Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

– Мне, пожалуй, лучше оставить вас наедине, – сказал Джейми. Он положил пачку писем на прикроватный столик. – Здесь ваша личная почта, книги и газеты я принесу попозже.

– Спасибо. – Малкольм посмотрел на него. – Что-нибудь важное?

– Два письма от вашей матери. Они лежат сверху.

Доктор Хоуг опустил руку в свой объемистый карман и извлек из него мятый конверт.

– Вот еще одно от нее же, Малкольм, оно было написано позже этих двух. Давай-ка лучше прочти его сейчас, а потом я взгляну на тебя, если позволишь. Джейми, не забудьте про Бабкотта.

Джейми уже сообщил ему, что Бабкотт сегодня утром ведет прием больных в Канагаве и что он пошлет за ним катер сразу же, как только они повидают Малкольма.

– Я еще зайду, тайпэн.

– Нет, подождите немного, Джейми, не уходите. – Струан вскрыл конверт, который передал ему Хоуг, и начал читать.

Когда Джейми поднялся на главную палубу пакетбота, его там встретил доктор Хоуг, сказал, что вся почта Струанов у него с собой, так что они могут отправляться на берег без промедления, и добавил в ответ на тут же прозвучавший вопрос и последовавший за ним вздох облегчения: – Нет, Джейми, миссис Струан на борту нет, но вот… вот здесь у меня письмо от нее для вас.

Это была скорее записка: «Джейми, выполняйте любые распоряжения доктора Хоуга, и начните присылать мне с каждой почтой подробные конфиденциальные донесения».

– Вы знаете, о чем здесь говорится, док?

– Да. Едва ли это было необходимо, но, с другой стороны, вы знаете эту леди.

– Как она?

Хоуг задумался на мгновение.

– Как обычно: внешне невозмутима, внутри вулкан. Когда-нибудь этот вулкан должен взорваться – ни один человек не может бесконечно долго носить в себе столько горя, столько страданий, ни один. Даже она. – Он спустился по трапу следом за Макфеем, вертя головой направо и налево. – Должен признаться, я рад, что мне представилась возможность посетить Японию… вы выглядите превосходно, Джейми. Это назначение определенно пошло вам на пользу. Давайте-ка прикинем, почти год уже прошел, не так ли, со времени вашего последнего отпуска? А теперь расскажите мне все: сначала об этом ужасном нападении… потом о мисс Ришо.

Когда катер достиг берега, доктор Хоуг знал все, что было известно Джейми.

– Только, пожалуйста, – добавил Джейми, волнуясь, – пожалуйста, не говорите Малкольму, что я рассказал вам об Анжелике. Она удивительный человек, и ей тоже пришлось пережить много ужасов; я действительно не думаю, что они спали вместе, эта тайная помолвка – пока что одна лишь болтовня, никто ничего толком не знает, но он без ума от нее – причем я его понимаю; если уж на то пошло, тут его поймет любой мужчина в Азии. Мне очень не по душе эта идея насчет отправки миссис Струан секретных донесений, объяснять почему, я полагаю, нет нужды. Впрочем, я уже составил одно такое – несколько разбавленный водой вариант, – и оно готово отправиться сразу же, как только пакетбот двинется в обратный путь. В первую очередь моя преданность должна принадлежать Малкольму, он тайпэн.

Теперь, наблюдая, как Малкольм Струан, лежа в кровати, читает привезенное Хоугом письмо, глядя на его изможденное лицо и вялое тело, он почувствовал, что уверенность покидает его. И остается молитва.

Струан поднял голову. Его глаза сузились.

– Да, Джейми?

– Ты хотел отдать какое-то распоряжение?

После паузы Малкольм кивнул.

– Да. Оставь записку во французской миссии – Анжелика сейчас там, она сказала, что собирается дождаться своей почты, – скажи, что из Гонконга прибыл старый друг, и я хочу ее с ним познакомить.

Макфей кивнул и улыбнулся.

– Будет сделано. Пошли за мной, если что-нибудь понадобится. – Он оставил их наедине.

Струан посмотрел на дверь, чувствуя, как защемило сердце. Выражение лица Джейми, когда он вошел и увидел его, было слишком красноречивым. Стараясь успокоиться, он вернулся к письму:

Малкольм, мой бедный дорогой сын.

Всего несколько слов в спешке: Рональд Хоуг немедленно отправляется на пакетбот, который я задержала, чтобы он успел попасть на него и ты смог получить наилучший уход и лечение. Я пришла в ужас, когда услышала про то, что эти подлые свиньи напали на тебя. Джейми сообщает, что этому вашему доктору Бабкотту пришлось оперировать – пожалуйста, напиши мне с любой срочной почтой, какая подвернется, и скорее возвращайся домой, где мы сможем заботиться о тебе как следует. Посылаю тебе свою любовь и молитвы, так же как и Эмма, Роза и Дункан. P.S. Я люблю тебя.

Он поднял глаза.

– Итак?

– Итак? Скажи мне правду, Малкольм. Как ты себя чувствуешь?

– Я чувствую себя ужасно, и я боюсь, что умру.

Хоуг опустился в кресло и свел кончики пальцев домиком.

– Первое понятно, второе не обязательно верно, хотя в это очень легко, очень-очень легко и очень-очень опасно поверить. Китайцы, к примеру, могут «делать умилати», могут одними мыслями довести себя до смерти, даже будучи в полном здравии – я видел, как это бывает.

– Господи, я не хочу умирать, у меня сейчас есть все, мне жить и жить. Я хочу жить и хочу поправиться так сильно, что и словами не выразить. Но каждую ночь и каждый день в какой-то момент мысль о смерти ударяет меня… это как самый настоящий удар кулаком.

– Какие лекарства ты принимаешь?

– Просто какое-то питье – в нем есть лауданум, чтобы я лучше спал. Боль совсем несносна, и я так мучаюсь.

– Каждую ночь?

– Да. – Струан добавил, словно извиняясь: – Он хочет, чтобы я прекратил его принимать, говорит, что я… что мне необходимо остановиться.

– Ты пытался?

– Да.

– Но не остановился?

– Нет, пока еще нет. Моя… моя воля, мне кажется, я утратил ее.

– Это одна из скверных сторон этого лекарства, каким бы ценным и замечательным оно ни было. – Он улыбнулся. – Впервые имя «лауданум» этой панацее дал Парацельс. Ты знаешь что-нибудь о Парацельсе?

– Нет.

– Я тоже, – со смехом признался Хоуг. – Как бы там ни было, мы передали название этой вытяжке из опиума. Жаль только, все ее производные вызывают привыкание. Но ты и сам знаешь об этом.

– Знаю.

– Мы сможем избавить тебя от этой привычки, это не проблема.

– Это проблема, я знаю об этом, а также и о том, что вы по-прежнему не одобряете нашей торговли опиумом.

Хоуг улыбнулся.

– Я рад, что ты произнес это как утверждение, а не как вопрос. Хотя, с другой стороны, ты ее тоже не одобряешь, ни один китайский торговец ее не одобряет, но вы все в ловушке. Ладно, довольно экономики, довольно политики, Малкольм. Далее, мисс Ришо?