Сэр Невпопад и Золотой Город - Питер Дэвид

— Это не важно.

— Он не просит оставить ему жизнь, потому что знает, что виновен! — провозгласила Геката, вызвав новую бурю в толпе.

И тут — несмотря на то что дождя давно не было, мы находились в закрытом дворе, а вокруг города лежала пустыня, — вдруг подул ледяной ветер.

— О жизни… не надо молить, — произнес своим тихим голосом король Меандр. Он говорил так тихо, что всем пришлось замолчать и прислушаться, а он, видно, только этого и хотел. — Жизнь надо прожить. А потом она кончена. Вот и все.

Он так посмотрел на меня, что можно было решить, будто это у него в руках меч и моя жизнь зависит от его милости, а не наоборот.

— Я — Меандр с Холодного Севера. Я — Меандр, король без королевства, который, однако, сохраняет свои владения повсюду, куда бы он ни отправился. Моя душа давно замерзла и сжалась, и ей только лучше станет, когда она освободится от тела. — Он с сожалением на меня посмотрел. — Я бы не поменялся с тобой местами ни за всю власть на свете, ни за привилегии, ни за богов и богинь, — теперь он посмотрел на Гекату, — бьющихся за собственное выживание в этом мире.

Я похолодел, перевел взгляд на Гекату, а с нее опять на Меандра. Она ничего не сказала, просто стояла — величественная, гневная, высокомерная.

— Мироначальник, люди ждут, — послышался голос Кабаньего Клыка. Он стоял близко ко мне, говорил мне на ухо, и я понял, что давно уже стою тут совершенно неподвижно.

А камень… о боги, камень жег меня нестерпимо. Он был почти раскаленный, чуть ли не сиял, но кроме меня, никто не мог ни видеть его, ни чувствовать. Жар струился по моим жилам, по рукам и ногам, по всему телу, все усиливаясь и усиливаясь, словно требуя разрядки — почти сексуальной в своем напряжении.

Я повернулся, посмотрел на Гекату и прошептал:

— Тебе нужен был Меандр. Ты выбрала его.

Меандр меня услышал. Никто больше, только он, и он рассмеялся с царственным презрением.

— Я сразу все понял. Но ты-то как не догадался?

Солдаты смущенно загомонили — они не понимали, что происходит, а только видели, что их мироначальник мешкает. Как я уже упоминал, нет большей угрозу лидеру, чем намек на его неуверенность.

"Делай, что нужно сделать, и побыстрее! — Внутренний голос убеждал меня, даже подгонял, кричал: — Трус! Дурак! Торопись! Твой враг беспомощен! Делай то, что следует, а не то твоя армия поймет, что ты трус, жулик, тень вожака!"

Ничего хорошего в этом не было. Нерешительность парализовала меня, и я с растущим ужасом понимал, что последствия будут катастрофические. Камень неумолимо требовал своего, безжалостные волны его воли накатывали одна за другой на отмели моего сопротивления. А я, проживший не один год, доверяясь только инстинктам, сейчас, когда все инстинкты велели мне убить стоявшего передо мной беспомощного человека — и Геката говорила то же самое, и Кабаний Клык, и каждый человек в толпе говорил мне то же, — в силу своего противоречивого характера решил делать не то, что мне все говорили.

Вдруг я понял, что рядом со мной есть существо, которое ни разу не солгало мне… ни разу не предало, ни разу не завело в сторону от дороги.

Я повернул голову.

И посмотрел на Морданта, ощущая неуверенность и страх.

Он смотрел на меня, а потом очень медленно, как-то лениво… мне подмигнул.

Совсем как матушка тогда.

И вдруг меч у меня в руке стал совсем легким, а вся сила камня сфокусировалась внутри. Моя нерешительность растаяла, и решимость проявилась и обрела форму. Камень в груди жег так, что я едва мог его терпеть, и Геката как-то это почувствовала, потому что закричала:

— Торопись! Торопись! Давай! Ты должен это сделать! Ты же не такой, как этот дурак Беликоз! Ты не такой, как Меандр! Ты — Невпопад! Ты не станешь жертвовать собой!

— Ты права, — сказал я, резко разворачиваясь и взмахивая мечом, который пронзил тело, рассек плоть и кость, полилась кровь, а из груди всех, кто присутствовал во дворе, вырвался крик изумления.

Геката в смятении смотрела на лезвие, которое прошло сквозь ее тело.

— С другой стороны, — холодно сказал я, — не возражаю, если в жертву будешь принесена ты.

Черная жидкость намочила лиф ее платья. Испуганная, растерянная, Геката принялась стучать кулаками по мечу.

— Нет! Нет, нет, нет! — закричала она.

Я толкнул ручку меча от себя, а толпа вокруг меня хранила молчание.

— Ты ведь не преувеличивала, да? Когда сказала, что испугалась. Испугалась, потому что в этом теле ты слабее обычного. Ты смертна. Тебя можно убить… вот так, например… — Я повернул меч в ее груди, и она взвыла куда как громче.

Голова взорвалась болью, невыносимо жег алмаз, протестуя против того, что произошло, и с каким-то чужим инстинктом, преодолевая сопротивление собственного тела, я уперся ногой в живот Гекаты и толкнул ее изо всех сил. Она соскользнула с меча, схватилась за грудь, как-то комически пытаясь затолкать кровь и внутренности обратно в рану.

Я повернулся и крикнул моим солдатам, застывшим в ужасе:

— Солдаты мои! Эта женщина, леди Кейт, совсем не та, какой кажется!

Вперед шагнул Кабаний Клык, потрясенный не менее, чем остальные.

— Сейчас мне кажется, что эта женщина просто умирает от удара мечом в грудь!

Я оглянулся на Гекату.

— Что касается этого, то да, все почти верно…

И тут я закричал — так громко, что у меня заболело от крика горло, а образы бились в моей голове.

Образы…

Будущее, великое и славное будущее, и Геката обнимает меня, а я стою на помосте, высоко подняв меч, и тысячи солдат маршируют передо мной в безупречном строю, и моя сила превзошла все, о чем я, мог только мечтать, все, что казалось возможным, и глаза — я видел свои глаза — стали черными, нечеловеческими, но при этом вся сила и власть были мои, только мои, и это мне стоило лишь души — совсем малая жертва, потому что мне, честно говоря, нечего было с ней делать.

И вдруг образ дрогнул, как зеркало, в которое попал камень, рассыпался, и мне вроде бы даже почудился звон стекла.

Я упал на колени, хватая ртом воздух и теряя сознание от боли, которую причинял мне алмаз, а Геката смотрела на меня с полным отчаянием, и земля вокруг нее пропитывалась кровью. Рядом с ней был Охлад, он пытался закрыть рану, не понимая, что надо делать, и действуя инстинктивно. Он смотрел на меня в полном замешательстве, желая верить в своего мироначальника, бога, сошедшего на землю, не зная, что настоящее божество умирает у него на руках.

— Невпопад… — с трудом произнесла Геката, в ее горле булькала кровь. — Я… любила тебя…

Несмотря на пронзительную боль, уже охватившую все тело, я прохрипел:

— Ты не меня любила. Ты любила… свою тень.

Она собрала силы, попыталась сесть, отчего кровь потекла обильнее. Охлад беспомощно смотрел на нее, хотел позвать лекаря, но Геката вдруг с прежней силой оттолкнула его от себя. Она встала на четвереньки, подползла ко мне и заговорила, но с каждой фразой ее голос таял.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});