Жизнь Бальзака - Грэм Робб

Обнаружив, что Эвелина не соответствует своей роли, Бальзак начал переносить свои привычки на другую исповедницу, выбранную специально для этой цели из толпы неизвестных корреспонденток. Так как он, скорее всего, не был знаком с ней лично, ему не составило труда нарисовать идеал, который отвечал его потребностям. С февраля 1836 г. по середину 1837 г. его «истинная натура» изливала свои надежды и разочарования не Эвелине, а женщине, которая вошла в его жизнь под именем Луиза803.

Рассказ о двадцати трех письмах, которые Бальзак послал таинственной незнакомке, оказывается долгим и запутанным. В нем много неясностей, из-за которых до сих пор спорят литературоведы. Бальзак склонен был принимать желаемое за действительное, маскируя свои желания объективностью. Однако, если версия, приведенная ниже, верна, о «Луизе» стоит рассказать, ведь она представляет великолепный пример того, как фантазии Бальзака рикошетом бьют по нему и начинают преследовать его наяву. Даже если исследователи ошибаются, письма к Луизе обладают ценностью благодаря их грустному, почти ребяческому тону – нечто новое во взрослой переписке Бальзака. «Луиза» в этих письмах кажется призраком, суррогатом г-жи де Берни, недавно умершей святой, которую Бальзак словно вызвал из могилы.

Вкратце история такова. Через десять месяцев после смерти Бальзака, 28 июня 1851 г., редакция журнала «Мода» объявила о публикации двадцати трех личных писем Бальзака, адресатом которых была «одна из самых элегантных женщин современности». Эвелина потребовала судебного запрета на публикацию, и «Моде» приказано было вернуть так называемые «Письма к Луизе» продавцу. Они все же всплыли на поверхность в издании переписки Бальзака 1876 г. Гораздо позже обнаружилось и единственное письмо, написанное Бальзаку неизвестной «Луизой».

Предисловие к переписке, которую должны были опубликовать в «Моде», должен был написать ученый по имени Гюстав Денуарестер. Тридцать шесть лет спустя его попросили хотя бы намекнуть, кто такая Луиза. Денуарестер, к тому времени уже старик, вспомнил лишь следующее804: «Продавцом был муж самой дамы, некий Лефевр». Далее Денуарестер добавил на первый взгляд несущественную подробность: «Говорили, что Лефевр присвоил сочинения некоего Толона, автора водевилей, в частности, “Сарданапал”, который представляли в театре “Одеон” примерно в 1843 г.»805 Под Лефевром, скорее всего, имелся в виду Луи Лефевр, мелкий драматург и, по мнению Денуарестера, «малый проницательный и предприимчивый», который стремился использовать неблагоразумный поступок жены к своей выгоде.

Трудность в том, что жену Лефевра звали Элиза Берже, а вовсе не Луиза. Либо Денуарестера подвела память, либо Лефевр солгал о происхождении писем. В течение ста лет литературоведы занимались домыслами. Одна версия настолько нравилась ее создателю, что он посвятил ей целую книгу806.

Тайна придает особую ценность каждой мельчайшей подробности. Автору настоящей книги (чья версия, следует заметить, также не является окончательной) пришло в голову, что ссылка на автора водевилей Толона, возможно, не просто случайный факт, плававший на поверхности старческой памяти Денуарестера, но нить из того же куска ткани – по крайней мере, на Толона следует взглянуть повнимательнее. Оказалось, что Толон был сверхъестественно плодовитым драматургом, активно сотрудничавшим с «проницательным и предприимчивым» Лефевром. Среди нескольких сотен его пьес есть и инсценировка «Отца Горио» – одна из двух, шедших в парижских театрах в 1835 г. Значит, Толон был одним из тех драматургов, кого Бальзак бросил у театра, когда увез актеров и актрис в «Шато де Мадрид».

Надо заметить, что нить довольно непрочная. Разве что «Горио» Толона шел в театре «Варьете», где роль Викторины Тайфер исполняла молодая актриса по имени Атала Бошен. То, что Атала присутствовала на праздничном ужине, который давал Бальзак, подтверждается в одном из отчетов807; и именно Аталу следует считать самой вероятной кандидаткой на роль «Луизы»808.

Она родилась в Орлеане в 1819 г. Ее настоящее имя – Луиза Агата Бодуэн809. Вот первый довод в ее пользу. Из ее письма Бальзаку нам известно, что Луиза – одно из настоящих ее имен, «но не то имя, которым я пользуюсь в обществе». «Оно мне нравится, потому что так звали мою мать, и я принимаю его для вас одного». К сожалению, имя ее матери по-прежнему остается загадкой. В свидетельстве о смерти она называется Терезой, хотя в свидетельстве о рождении ее имена – Франсуаза Агата. Зато ее бабушку звали Луизой Агатой. Далее можно предположить, что письма к Бальзаку стали плодом сотрудничества матери и дочери.

Мадам Бодуэн была женщиной тщеславной. Скорее всего, тщеславие порождалось нуждой. В свидетельстве о рождении Луиза называется «челядью» (domestique). На месте отца стоит прочерк. Скорее всего, к рождению ребенка имел отношение ее хозяин. Некоторое время спустя мать и дочь переехали в Париж. Когда Луизе исполнилось восемь лет, мать отдала ее в театр, то есть буквально продала под именем «малютки Аталы» (только в 1846 г. приняли закон, запрещающий выходить на сцену детям до пятнадцати лет). Судя по всему, Атала была необычайно красива и, несмотря на слабый голосок, успешно играла в Бульварном театре, театре «для простонародья»: «стройная, восхитительная девственница, которая сеет вокруг любовь и возбуждает страсти по собственному желанию»810; «очень молоденькая, низкорослая, с точеными, хрупкими чертами и гибкой фигурой»811. Однако сценический образ не совпадал с ее истинным характером. Судя по рецензии, написанной в 1832 г., Атала была вовсе не тем нежным цветочком, каких она обычно играла. Автор рецензии называет ее стройной блондинкой, которая дорого одевалась и задавала экстравагантные званые вечера: «Ее лучше знают в обществе, чем в театре. Когда мы говорим “общество”, мы имеем в виду те сборища, на которые приходят молодые знаменитости, чтобы проматывать родительские денежки и вести то, что они называют короткой и веселой жизнью. Нет ни одного ресторатора, ни одного извозопромышленника или каретных дел мастера, который не был бы хорошо знаком с лицом мадемуазель Аталы Бошен»812.

Восхитительно «терпимая и услужливая» мать Аталы сообщила тому же рецензенту, что ее дочь может вести столь роскошную жизнь благодаря богатому любовнику. Бальзака часто обвиняли в том, что он преувеличивает «пороки» жизни за кулисами. Поэтому стоит напомнить, что в 1832 г. Атале Луизе было всего тринадцать лет.

Когда в начале 1836 г. Бальзак начал получать письма от «Луизы», Атала и ее мать переселились к актеру Фредерику Леметру813, который вскоре станет другом Бальзака. (По воле случая, позже Бальзак просил, чтобы Атале дали роль в одной из его пьес.) Фредерик бил и оскорблял ее, даже во время репетиций, считая такое поведение выражением любви.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});