Жажда/water (СИ) - kissherdraco

Прикосновение, должно быть, тоже взбудоражило Гермиону, потому что она отстранилась от него сразу же, как только поднялась на ноги и, избегая его взгляда, прижала руку к груди, поверх нее положив вторую руку.

- Я заставил тебя пропустить ужин? – спросил он, заполняя неловкую тишину.

- Ты ничего не заставлял меня делать, - ответила Гермиона, все ещё смотря в пол.

Драко задавался вопросом, почему ее взгляд не мог задержаться на нем хоть на какое-то время? Чем таким потолок или пол могли похвастаться, чего не было у него? Или, во всяком случае, что-то в этом духе.

- У меня есть немного … ммм… пирога, который мне прислала моя мать, - пробормотал Драко, указывая рукой на дверь спальни позади него.

Это заставило Гермиону взглянуть на него. Только выглядела она абсолютно шокированной.

- Что?- спросил он.

- Ничего, - она покачала головой и пожала плечами.

- Могу угостить, если хочешь.

- Я не голодна.

- Как хочешь.

Нежели он настолько плохой, что любое его предложение заслуживает лишь реакцию в виде широко-распахнутых от удивления глаз? Ничего себе. И тут в голову пришла одна мысль – всё же на сегодня он сможет забыть, насколько ужасным человек он был.

Вероятно, она считает, что это гнусная уловка для того, чтобы она оказалась в его комнате. В его постели. И он не мог упрекать её за эти мысли, проникающие в ее голову. И тут она заявила кое-что еще:

- Давай так: я съем кусочек, если и ты присоединишься, – она сказала это так, словно последние пять минут он потратил на то, чтобы уговорить ее.

Неужели он сказал это вслух?

- Что? – Драко моргнул.

- Кусочек пирога. Только если и ты съешь кусочек. Ты сегодня не должен есть слишком много. Важно, чтобы ты немного восстановил утраченный баланс питательных веществ.

Хотелось либо закатить глаза, либо сказать что-то вроде - «ты, прям, как моя маман»… или успокоить участившееся сердцебиение. Но он лишь тупо уставился на неё.

- Ну, так как? – спросила Гермиона.

- Но я не голоден, - ответил он таким же безучастным голосом. – Как и ты.

- Давай просто съедим его, Малфой, - вздохнула она и прошла мимо него в сторону двери его комнаты. – Уверена, ничего страшного в этом нет, – и тут она остановилась и повернулась к нему лицом: - Но я заберу свой кусочек к себе, если не возражаешь. Я лучше съем его там.

Драко недовольно нахмурился. А потом снова пожал плечами. Как будто она когда-нибудь поверит в то, что ему может быть не насрать.

- Кстати, спасибо, - тихо поблагодарила Гермиона, открывая дверь и заходя в его комнату.

Драко чуть не подавился: – Не стоит, - пробормотал он, следуя за ней.

***

- О, ты себе не представляешь, насколько важно, чтобы ты съе*алась от меня подальше, Паркинсон.

- Какие мы злые, - пробормотала Панси. – Ничего, переживу. Не мог бы и ты потерпеть меня немного, чтобы я могла объяснить? Например, то, что тебе так хочется узнать.

Кожа вокруг её глаз потемнела. И Гарри очень надеялся, что – чтобы ни случилось с ней – это причинило ей невыносимую боль.

- Не хочу ничего от тебя слышать, - прорычал Гарри и, развернувшись, поспешил к двери. Когда он уже спустился по лестнице и направился в сторону поля для Квиддича, то уже очень хорошо понял, что идет туда с сопровождением.

Как только небо потемнело, ветер начал усиливаться. И если бы не Паркинсон, семенившая следом, Гарри бы, скорее всего, повернул назад.

-Твою мать! Помедленней, Поттер! – окрикнула она, срывающимся от быстрой ходьбы голосом.

В конкурсе за звание «самая бессердечная и бездушная сука» Паркинсон сделала бы любую. Сама идея, что она считала возможным поговорить с ним, преследуя его вот так, при всем при этом отлично зная, что он не прибывает в неизвестности о том, что это все она сотворила с Гермионой, выглядела просто абсурдной. Он же все видел. Видел каждую царапину на прекрасной коже Гермионы, оставленную мерзкими ногтями и безжалостными ударами. И – независимо от причины – этому не было оправдания. Это было не чем иным, как абсолютным злом. И вплоть до последнего вздоха – одно призрение.

Зло никогда не идёт во благо, Паркинсон. Не важно, как его использовать.

Она должна была заплатить. Каким-то образом, но кто-нибудь заставит её заплатить.

Гарри неожиданно повернулся к ней лицом. Она вынуждена была резко затормозить, чтобы не врезаться в него.

- Катись к чёрту, Паркинсон, - зарычал Гарри, выплевывая полные ненависти слова через стиснутые зубы.

- Прежде ты выслушаешь то, что я хочу рассказать, - настаивала Панси, недовольно поджав губы.

- О, так это что-то типа той возможности, что ты дала Гермионе? – выплюнул Гарри. – Она хоть слово успела произнести до того, как ты швырнула ее на пол, ты - грёбаная маленькая…

- Полегче, Поттер. Или же я ничего не скажу.

Гарри отчаянно, безумно хотелось сломать ей что-нибудь. Что угодно. Заставить её хоть частично почувствовать ту же боль, которую испытала Гермиона.

И хотя знал, что и пальцем ее не тронет, но это никак не влияло на его мысли. Не влияло на то, как он прожигал взглядом это ничтожество с ее порочным маленьким умишком.

Чего она думала добиться этим? Какой ждала от него реакции? Что она, вообще, могла ему такого рассказать, что имело бы значение для него после всего того, что она натворила?

Он знал, Пэнси – конченная мразь. Но до этого момента он и не подозревал, насколько она тупа. Поистине надо быть совсем идиоткой, чтобы полагать, что он станет ее слушать.

- Это была не моя идея.

- Что?

- Не я всё придумала.

Гарри повернулся к ней спиной. Ему нет нужды выслушивать это. Нет нужды слушать, как она пытается свалить вину на окружающих. И он был удивлен, что она озаботилась возможностью выкрутиться таким вот образом. Но если она действительно считала, что это что-то меняет, то…

- Тебе что, всё равно? – спросила она, из-за ветра повышая голос. Сейчас она уже перестала идти за ним, остановившись где-то посередине дороги. Гарри же двинулся дальше, вниз по тропинке. – Но это важно! – крикнула она ему вдогонку. – Неужели тебя не волнует, чья это была идея?

Нет. Он не мог позволить чему-либо спровоцировать себя. Нужно держать себя в руках. Нужно быть сильным. Ради Гермионы и Рона. Ради них троих. Ему не нравилось то, как гнев отдаляет их друг от друга.

И всё же, он остановился. Оставаясь стоять спиной к ней.

- Вообще-то, я не должна была тебе рассказывать… - она продолжила говорить. Она не стала приближаться и ей приходилась повышать голос под натиском ревущего у стен замка ветра. – Но после… после того, как он ударил меня…я просто… С меня хватило, понимаешь? Мне жаль, что он заставил меня сделать такое, но…

- Вот только не надо, Паркинсон, - резко перебил её Гарри, поворачиваясь к ней лицом. – Не смей, твою мать, даже заикаться о том, как тебе жаль! Ты прогнила до своего, бл*, основания. Абсолютная мерзость, Паркинсон, – он должен был уничтожить ее так же, как она уничтожила Гермиону. – И знаешь что? Ни хрена удивительного в том, что, трахая тебя, Малфой выкрикивает имена других девчонок! Ты омерзительна! Даже для таких, как он! Мне и разговаривать с тобой противно!

Панси тихо шмыгнула носом. Это прозвучало отчетливо, и явно не было осознанным. Но, темнее менее, даже если Гарри едва ли допускал это. – Не считаешь ли ты, что мы стоим друг друга? – с горечью усмехнулась она. – Драко и я. Идеальная парочка, не так ли? – он уже слышал, как к ее голосу примешались слезы.

- Мне не срать, - издевательски произнёс Гарри. - Поверь мне, Паркинсон, скажи Гермиона хоть слово, и ты заплатишь. Вы обе – ты и Булстроуд. Нет, не будет кулаков и всего того, что пришлось перенести Гермионе. Как только появится возможность, я сделаю так, что ты свалишь отсюда к чертям собачьим и не сможешь больше вернуться обратно.

- Ну и отлично! – воскликнула она, потирая ладонью нос. – Катись на хер, Поттер! И делай, что тебе взбредёт в твою грёбаную башку! Всё равно мне терять нечего! Я потеряла абсолютно всё! И только из-за твоей грязнокровной шлюхи!

- Не смей больше так называть ее! – заорал Гарри. – Не подходи к ней ближе, чем на двадцать шагов, Паркинсон! Уяснила?!

- А как насчёт Драко? – завопила она. – Могу поспорить, он всё еще делает с ней, что захочет! А ты и предпринять ничего не в силах, так? Ведь она не позволит тебе вмешаться! Но вы оба понятия не имеете, на что он способен!