Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Он сразу понял, что его противник – хороший фехтовальщик. Холмберг умело сочетал скорость и силу, и если Дик мог двигаться немного быстрее – то лишь потому, что меньше весил и меньше времени терял на преодоление инерции.

Комбо противника стали сложней, но оставались по-прежнему предсказуемыми. Дик уворачивался и ждал случая. Он всячески показывал Холмбергу свою главную слабость: неспособность пробить его защиту жестким клинком и – по этой причине – тяготение к дистанционному бою, к длинному гибкому клинку. Он также дал противнику понять, что может держаться такой тактики долго, на измор – и при всем своем высоком классе Холмберг устанет первым.

Наконец Холмберг попался. Логика боя продиктовала ему захлёст лезвия противника с рывком на себя. При удаче так можно даже сбить человека с ног.

То есть, так было бы, если бы он сам этого не планировал.

С рывком Холмберга он отпустил лезвие на максимум. Партнер, ожидая сопротивления, рванул свог на себя слишком сильно – и открылся. Дик проскочил у него слева и только в этот момент втянул лезвие, которое, сокращаясь, всей длиной проехалось по животу Холмберга.

– Поражение засчитано! – Стейн подпрыгнул и выбросил кверху кулак.

– Не радуйся особенно, – проворчал Холмберг. – Юноша купил меня за драхму, а я тебя – за цент.

– В принципье, есть побьеда, – сказал Лапидот. – Будет третий бой?

– Будет, – тряхнул головой Холмберг. – Проигрывать, так не всухую.

При других обстоятельствах Дик подарил бы победу, но сейчас ему смертельно важно было знать свой реальный уровень. Он видел, что Холмберг настроен серьезно и если первые две схватки начал с прохладцей, то теперь намерен выложиться полностью. А этого-то Дику и хотелось больше всего.

– В позицию, – поднял руку Лапидот. Дик поклонился сопернику и встал в позицию.

Только теперь он заметил, что на галерее цеховой надстройки собралась чуть ли не половина экипажа.

– Приготовиться! Бой!

На этот раз Дик не просто уклонялся – он еле успевал уклоняться; не проигрывал только потому, что уходил от Холмберга кругами, то и дело меняя направление поворота и заставляя более тяжелого партнера тратиться на преодоление инерции. Холмберг оставался по-прежнему предсказуемым, но Дик не мог извлечь из этого никакой пользы: сказывалось недавно перенесенное воспаление легких и ставшее привычным до выхода в море недоедание.

В какой-то миг ему показалось, что все кончено: задев носком ботинка за неровный сварной шов, он потерял равновесие и упал, еле успев уйти в перекат. А партнер почему-то промедлил и не стал «добивать».

По его лицу Дик понял, что это не благородство, а ошибка: соперник ожидал ловушки.

Он вновь и вновь парировал и уходил: Холмберг был неутомим. Дик в какой-то момент не успел развернуться и потерял равновесие. Связист воспользовался этим мгновением замешательства, сделал глубокий выпад – и… тут же налетел на клинок.

– Поражение засчитано!

Холмберг выпрямился, убрал лезвие и, переложив клинок в левую руку, протянул правую Дику. Рукопожатие было коротким и крепким.

– Приятно смотреть, как лучшему бойцу Колонии Прокаженных распечатывают пачку финтюлей, – улыбаясь чуть ли не шире бороды, проговорил Стейн.

– Гораздо приятней, чем смотреть на то, как лучший боец распечатывает финтюлей тебе, – поддел Крейнер.

– А главное – дольше, – поддержал Линд.

– Кроме всего прочего, – добавил Холмберг, – всегда полезно знать, какого уровня боец способен распечатать тебе пачку. И выяснять это лучше в спокойной дружественной обстановке, Стейн.

Дик был согласен с ним всей душой – и именно по этой причине недоволен поединком. Он рассчитывал встретить бойца сильней себя. Понять свой предел.

В поединке с Холмбергом ему было нелегко, но он чувствовал, что даже не приблизился к этому пределу. Холмберг был физически сильней, и только. Нужно больше отжиматься и прыгать, чаще разминаться, больше есть и (почти невыполнимо) дольше спать.

Либо использовать эйеш.

В поединках с Майлзом ему казалось, что весь он – одно сплошное слабое место. В бою с рейдером все получилось как-то до странности легко – сам подставился, дурак какой-то. Убивая Лорел Шнайдер, Дик был просто вне себя, и шагнул за свой предел – сам не заметил, как далеко. Об идиотах из «Батальонов страха» и бандитах Яно стыдно было и думать: не фехтовальщики, а туши на крюках. Дик позарез нуждался в равном партнере, но похоже было, что «Фаэтон» такого не предоставит.

– Ну, – сказал Стейн, – раз обстановка у нас такая дружественная, то может быть, перейдем к теоретической части?

– Стейн, – мягко сказал Крейнер, – если ты рассчитываешь на то, что наш младший матрос покажет несколько чудесных финтов, оставь надежду. Тебе нужно отрабатывать базовые комбо. Часами, Стейн.

– С чем я их буду отрабатывать, если ты зажилил свог?

– С любой железякой подходящего размера, – сказал Крейнер. – Тебе нужно выучить основы базового фехтования.

– Я их выучил, – набычился Стейн. – У меня просто плохая реакция.

– Реакция отрабатывается, – пожал плечами Холмберг.

– Э, – Дик сам не знал, зачем сказал это. Все головы повернулись к нему.

– Вообще-то, Майлзу… то есть, моему учителю, шеэду… не нравилось, когда изучают сначала человеческое фехтование, а потом переходят к орриу. Он считал, что это портит руку. Она привыкает к постоянной длине и балансировке клинка – и человек не может реализовать главное преимущество орриу.

Он встал в позицию и поднял оружие, выдвинув лезвие на четыре ладони.

– Возможность начать бой первым, когда противник еще не знает, готов он или нет – это часто возможность остаться в живых.

Он махнул свогом в выпаде – и сбил шляпу с Лапидота, стоявшего в трех метрах.

– Осторошно! – крикнул тот. – Тоше мне Вильгельм Телль!

– Извините, сэр, – Дик вернул шляпу, гадая, что бы значило это языколомное ругательство – «вильгельмтелль». – Я бы вас не задел, правда.

– Ви меня напугаль! Штоб ви зналь, я ошень нервни.

Дик улыбнулся. Ему уже рассказали, как этот «нервный» человек под шквальным огнем лучевых орудий подвел «Густава-Адольфа» на дистанцию поражения гравизарядом и смял обе орудийные башни анзудского линкора «Хумбаба» как одноразовые стаканы.

– Работа гибким клинком, – продолжал он, – должна чередоваться с работой жестким…

Он вдруг смутился, поняв, что говорит всем известные вещи. Как их называл Габо – бананности?

– Расскажи лучше, как работаешь большим пальцем, – попросил Крейнер.

А вот это была богатая тема. Большой палец отвечал за модуляцию длины и жесткости клинка. Дик очень долго избавлялся от непроизвольной манеры выбрасывать клинок вместе с любым движением руки вперед. Это больше всего делает бойца предсказуемым: следи за движением рук – и поймешь, какой клинок тебе готовят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});