Двести встреч со Сталиным - Павел Александрович Журавлев

своих войск.

— Я думаю, — продолжал Верховный, — англичане стремятся сохранить немецкие войска, чтобы использовать позже. А это прямое нарушение договоренности между главами правительств о немедленном роспуске немецких войск. Обращаясь к В. М. Молотову, И. В. Сталин сказал:

— Надо ускорить отправку нашей делегации в Контрольную комиссию, которая должна решительно потребовать от союзников ареста всех членов правительства Деница, немецких генералов, офицеров. — Советская делегация завтра выезжает во Фленсбург, — ответил В. М. Молотов.

— Теперь, после смерти президента Рузвельта, Черчилль быстро столкуется с Трумэном, — заметил И. В. Сталин.

— Американские войска до сих пор находятся в Тюрингии и, как видимо, пока не собираются уходить в свою зону оккупации, — сказал я. — По имеющимся у нас сведениям, американцы охотятся за новейшими патентами, разыскивают и отправляют в Америку крупных немецких ученых. Такую же политику они проводят и в других европейских странах. По этому поводу я уже писал Эйзенхауэру и просил его ускорить отвод американских войск из Тюрингии. Он ответил мне, что собирается в ближайшие дни приехать в Берлин, чтобы установить личный контакт со мной и обсудить все вопросы. Думаю, что следует потребовать от Эйзенхауэра немедленного выполнения договоренности о расположении войск в предназначенных зонах оккупации. В противном случае нам следует воздержаться от допуска военного персонала союзников в зоне большого Берлина.

— Правильно, — одобрил И. В. Сталин. — Теперь послушайте, зачем я вас вызвал. Военные миссии союзников сообщили, что в начале июня в Берлин прибудет Эйзенхауэр,

Монтгомери и Делатр де Тассиньи для подписания декларации о взятии Советским Союзом, США, Англией и Францией верховной власти по управлению Германией на период ее оккупации. Вот текст, прочтите, — сказал И. В. Сталин, передавая мне сложенный лист бумаги.

Там было сказано:

«Правительство Советского Союза, США, Англии и Франции берут на себя верховную власть в Германии, включая всю власть, которой располагает германское правительство, верховное командование и любое областное, муниципальное или местное правительство и власти.»<…>

Я вернул Верховному документ.

— В этой связи, — продолжал И. В. Сталин, — возникает вопрос об учреждении Контрольного совета по управлению Германией, куда войдут представители всех четырех стран. Мы решили поручить вам должность Главноначальствующего по управлению Германией от Советского Союза. Помимо штаба Главкома, нужно создать советскую военную администрацию. Вам нужно иметь заместителя по военной администрации. Кого вы хотите иметь своим заместителем? Я назвал генерала В. Д. Соколовского. И. В. Сталин согласился. Затем он ознакомил меня с основными вопросами организации контрольного совета по Германии:

— В Контрольный совет, кроме вас, назначаются: от США — генерал армии Эйзенхауэр, от Англии — фельдмаршал Монтгомери, от Франции — генерал Делатр де Тассиньи. У каждого из вас будет политический советник. У вас будет Вышинский, первый заместитель наркома иностранных дел, у Эйзенхауэра — Роберт Мэрфи, у Монтгомери — Стронг. Кто будет от Франции, пока не известно.

Все постановления Контрольного совета действительны при единогласном решении вопроса. Вероятно, по ряду вопросов вам придется действовать одному против трех.

Зажигая трубку, он добавил, улыбаясь:

— Ну, да нам не привыкать драться одним… Главнейшей целью Контрольного совета, — продолжал И. В. Сталин, — должно явиться быстрое налаживание мирной жизни германского народа, полное уничтожение фашизма и организация работы местных властей. В состав местных органов власти в Германии следует отбирать трудящихся, из тех, кто ненавидит фашизм. Нашу страну фашисты разорили и разграбили, поэтому вам и вашим помощникам нужно серьезно поработать над тем, чтобы быстрее осуществить договор с союзниками о демонтаже некоторых военно-промышленных предприятий в счет репараций.

Получив эти указания, я вскоре отправился в Берлин.

Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. т. 2.

АПН, М., 1974. С. 399–401

Н. М. Хлебников, 24 июня 1945 г.

<…> 24 июня мы, участники парада, были приглашены в Кремль на прием к руководителям партии и правительства. Прием прошел в исключительно сердечной обстановке. Особенно запомнились мне два момента.

Мы, старые соратники по 1-му Прибалтийскому и 3-му Белорусскому фронтам, сидели рядом за праздничным столом. Были провозглашены тосты за советский народ и его славные Вооруженные Силы, за партию и правительство, за Верховного Главнокомандующего, за командующих фронтами и армиями. В тосте за командующего и командармов 1-го Прибалтийского фронта командующий 51-й армией генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер был назван генерал-полковником. Иван Христофорович Баграмян объяснил нам, что это не ошибка. Когда во время парада он представлял Верховному Главнокомандующему своих командармов — генерал-полковников И. М. Чистякова, А. П. Белобородова, П. Г. Чанчибадзе и генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера, Сталин спросил:

— Почему товарищ Крейзер до сих пор генерал-лейтенант? Его армия хорошо воевала — и на юге, и у вас, в Первом Прибалтийском фронте.

Иван Христофорович охарактеризовал Крейзера как одного из достойнейших командармов, напомнил о стойкости армии в жестоких боях под Шяуляем, о ее блестящем прорыве к Балтийскому побережью. Иосиф Виссарионович молча выслушал Баграмяна, и в тот же день Якову Григорьевичу Крейзеру было присвоено звание генерал-полковник.

На приеме был произнесен тост за советских артиллеристов, за командующих артиллерией фронтов. Мы подошли к столу, где сидели руководители партии и правительства, представились по очереди Верховному Главнокомандующему. Признаюсь, я очень волновался.

— Здравствуйте, товарищ Хлебников, — просто и сердечно сказал Сталин. — Позвольте лично поздравить вас с победой. Что вам налить?

Неожиданно для себя я ответил:

— Водочки, товарищ Сталин! Он улыбнулся:

— Водочки-то у меня нет. Только вино. Придется одолжить у Михаила Ивановича Калинина. — И, оборотившись, к сидящему рядом Калинину, сказал: — Налей, пожалуйста, артиллеристу, Михаил Иванович. Михаил Иванович налил мне бокал, а Иосиф Виссарионович продолжал:

— Как это ваши молодцы-артиллеристы ее пьют…Чиста, говорят, как слеза божьей матери, крепка, как Советская власть, — так ведь?

— Вы и это знаете, товарищ Сталин? Он кивнул: — Знаю. Положено знать. Молодцы они, наши солдаты, —

негромко добавил он. — Твердый народ. Давайте выпьем за них, за ваших артиллеристов, и за ваше здоровье!

Я был растроган. В знаменательный день на торжественном приеме Верховный Главнокомандующий мыслью и словом опять и опять обращался к рядовым солдатам.

Н. М. Хлебников. …Под грохот сотен батарей.

Воениздат, М., 1979. С. 374–375.

Ю. Палецкис, июнь 1945 года

Приехав в Москву в июне 1945 года, я пошел в Большой театр послушать оперу. Вдруг появляется товарищ в военной форме.

— Вас просят немедленно прибыть в Кремль, — сказал он.

У подъезда ждала машина. Через несколько минут мы вместе с этим военным уже входили в подъезд одного из дворцов Кремля. В небольшом зале за общим столом ужинала группа людей. Среди них Сталин, Молотов и некоторые другие члены Политбюро, а также Берут, Осубка-Моравский, несколько незнакомых мне лиц. Ужин подходил к концу. Пригласили в соседнюю комнату, где мы за отдельными столиками пили кофе. За нашим столиком оказался очень разговорчивый профессор из Кракова.

— Здесь происходит что-то вроде сватовства, — сказал профессор. — Посмотрим, удастся ли