Король-Провидец - Кристофер Банч

Кто-то пустил в ход нож, и на улицах появились первые трупы. В считанные мгновения в одного из торговцев полетели камни, и он тоже расстался с жизнью. Его лавка была разграблена, а толпа почуяла запах крови.

Некоторое время они митинговали, потом решили наказать владельцев двух других лавок. Первый пытался обороняться копьем и был убит на месте. Обе лавки подверглись полному разграблению.

Безумие распространилось на другие улицы и другие лавки, не имевшие ни малейшего отношения к инциденту. Половина квартала, охваченного погромами, превратилась в сумасшедший дом.

В этот момент кто-то из власть предержащих запаниковал и послал за армией.

Данное решение было неверным. Следовало направить в район отряды стражников, изолировать зачинщиков мятежа и арестовать их. В том случае, если бы это оказалось невозможным, сомкнутые ряды стражников должны были пройти по улицам и с помощью грубой силы рассеять толпу до такой степени, что она уже не представляла бы большой угрозы.

Вместо этого стражники отправились наводить порядок нарядами по два-три человека. Некоторые из них были атакованы, прочие бежали, и толпа получила контроль над ситуацией.

Армию следовало использовать лишь для того, чтобы изолировать квартал Чичерин, а городскую стражу — для наведения порядка. Вооруженные солдаты на улицах — явный признак того, что закон оказался бессилен и само государство боится своих граждан.

Но у кого-то из высших военачальников в штабе армии сдали нервы. Не знаю, было ли это решение умышленным, или нет. Позднее было объявлено, что ответственность за события несут Товиети, но это представляется мне весьма сомнительным. Если кто-то из душителей и участвовал в первоначальных беспорядках, он никак себя не проявил.

По разным причинам Золотые Шлемы тоже были не тем полком, который следовало бы вызвать для подавления мятежа. Их некомпетентность в солдатском ремесле можно не брать в расчет — об этом стало известно слишком поздно — но кавалерию вообще нельзя посылать на городские улицы против распаленной толпы. Во-первых, при этом может возникнуть паника и в результате погибнет больше людей, чем при самом буйном восстании. Во-вторых, лошадь очень легко изувечить, а всадника — вытащить из седла. Нужно было использовать пехоту или, по крайней мере, вызвать пехотные части в качестве подкрепления для нашей кавалерии, но этого не произошло.

На подавление беспорядков был брошен эскадрон С под командованием капитана Аберкорна. Они даже не потрудились взять необходимое оружие, а поехали с пиками наперевес и саблями в ножнах. Головную колонну вел легат Нексо.

Они выехали на площадь, заполненную беснующимися, орущими никейцами. Половина восставших была пьяна от вина, другая — от ненависти, не без основания обращенной против бездарных правителей города. Горожане хотели встретиться с кем-нибудь из членов Никейского Совета, который выслушает их жалобы и внемлет их мольбам. Они голодали, они нищенствовали, их дети одевались в тряпье — так не пора ли городу помочь им? Все эти претензии были вполне обоснованными.

С площади имелось только три выхода. Один из них был забаррикадирован толпой от стражников, второй представлял собой очень узкий переулок, а колонна легата Нексо блокировала последний.

Один из немногих уцелевших, молодой сержант, позднее рассказывал, что капитан Аберкорн пытался пробраться во главу колонны, когда легат Нексо внезапно решил взять командование на себя. Он объявил, что данное сборище является незаконным и запрещено Советом Десяти, а люди на площади должны немедленно разойтись, или Золотые Шлемы вынуждены будут прибегнуть к силе.

Почему капитан Аберкорн не возглавлял свой эскадрон, и почему легат, пусть даже он был следующим по старшинству офицером, присвоил себе властные полномочия — осталось неизвестным. Я думаю, что Нексо, высокомерный и глуповатый юноша из очень состоятельной семьи, был потрясен тем, что нищие скоты, грязная шваль осмеливаются выдвигать какие-то требования к своим хозяевам. Он полагал, что при появлении знаменитых Золотых Шлемов горожане должны пасть на колени или, по крайней мере, убраться прочь с дороги.

С этого все и началось. Первые ряды толпы начали откатываться назад под напором наступающей кавалерии, и возникла невообразимая давка. Но в задних рядах нашлись люди посмелее. В солдат полетели камни и отбросы.

Для легата Нексо этого было достаточно. Он приказал опустить пики и атаковать сомкнутым строем.

Это было последнее, что запомнил молодой сержант. Как только Нексо выкрикнул свой приказ, камень, выпущенный из пращи, угодил под его знаменитый «золотой шлем», раздробив ему череп и убив на месте.

В толпе раздались торжествующие выкрики. Хорошо обученные солдаты, несмотря на гибель своего офицера, выполнили бы его последний приказ. Но Золотые Шлемы не были настоящими солдатами. В их рядах возникло замешательство.

В этот роковой момент бунтовщики перешли в наступление. Камни полетели градом — как выпущенные из пращи, так и брошенные меткой рукой. На крышах и в окнах верхних этажей появились люди с булыжниками, кирпичами и другими тяжелыми предметами. Сраженные кавалеристы вылетали из седел, обезумевшие лошади поднимались на дыбы, брыкаясь от боли и ярости.

Вместо того чтобы разогнать толпу, Золотые Шлемы сами пустились в бегство. Они развернули своих лошадей и пустили их галопом, врезавшись в три другие колонны. Хаос распространялся все дальше, а толпа наступала.

Где-то посреди общей свалки капитана Аберкорна стащили с лошади и избили до полусмерти. Через год он выписался из госпиталя несчастным калекой, потерявшим память и не сохранившим воспоминаний о том, что случилось в тот день.

Среди мятежников были люди, знавшие свое дело, — возможно, обученные Товиети. Люди с ножами подкрадывались к лошадям и обрезали упряжь. Другие, пырнув бедных животных в брюхо, резали им глотки и приканчивали всадников, когда те падали на мостовую.

Сержант, рассказавший эту печальную историю, был сбит с лошади метко брошенной бутылкой. Осколком ему выбило глаз. Он проявил достаточно благоразумия: дополз до ближайшего дверного проема и улегся там, прикидываясь мертвецом, пока стычка не закончилась.

Эскадрон С наверняка был бы весь уничтожен, если бы кто-то не закричал, что подходят армейские подкрепления. Теперь уже в рядах мятежников поднялась паника. Толпа в одно мгновение превратилась в сотни обезумевших от страха горожан, каждый из которых стремился спасти лишь собственную шкуру. Ирония ситуации заключалась в том, что никаких подкреплений не было. Те, кто распорядился послать кавалерию против бунтовщиков, полагали, что одной колонны будет вполне достаточно, а наши командиры и не подумали о прикрытии. Когда вести о разразившейся катастрофе достигли расположения нашего полка, все было кончено, и мне, как и всем остальным, не оставалось ничего иного, кроме как скрежетать зубами в бессильной ярости.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});