто заинтересован в том, чтобы его отношение к делу, к тем или иным проблемам жизни стало достоянием самого большого числа людей.

Заметим здесь, что воздействует на слушающих не только само по себе содержание, смысл сказанного. Когда люди видят и чувствуют, что серьезный, уважаемый человек – художник, учитель, мастер – так истово (Андроников здесь прекрасный пример и образец) занимается своим делом, отдает ему столько сил, любви, видит в нем большую идею, большой смысл, большое содержание и жизненную ценность, то это опосредованно поднимает авторитет людей творческого труда. А это так важно! Ведь не всегда с изучения художественных творений начинает человек свой путь к высотам культуры – часто интерес к личности художника и уважение к нему как к человеку, как к гражданину заставляет прочесть ту или иную книгу и внимательнее вслушаться в то или иное музыкальное произведение. В любую область искусства или в литературу многие люди, может быть, скорее могут прийти через уважение к самим творцам.

Слушая Андроникова, испытываешь огромное эстетическое наслаждение. Это большая радость – быть на его выступлении или сидеть у экрана, когда он выступает. Видно, слышно, что самому художнику доставляет большое наслаждение и большое удовольствие выступать перед нами, отдавать нам свои знания, делиться своей увлеченностью и черпать от нас, слушателей, новую энергию для дальнейших поисков, для дальнейшей жизни, если хотите. Я не представляю себе Андроникова вне аудитории, вне публики. И в этом тоже одно из ярчайших проявлений его таланта.

Для Андроникова чрезвычайно естественно – общаться с людьми. Он может рассказывать не только из телестудии, не только в концертном зале. Он может рассказывать, придя в редакцию газеты или журнала по каким-то своим делам (скажем, идет его статья) и увидев перед собой три пары заинтересованных глаз сотрудников редакции. И если только его попросить, если только он почувствует, что действительно хотят его слушать, – он будет рассказывать, позабыв о своих делах. А потом спохватится и скажет: «О, я же обо всем забыл, опоздал, у меня ведь такси внизу тикает!»

Он может рассказывать даже в автобусе. Так было, например, во время Второго Пушкинского праздника поэзии, который проходил под «эгидой Андроникова» как председателя организационного комитета. Большая группа писателей, советских и зарубежных, совершила в те июньские дни увлекательнейшую поездку на автобусах из Москвы в Новгород, дальше в Псков, из Пскова в село Михайловское, затем в Ленинград. И появляясь, как «хозяин», то в одном автобусе, то в другом, осведомившись о здоровье и состоянии духа, он вдруг начинал рассказывать, обращаясь то к одному, то к другому. Поводом для этого «вечера устных рассказов на колесах днем» мог послужить чей-то вопрос или чья-то просьба, «прочитанная» в глазах. Андроников с удовольствием шел навстречу и, забыв об усталости (много забот лежало на нем в те дни), рассказывал одну историю за другой – и «Римскую оперу», и про Соллертинского, и как дирижировал Гаук, и «Четыре часа из жизни Блока», конечно, в чуть новой вариации, чуть иначе, чем в концерте (я несколько раз слышал в его исполнении этот дивный, захватывающий дух рассказ, звучащий как прекрасная чистая песня).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});