СКИФИЙСКАЯ ИСТОРИЯ - АНДРЕЙ ЛЫЗЛОВ

В исследовании Е. В. Чистяковой, впервые поставившей задачу полного выявления источников «Скифской истории», помимо перечисленных, назван еще ряд сочинений, предположительно использовавшихся в работе А. И. Лызлова: «Автор, по-видимому, знакомился с Никоновской, Воскресенской, Архангелогородской летописями. Новым летописцем, Московским летописным сводом и др.», а также с «Повестью об убиении Батыя», сказаниями о Тимуре, Густынской летописью и Хроникой Феодосия Сафоновича. Две последние, по наблюдению Е. В. Чистяковой, имеют сходство со «Скифской историей»: одна - по «системе изложения и оформлению ссылок», вторая - «по содержанию глав, касающихся Турции». В исследовании отмечено, что «в указанных трудах украинских историков и в „Скифской истории“ использованы одинаковые польские и латинские источники. Поскольку упомянутые исторические труды возникли раньше «Скифской истории», есть основание полагать, что через них автор знакомился с произведениями западноевропейской, в частности польской, историографии» 72.

Проведенное в ходе подготовки к изданию «Скифской истории» А. И. Лызлова полное сравнение ее текста с источниками, позволяет отказаться от этих предположений. Весь использованный авторов фактический материал восходит к сочинениям, перечисленным им в оглавлении и отраженным в примечаниях. Никоновская, Воскресенская и иные летописи не использовались в «Скифской истории», хотя содержали важные для Лызлова сведения. Все повести и сказания (за исключением житий, на которые сделана ссылка) привлекались автором в составе его основных источников (СК, ХР и т. д.). В «Скифской истории» нет следов использования Густынской летописи и Хроники Сафоновича, что дает нам возможность наметить интересные параллели в развитии историософских, политических и источниковедческих идей в России и на Украине.

Сложнее обстоит дело с предположением о привлечении в качестве источников «Скифской истории» «документальных материалов приказного делопроизводства»: разрядных и посольских книг 73. Первые А. И. Лызлов знал несомненно, однако мы не можем с уверенностью утверждать, использовались ли им официальные или фамильные разряды. В ряде случаев чрезвычайно трудно установить, опирался автор на разрядные книги или местнические дела, использовал составленные во второй половине 1680-х гг. «сказки» о службе дворянских, боярских и княжеских родов или {432} собственные, усвоенные при дворе генеалогические представления. Обращение автора к посольским книгам по тексту «Скифской истории» не прослеживается.

Важно отметить, что разрядные книги или иные источники для уточнения состава и именования русских воевод не привлекались Лызловым самостоятельно, отдельно от исторических сочинений и, по-видимому, еще не рассматривались им как исторический источник: это была для автора современная, не требующая ссылок справочная документация.

Не менее серьезная работа была проведена А. И. Лызловым с иностранными источниками «Скифской истории». Прежде всего необходимо отметить, что их выбор был не случаен. Лызловым были привлечены наиболее популярные и авторитетные исторические труды, широко распространенные в Восточной Европе благодаря многочисленным изданиям. Популярность использованных в «Скифской истории» сочинений во многом определялась тем, что они содержали в себе немало сведений об истории героической борьбы славянских народов против турецко-татарской агрессии, т. е. истории, особенно актуальной в последней четверти XVII в. в связи с новым турецким наступлением в Восточной Европе. В то же время эти исторические сочинения выделялись блестящими литературными достоинствами.

Хроники Гваньини, Стрыйковского, Ботеро и Бельского читались современниками как захватывающий роман на историческую тему. Читателей привлекала четкая композиция хроник, их универсальный характер, насыщенность ярким и актуальным материалом, квалифицированное описание войн и битв, обилие легенд и экзотических подробностей. Немаловажную роль играл образный язык, хорошее оформление изданий, наличие в книгах иллюстраций и карт. Духу времени соответствовало освещение в книгах событий с позиций прагматизма, внимание авторов к лучшим образцам античной историографии.

Обращение к этим книгам свидетельствует о серьезной подготовительной работе, предшествовавшей написанию «Скифской истории». Лызлов сумел отобрать не только наиболее популярные, но и наиболее важные труды зарубежных авторов по истории Османской империи и Крыма, открывавшие наилучшие возможности для претворения в жизнь его творческих замыслов.

Одним из основных источников «Скифской истории» стала «Хроника Сарматии Европейской» (Краков, 1611). Под таким заглавием известный публицист и переводчик Мартин Пашковский издал польский перевод книги «Sarmatiae Europae descriptio» Александра Гваньини (1538-1614), итальянца, долго служившего Речи Посполитой и оставшегося навсегда в этой стране. Хроника Матвея Стрыйковского (1547-1593), видного польского политического деятеля, историка, поэта и художника, была, как свидетель-{433}ствуют точные ссылки в «Скифской истории», использована Лызловым по кенигсбергскому изданию 1582 г. 75

«Универсальные реляции» Джованни Ботеро (1533-1617), одного из крупнейших итальянских писателей-гуманистов XVI- XVII вв., впервые изданные в Риме в 1591-1592 гг., впоследствии неоднократно публиковались на многих языках Восточной Европы. Автор «Скифской истории» опирался на первое издание польского перевода «Le relationi universali» (Краков, 1609, ср. издания 1613 и 1659 гг.) 76. С 1588 г. стали публиковаться тома «Церковных хроник» видного итальянского церковного деятеля и историка Цезаря Барония (1538-1607). Уже в 1588-1600 гг. отдельные тома «Хроник» стали переводиться на польский язык иезуитами из Калиша, стремившимися использовать антипротестантское сочинение в католической пропаганде на украинских и белорусских землях. Этот перевод был завершен в 1600-1603 гг. известным польским политическим, церковным и культурным деятелем Петром Скаргой 77. Выборка наиболее интересных материалов из 10 томов «Церковных хроник» была издана Скаргой в одной книге в 1603 г. Более полное второе издание включало материалы из 12 томов «Хроник» 78. Оно и было использовано в работе А. И. Лызлова.

Часть интересующих его материалов А. И. Лызлов нашел в польских сочинениях Бельского и Кромера, оказавших немалое влияние уже на работы Гваньини и Стрыйковского. «Хроника всего света» видного хрониста, поэта и переводчика Мартина Бельского была издана в 1551 г. 79 В первой книге автор рассказал о «четырех древних монархиях», во второй излагалась история папства, императоров Римской, Византийской и «Священной Римской империй», в третьей описывалось правление императора Карла V. Остальные семь книг были посвящены истории отдельных европейских стран, а также Нового Света. Внимательно проштудировав десятитомник, автор «Скифской истории» нашел интересующие его материалы в самых различных частях сочинения. Сочинение Мартина Кромера «О начале и истории польского народа» издавалось на латинском языке неоднократно (в 1555, 1558, 1568, 1589 гг. и др.). Под названием «Польская хроника в 30 книгах» в 1611 г. {434} вышел и ее польский перевод, выполненный Мартином Блажовским 80. Он и был использован Лызловым.

Проставленные на полях «Скифской истории» ссылки достаточно точно характеризуют использование автором печатных изданий (учитывая охарактеризованные выше заимствования из русских источников, сделанные без ссылок, к которым из иностранных сочинений были сделаны отдельные уточнения и дополнения). Важно подчеркнуть, что сама система ссылок, учитывающая источники используемого сочинения, свидетельствует о пристальном внимании А. И. Лызлова к вопросу о происхождении исторических сведений.

В самом тексте «Скифской истории» имеется немало примеров этого внимания, проявляющихся, как правило, в сложных случаях, когда, по мнению автора, ссылки было недостаточно. Например, говоря о значении победы Руси на Куликовом поле, Лызлов подчеркивает, что свидетельство международного признания этого значения принадлежало весьма авторитетному и знающему человеку - Сигизмунду Герберштейну, крупному имперскому дипломату, дважды побывавшему в Московском государстве,- и было изложено в его книге «О Московском государстве». На полях «Скифской истории» отмечено, что эти сведения были собраны на разных страницах польской хроники: «О сем Стрийковский, лист 749, лето 1516, лист 748» (л. 27-27об.).

Об авторе «Универсальных реляций» Лызлов отзывался лаконично: Ботеро - «итальянин, всего света описатель». Однако далее, приводя сведения Ботеро о взятии Казани Василием III, историк объясняет их происхождением источника: «…знать в то время писал Ботер книгу свою, егда была Казань под Московскою державою, ибо (русские.-А. Б.) многажды отступоваху и одолеваеми бываху» (л. 51 об.).