Охота на ясновидца - Анатолий Королев

Но мне была нужна ночь. И потемней. Без звезд. Лучше с грозой во все небо, чтобы у змей слезла кожа, и пестрые яйца выпали из зубов на камни!

Я влезла на крышу часовни, где кощунственно загорала, пока солнце не покатилось к закату, и только тогда — через вересковую пустошь — пустилась назад к городку. Странно, но я никак не могла всерьез разозлиться и предъявить собственный гнев, как право на возмездие. Ярость моя была настолько мелка, что я брела босиком по щекотливой траве, срывая пальцами ног случайные маргаритки. На физиономии природы ясно читалось чувство вины перед Гёрсой.

Но я знала, что мне предстоит страшная ночь, что каждой маргаритке, гелиотропу с фиалкой достанет по увесистой капле крови.

Я вошла в безымянный городок с противоположной стороны, наскоро перекусила в бистро, а затем нагрянула в местный магазинчик молодежной одежды. До закрытия оставалось минут пятнадцать, но я устроила такой шмон по полкам и вешалкам в поисках крутого прикида, что хозяин ради меня притормозил финиш. Мне хотелось избавиться от сентиментальных слюней Лизочки и одеться как Гepca! И нагрянуть к мачехе в полном параде дикой злобы. Я купила короткую греческую тунику, затем водрузила на голову восточный тюрбан из роскошной — малина с золотом — пестрой парчи, обулась в римские сандалии с высокой античной шнуровкой, натянула на руки ажурные черные перчатки, расшитые пауками, украсила пальца крупными перстнями из фальшивых рубинов — в тон твоей крови, сука! Нацепила на плечи попсовые погончики с кистями в духе русских эполетов, надела на лоб очки для плавания в память о своей одиссее, словом украсила себя разными прибамбасами, как могла, на полторы тысячи баксов. Хозяин малость ошалел от моих покупок. Я выглядела абсолютно прикольно, как того и хотела.

Как жаль, что здесь не торгуют оружием!

Но я и тут кое что нашла — декоративный нож для резки бумаги из твердой слоновой кости, который очень клево смотрелся когда я втиснула лезвие под шнуровку сандалии — им я выколю твои глаза, падла! — и оптический прицел для винтовки, который я привязала шнурком к шее.

Все! Полный улет!

Я еще не знала, как проникну в логово мачехи, да и признаться, не думала — если судьба так долго — 22 года! — вела меня к мишени, это ее дело позаботиться о том, чтобы возмездие грянуло, а справедливость восторжествовала.

Все так и вышло.

Когда я подошла к массивной ограде вокруг моей «сумочки», к воротам подкатил вишневый открытый кабриолет, за рулем которого сидела стильная девица со злым лицом. Притормозив у ворот, дожидаясь когда окуляр телекамеры, которая плавно перемещалась из стороны в сторону, обзирая окрестности, уставится на машину стеклянным глазом, она вытаращилась в мою сторону точно так, как это делали все встречные прохожие. На пресном Форе не часто увидишь такое зрелище.

Я кинулась к машине.

— Привет! Я журналистка. Веду светскую хронику во «Всемирных новостях», — вспомнила я одно желтое издание, — мне нужно попасть в дом к мадам Кардье. Позарез!

— Ты откуда выпала? — спросила девица с явным одобрением.

— Из сумасшедшего дома! — и я перескочила через бортик, нагло усаживаясь на заднем сидении. Мне нужно было успеть оказаться в машине прежде, чем телекамера повернет в нашу сторону.

— Мадам ненавидит всех, кто лезет в ее личную жизнь, — хмыкнула девица, но из машины не выгнала.

— И правильно. Я устрою ей большую га-до-сть.

— Но я еду к дочери.

— Какая разница. Перевези меня через пасть. И все дела!

Я чувствовала, что легла в масть.

— Отлично! — рассмеялась девица, — Давно пора эту суку измазать в дерьме.

И она принялась как дурная давить на клаксон: девочка явно накушалась «экстази», а еще на скуле у нее маячил припудренный синяк — словом, мне опять повезло.

Послышался телефонный зуммер — в машину звонили по сотовой связи. Хозяйка вытащила трубку и приставила к уху.

— Да, это я, Лиззи. Открывай пещеру!

Дочь мадам мачехи звали Лиззи, то есть Элайза. Вдобавок она еще украла мое имя! Сомнения рассеивались все больше — совпадение двух имен не могло быть простой случайностью: мачеха назвала свою дочь, точно так же как моя мать меня. A Гepca — одно из моих имен.

Ворота раздвинулись, и я с бьющимся сердцем въехала за ограду. Особняк столь богатой женщины, наверняка, хорошо охраняется. В доме полно охраны… Что ж, тем хуже для них!

— Я скажу Лиззи, что ты — моя подруга Марион. Заметано?

— Мне нравится это имя. Меня зовут точно так же!

— Ха, ха, ха!

Машина мягко проехала по мостику через ров — ого! какие страсти-мордасти, — но повернула не к дому, а в сторону, и стала карабкаться по извилистому серпантину на макушку полого холма вглубь поместья.

— Мне бы хотелось порыться в той сумочке, — я кивнула на особняк среди деревьев.

— Туда нельзя. Я еду на пати к Лиззи. Она живет отдельно от матери. Вот там.

Впереди виден нагленький желтый домик с верандой, солярием, бассейном и теннисным кортом.

Я начинаю дергаться — а что если меня сразу узнают. У мачехи весь стол забит моими снимками… и я срочно рисую на щеке цветок губной помадой — для отвода глаз.

— Класс! И мне тоже, — девица подставляет щеку. Я вижу по глазам, что ей смертельно скучно жить, все обрыдло.

— Хочешь советскую звезду?

— Хочу… а ты кого любишь девочек или мальчиков?

— Дура! Я — девственница.

Мой ответ приводит ее в полный восторг:

— У тебя камера где спрятана? — на лице злобное нетерпение пресыщенной стервочки.

— Между ног.

— Ха, ха, ха. Ты вот что. Сделай снимок ее пса, Иссис. Мадам обожает лошадей и собак. И дай подпись, что это ее любовник. Да, да! Я точно знаю, что у нее были псы в постели. Это ведь такая сластолюбивая сука. Ты еще увидишь — она придет клеить наших мальчиков.

— Я Марион, а ты?

— Зови меня Кэби.

Машина подъехала к дому, где уже стояло несколько автомобилей, мы вышли, и я стала участницей довольно скучного пати шести молодых людей: трех девушек и трех юношей. Это была «золотая молодежь» Форе, дети местных буржуев. А пати устроили в честь прибытия Лиззи на летние каникулы. Все перед ней открыто заискивали, хотя судя по всему, дружили с детства. Сказывалась разница в капиталах, по сравнению с дочкой мадам мачехи — все они были нищими… Я пришлась — седьмой по счету — весьма кстати, как экзотический райский плод на овощной вареный стол из моркови и свеклы. Не без волнения вглядывалась я в свою названную суку-сестрицу, красивую холодную куклу с гладкими прямыми волосами, белесыми как и ее брови, с глазами из крупного лунного камня.

Сказать ли? Но мы были похожи!

Я узнавала на ее лице свой собственный рот… поймала несколько характерных жестов своей руки в ее дурном исполнении… как долго будет длиться это воровство!

Она была шикарна в своем узеньком черном платье для коктейлей на бретелях и прелестными браслетами из розового золота. У Лиззи был вкус. Я почти не привлекла ее внимания. Мой дикий прикид показался ей вульгарным. Впрочем я была вульгарна в тот миг, еще как вульгарна! — я жадно думала о том, что все, что я вижу вокруг — это мое! Мое! Даже ее браслеты — мои! Как быстро деньги превращают человека в гондон!

Лиззи привезла из Лондона своего последнего мальчика — она приехала вчера, — и я чувствовала как она втайне нервничает, поджидая появление матери — не туда смотришь, дрянь! — мальчик вполне мог понравиться мамочке — крупный сладкий красавчик-кобель из латиноамериканцев. Между прочим, он сразу положил на меня глаз. Его тоже тошнило от овощей.

«Как давно мы не виделись, Лиззи! С того самого дня, когда тебя уложили в мою постельку!»

Я уже совершенно уверилась в том, что судьба меня привела к цели.

Тестей принимали на свежем воздухе за круглым плетеным столом в окружении плетеных же кресел. Много выпивки, мало закуски. Прислуживал старый вышколенный слуга.

Болтали всякий вздор.

Моя девица — Кэби — порой мне тишком подмигивала, — наша тайна ее чуть-чуть поджаривала и развлекала. Мальчик у нее был тоже салатный, — спаржа между ног.

Я не замечала ничего подозрительного, но, конечно, неуклонно готовилась к бою. Я пришла без оружия совершенно сознательно, ведь принцип сегодняшнего дня был однозначно заявлен как возмездие свыше, и дело возмездия и судьбы вложить в мои руки то оружие, какое потребуется. Изготовка воина будоражила кровь, я чувствовала, как пыл красит мои щеки лихорадочным румянцем. После моей борьбы за жизнь с Балтикой — люди казались говорящим шпинатом.

Только один раз мне удалось оторваться от компании и осмотреть поле боя… слуга показал мне дамскую комнату на втором этаже. Жилище Лиззи было таким же холодным и эффектным, как она сама. Я открыла матовое окно и быстро оглядела площадку боя через окуляр оптического прицела. С высоты холма был хорошо виден сам особняк с крышей как сумочка Фелицаты, купы вязов, разбитые вокруг цветники, оранжерея, конюшня с мраморной головой коня на фронтоне… затем поле для игры в конное поло, затем — просторы идеально стриженых склонов, где работали дождевальные установки. Тут я зацепила взглядом движение электрокара по пешеходной дорожке, которым управлял черный верзила в желтой штормовке, он катил по узкой асфальтовой ленте к одинокому строению с косой стеклянной крышей. Что таится там? Сердце екнуло от неясного предчувствия… еще выше, над всем, пространством поместья царит декоративная горка из массивных каменных глыб; если швырнуть их в стены и крышу — от особняка останется только куча пыли и щебня. Или сдернуть весь травяной дерн вместе с постройками — от логова змей останется только голая земля.