Жажда/water (СИ) - kissherdraco

И он был как раз той самой причиной, из-за которой она лишилась так много. Как он мог хоть что-то обещать ей, пока это оставалось правдой?

Драко почувствовал что-то. Что-то влажное скользнуло по пульсирующей артерии.

Губы Гермионы прикоснулись к коже на шее.

Он вздрогнул всем телом.

- Гермиона…. – пробормотал он.

Она подняла глаза на него. Взгляд остекленел, а зрачки расширились.

- Ты не хочешь, чтобы я? – прошептала она, и в ее глазах стояли слезы. В ее голосе чувствовалась боль. Хотя и было очевидным, что она пыталась скрыть это от него.

О Мерлин, Грейнджер. С чего бы мне хотеть этого?

Да и как кто-то может сдерживаться рядом с тобой.

Драко попытался сказать вслух. Хоть что-нибудь: - Я только… я не…

Его член мгновенно затвердел. Сердцебиение ускорило ритм. Она не понимала того, что творила с ним. Того эффекта, что возымела над ним. И это пугало его. Это напугает и ее тоже, если она узнает… если она, и в правду, узнает.

- Мне все равно, - прошептала она. – Только не сегодня, - и ее губы двинулись к его. Поймали их. Обведя язычком контур, устремляясь с верхней губы к уголкам его рта.

Драко издал низкий, приглушенный стон. Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Ее поцелуи были осторожными, нерешительными, что только усложнило бы попытку остановить ее. Что только возбудило его еще сильнее. Заставило его рукой потянуться к ее затылку, вплестись пальцами в ее волосы, притянуть еще сильнее в поцелуе к себе, приоткрывая ее губы своими… и это труднее, чем он думал. Стремительнее, чем он себе представлял – она так внезапно и отчаянно нуждается в нем….

И все. Именно в тот момент Драко начал терять себя.

С ее губ срывались протяжные стоны. Он кожей ощущал яростный ритм ее сердца.

Ее пальчики пробежались по его мускулам и остановились на груди. Нашли пуговицы. И когда он разорвал поцелуй, его рубашка уже была расстегнута. Ее ноготки впились в его кожу - лишь ее реакция, когда его пальцы начали, скользя, продвигаться вверх по ее бедру. Ее голова запрокинулась назад к двери, и он даже не мог вспомнить, в какой момент припал губами к ее шее, слегка прикусывая кожу. И те звуки, что она издавала, и то, как ткань терлась о его возбужденную и сильно затвердевшую плоть – от всего этого он едва не подавился обжигающим воздухом, который втянул в себя. Другая его рука метнулась к вороту ее блузки и вниз, проворно расстегивая пуговки. Она помогает ему. Ее дыхание сбилось, а пальцы дрожали, но, тем не менее, она помогает ему. Дыхание становилось все громче и затрудненней.

- Грейнджер, ты уверена…

- Да…

И вот уже ее блузка где-то в ногах. Она тяжело дышит. Драко же вовсе не может дышать. Он опускает голову и одну руку заводит ей за спину. Ощутив, как ее тело незначительно напряглось, он снова вопросительно смотрит на нее, и она согласно кивает – один короткий кивок. Бюстгальтер скользит с ее плеч, и он снова переключает внимание на ее грудь. Бледная кожа, гладкая и великолепная – абсолютное блаженство. Она стонет. И это самый красивый звук из всех, что он когда-либо слышал. Губами обхватывает ее сосок и у него перехватывает дыхание от осознания всего происходящего. От того, что они вместе. Зная, что это такое – пробовать ее вот так.

Она что-то сказала, но он не услышал. Его пальцы уже нашли ее трусики, и он, теряя самообладание, сотрясаемый дрожью по всему телу, еле сдерживаясь и сбивчиво дыша, произносит: - Грейнджер, просто… мне нужно…

- Давай, - выдыхает она, закусив губу, - пожалуйста…

И вот уже слезы струятся по ее щеке. Ухватившись за края его рубашки, она стаскивает ее с его плеч. Он отнимает свою руку, и стон разочарования срывается с ее губ. И вот он высвобождается из рубашки и мгновенно возвращает свою руку на прежнее место. Она снова запрокидывает голову и на этот раз его пальцы стремительно продвигаются к резинке ее трусиков. Ухватившись за край, стаскивают их вниз. И в тот момент, когда ее нога нерешительно выскальзывает из влажного хлопка, Драко не может понять, как он мог так долго ждать. Не может понять, как он мог когда-то вообще существовать без нее.

Ее руки вновь скользят по его груди и вниз, пальцами вычерчивая мышцы пресса. Он не поднимает головы в попытке унять дрожь в пальцах, чтобы не промахнуться – отчаянно дергая молнию на своих брюках; отчаянно желая ее. С такой, мать ее, силой нуждаться в ней, что слезы начали жечь глаза.

И вот, как стремительно вырывается наружу желание, Гермиона. И вот, как быстро ты можешь разрушить стену моего хладнокровия. И пожалуйста, не проси меня остановиться. Никогда не проси меня остановиться.

И вот он высвободил свой член, и вздох предвкушения слетает с ее губ. Он знает – она напугана. Она должна быть напугана. Но он сможет притормозить. Не сможет, даже если бы захотел. Драко сгреб руками ее юбку и грубо задрал вверх по ее бедрам, наклонился, потянулся рукой к члену, приноравливаясь, спрашивая в порядке ли она…

… и вот он внутри нее, рукой обхватив бедро и задрав ее ногу. И все так же, как он помнил об этом. Жар, влага. Тугая, и свежая, и горящая вокруг него. Она приглушенно вскрикнула и еще сильнее прильнула бедром к нему. В ответ он прижал ее к стене и, когда она ухватилась за его плечи, начал нашептывать на ушко: «Гермиона», и «Ты нужна мне», и «Так охренительно тесно».

Его толчки становятся более грубыми, и он старается прижать ее сильнее к себе, чтобы ее тело не так сильно сотрясалось, но у него не выходит. Он не мог ничего с этим поделать. Но звуки, слетающие с ее губ, говорили ему о том, что ей все равно. Ей сегодня все равно.

Он стонет.

Еще, снова и снова толкаясь в нее. Трение тел, прилипая влажной кожей друг к другу. Дверь ходила ходуном. Дыхание смешалось.

Столкновение миров.

Драко вскрикнул, последний раз толкнувшись в нее – мгновенно прикрыв веки, и ее имя где-то в обрывках его мыслей. И рядом с ней тело продолжает бить дрожь, содрогаться от эйфории в напряженных мышцах и стиснутых зубах.

Гермиона. Ее имя на кончике языка.

Она ничего не сказала. Но он почувствовал, как ее голова опустилась ему на плечо. Кожей ощутил ее обжигающее дыхание .

Они сползли вниз по обшивке двери.

И все закончилось.

Все закончилось.

Драко открыл глаза и посмотрел на Гермиону. По ее коже разлился румянец, глаза покраснели, а грудь все еще тяжело вздымалась.

- Мне жаль, - пробормотал он. Она не кончила. Снова. И он не ждал этого. Пока что. Хотя и не намеривался кончить так быстро. Не намеривался так беспомощно сдаться жару ее тела.

Вот какую власть она имела над ним. И он понятия не имел, как прекратить это.

- Не стоит, - выдохнула она, все еще удерживая руки на его плечах, и все еще обнаженная. – Просто… не извиняйся. Только не сегодня.

Не сегодня.

*

А где-то за стенами замка, устроившись на задворках квиддичного поля, Гарри начал верить.

Он скажет Гермионе утром.

ГЛАВА 16 (все части)

Гермиона никогда не могла избавиться от этого гнетущего чувства где-то внутри себя, всякий раз, когда они шли туда. Близость к Запретному Лесу. Близость к нарушению правил. Правила и не должны нарушаться, особенно при отсутствии высокоморальных причин для этого, а еще лучше – даже и не пытаться. Принять их, как должное и не пытаться нарушить!

Но, естественно, по сути, они не нарушали правила, а только были опасно близки к этому. Что было уже пределом для Гермионы, знаете ли. Ее пределом, ради Бога!!! Можно подумать, Гарри и Рону требовалось отдельное приглашение, чтобы вляпаться в неприятности. Как в тот раз, когда они уболтали ее пойти к кромке Запретного Леса, чтобы посидеть под мрачным древним деревом, на вид которому триллион лет, а его огромные раскидистые ветви так и тянутся, чтобы заграбастать и одного за другим зашвырнуть прямиком в кабинет к МакГонагалл. Вот так торчать там, не имея на то веских причин? Да Боже упаси. Поэтому Гермиона так и не могла перестать приглядывать за ними. На всякий случай. Потому что это все еще был Хогвартс. И это было едва ли не злостное нарушение этих самых правил.