Сэр Невпопад и Золотой Город - Питер Дэвид

Так они и сделали, выскочив из палатки и присоединившись к битве. Со всем пылом принялись они за дело, используя мое тело, как делали это раньше, — чтобы рубить, и крушить, и нападать на всех, кто приближался к ним. Но тут их потрясло неожиданное событие — солнце возвращалось. Перед лицом самого ненавистного своего врага они ослабили контроль за моим телом и душой и отступили в дальние уголки моего сознания. А мое полное сознание вернулось ко мне после продолжительного "сна".

Вот так я и пришел в себя, стоя над поверженным врагом и не понимая, как я оказался в таком положении.

В присутствии моей собственной личности, хоть и сбитой с толку, камнегрызы не могли ничего сделать. Ничего, кроме как ждать с бесконечным терпением, которое можно встретить лишь у покойников. Ждать, пока последние яркие угольки моей души полностью поглотит Глаз Смотрящего, — тогда они могли бы торжествовать победу над моей душой и телом на веки вечные. Во время безумной схватки с солдатами Меандра они отчасти восстановили свои позиции. А сейчас они предвкушали, как полностью захватят меня, и, когда моя душа сольется в ненависти с их душами, они больше могли не бояться света.

Я порушил их планы.

Им это совсем не понравилось.

На миг, который можно было бы выточить из огромного ледника текучего времени, все стояли застыв. Никто не знал, что в новых обстоятельствах делать. И впрямь, как все это объяснить? Как сказать, что таинственная, непостижимая душа богини колдунов Гекаты в предсмертной агонии была затянута в алмаз, обладающий такой немыслимой мощью, что его прозвали Глазом Смотрящего, под смотрящими подразумевая богов. И что невероятная сила ее души стала последней каплей, которая позволила теням умерших каменных троллей, запертым во мне, воспользоваться алмазом и заявить о себе в моем теле?

— Бегите, — прошептал Охлад собравшимся, и, кажется, это было самое подходящее решение.

По толпе прокатилась волна ужаса, никто не захотел биться с существами, которые появились вдруг из осколков разбитого камня. Люди поняли, что это злое волшебство или его плоды, и никто не хотел с ним связываться. Тени камнегрызов, принявшие форму Невпопада, однако, хотели захватить солдат, окружавших их. В этих людях они увидели потомков безжалостных чудовищ, когда-то лишивших их будущего. А если мои солдаты никакого отношения к смерти камнегрызов не имели, так это ничего не меняло. Камнегрызы жаждали мести, солдаты подвернулись им под руку, сила Гекаты помогала теням, и все призывы бежать уже не могли никому помочь.

Стоя там и не в силах пошевелиться от страха, я раздумывал, могут ли тени издавать какие-нибудь звуки Ответом стал крик "йа-а!" — собравшиеся здесь тени камнегрызов из Ба'да'бума выразили свои кровожадные намерения и тут же кинулись во все стороны, начав нападение.

Мои солдаты пытались бежать. Это их не спасло. В один миг на них навалились существа с внешностью, как у меня, и солдаты отбивались от них руками и ногами без всякого успеха. А мои призрачные двойники пронзали своих жертв призрачными клинками, и каждый удар оказывался настоящим и нес смерть.

Еще мне стало понятно, что эти… создания… питались тем гневом, который я испытывал в настоящую минуту. Пока прочие тени бились с солдатами, четыре взялись за Кабаньего Клыка. Неприязнь, которую я испытывал к нему со времени его первой жестокой выходки, наверное, всегда существовала в моей душе, хоть я и гасил ее. Сейчас нее она освободилась. Четыре "меня", окружив Кабаньего Клыка, похватали его за руки и за ноги. Он понял, что сейчас произойдет, и то выкрикивал проклятия, то молил оставить ему его презренную жизнь. И то и другое имело одинаковый успех — то есть никакого. Немного помедлив — похоже, только для того, чтобы послушать, что он еще скажет, и посмеяться над этим, а вовсе не из интереса к жалобам, — четыре тени, похожие на меня, прянули в четыре стороны. Они добились самого быстрого и кровавого результата из всех возможных.

Наступил полнейший хаос, чего теням и надо было. Удивительно, как быстро все может меняться — только что я был в центре внимания, и вот уже обо мне все позабыли.

А солдаты бились с тенями. Солдат было больше чем моих черных двойников, но, кажется, это было не важно. Вспомните, сколько врагов я мог убить в одиночку, когда меня одолевал боевой пыл. Но и это нельзя было сравнить с тем, как тени нападали на воинов, рубя направо и налево в своей неутолимой жажде мести. Ими двигало нежелание смириться с тем, что весь их народ погиб, а также моя глубокая ненависть к людям в целом и жуткая мощь, которая принадлежала Гекате. Это была могучая комбинация… опасная для любого.

На миг в гуще схватки я увидел Меандра. Он как-то ухитрился развязать себе руки, хотя они были связаны у него за спиной. Я заподозрил, что он в любой момент мог просто разорвать свои путы. Меандр со своим обычным отстраненным видом оказался в самом центре боя, куда забрался, похоже, только чтобы посмотреть, чем все это кончится. Кажется, он от души забавлялся, потому что, раздобыв меч, размахивал им в разные стороны, отбиваясь от теней. Это не оказывало на них никакого действия. Однако любопытнее всего было то, что, несмотря на кажущуюся безвредность его ударов, тени не стремились убить Меандра. Несколько собрались возле него, делали ложные выпады, но не развивали атаку. Я не знал, чем это объяснить.

Но решил об этом не размышлять, потому что главной моей задачей было выбраться из этого хаоса. Нечего было и надеяться, что тени меня пощадят. Я, наверное, должен стать их главной мишенью. Я был зол на людей, принесших мне клятву верности, но точно так же я был зол и на себя самого за то, что позволил им творить все кровавые деяния. И этот гнев на себя, конечно, может навлечь на меня беду от рук — или мечей — призраков, так на меня похожих.

Главное — не бежать в панике. Именно это и делали все вокруг, и ничего хорошего из такого бегства не выходило. Двор был залит кровью, и мои тени вовсю предавались веселью бойни.

Я убрал меч в ножны и теперь, крепко держа посох и прижимаясь спиной к стене, начал продвигаться к выходу со двора. Я знал, что надо пробраться в конюшню, взять лошадь и убираться отсюда поскорее. Я очень жалел, что прекрасная Энтипи погибла, потому что не представлял лошади лучшей, чем она. Но вряд ли я мог себе позволить быть сейчас привередливым — если доберусь до конюшни, возьму такую, какая будет.

Охлад пытался собрать войска, размахивая мечом над головой и призывая солдат к себе. Но по его голосу было понятно — он напуган, и тени потянулись к нему, словно к маяку, излучавшему тьму.

Я почти добрался до дальних ворот, как вдруг остановился. Путь мне заслонила одна из моих теней. Она смотрела прямо на меня, и ее глаза горели темным пламенем, источавшим не тепло, а холод. Ноги подо мной подогнулись, меня всего охватил страх. Тень ухмыльнулась от одного несуществующего уха до другого и шагнула ко мне.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});