Рыцарь золотого веера - Алан Савадж

Мы объявим об этом по всей стране.

— Они захотят фактов, моя госпожа Дзекоин. Не слов. И тут я прошу очень немногое. Я собираюсь подписать документ, гарантирующий неприкосновенность личности, доходов, власти и престижа принца Хидеёри, его матери, его семьи и его крестьян. Больше не будет никакого повода для вражды между семьями Токугава и Тоётоми. Поэтому от себя и членов своей семьи я прошу, чтобы моим воинам позволили засыпать внешний ров и снести внешнюю стену крепости.

— Засыпать ров? — воскликнул Сигенари.

— Внешний ров, господин Сигенари.

— Я уверена, — промолвила Дзекоин, — что мой господин Иеясу имеет в виду только то, что сказал, мой господин Сигенари. Разрушение внешних укреплений ни в коей мере не ослабит самой крепости, но это воспримут как свидетельство капитуляции Тоётоми, как того и требует господин принц Иеясу. Конечно, для вас это тяжело, мой господин Сигенари, но это небольшая цена за наши жизни и собственность. Я согласна на ваше предложение, мой господин Иеясу.

— Но согласятся ли ваши генералы?

— Мне были предоставлены соответствующие полномочия, мой господин.

— Тогда дайте документ, я подпишу его.

Дзекоин протянула бумагу, потом, взглянув на Хидетаду, заколебалась.

— А согласятся ли ваши генералы, ваша семья, господин Иеясу, соблюдать этот договор после вашей кончины? Извините, мой господин, но я должна задать этот вопрос.

Иеясу вытащил из-за пояса кокотану и быстрым движением вонзил её в мизинец левой руки. Потом взял бумагу из рук Дзекоин, положил перед собой на циновку, выдавил из пальца капельку крови. И этой кровью подписал документ.

— Это подписано на века, госпожа Дзекоин, — сказал он. — Никто не сможет отречься от него. Хидетада, ты тоже подпиши.

— Только не кровью, — проворчал сёгун и взял бумагу. Иеясу улыбнулся Дзекоин.

— Сегодня счастливый день. Остаётся только договориться насчёт заложников — для безопасности моих людей, пока они будут трудиться над внешним рвом.

— Конечно, мой господин. Кого бы вы хотели?

— Сыновей Оно Харунаги.

Дзекоин вскинула голову.

— Ах да, — спохватился Иеясу. — Я забыл, что они являются и сыновьями принцессы Ёдогими и, естественно, вашими племянниками, моя госпожа. Не сомневайтесь, что они встретят наилучшее обхождение.

Дзекоин ещё несколько секунд не спускала с него глаз.

— Хорошо, — согласилась она наконец. — А с вашей стороны, мой господин Иеясу?

— Выбирайте, моя госпожа Дзекоин. Только, конечно, не из правящих даймио.

Что исключало всех его сыновей.

— Конечно, — согласилась Дзекоин. Её голова склонилась, как бы в раздумье, потом поднялась вновь. — Мы не станем метить столь высоко, мой господин Иеясу. В качестве заложника от вашей стороны мы просим всего лишь Андзина Миуру.

Глава 4

Как мала фигурка, как хрупка, и какое печальное лицо. Каких усилий ему, наверное, стоило просидеть так долго, ничем не обнаруживая рану. Очевидно, это усилие, эта боль от раны вынудили его так помрачнеть, позволили Тоётоми получить свидетельство их победы. Он вздохнул, и тонкие пальцы легли на руку Уилла.

— Пятнадцать лет, Уилл. С тех пор, как ты впервые пришёл ко мне. И теперь мне приходится просить тебя об этой величайшей из услуг.

— Это ведь ненадолго, мой господин принц. Наверняка ненадолго. И, по правде говоря, мне не терпится снова очутиться под защитой статуса заложника.

— Да, — отозвался Иеясу. — Ты будешь под защитой — но только до тех пор, пока между Тоётоми и Токугавой сохраняется мир. Поэтому будь готов защититься сам, Уилл. Не совершай ничего в открытую. В стенах крепости тебя поджидает немало врагов, возможно даже… Впрочем, неважно.

— Мой господин, вряд ли они поставят на карту всё, чего достигли. И, уж конечно, принцесса Ёдогими не рискнёт своими сыновьями только для того, чтобы отомстить мне. Мне кажется, они тоже попались на удочку предрассудка, будто я приношу вам удачу, и этим способом норовят хоть немного вас ослабить.

— Я знаю, — проронил Иеясу. Глаза его, почти закрытые, внезапно широко раскрылись и обратились к нему. — И всё же, Уилл, вот что я тебе скажу. Не расставайся с мечом даже во сне, а когда придёт время — используй его во всю силу.

Уилл нахмурился:

— Боюсь, что я не понимаю вас, мой господин. Как не понимаю многого в этом деле. Я обещал подставить Тоётоми под удар, вызвать их на бой путём обстрела крепости из пушек. А стоило им попросить о начале переговоров, как вы тут же исполнили их просьбу. А когда они запросили мира — на своих условиях, мой господин, — вы пошли и на это. Мне кажется, я никогда не постигну искусства дипломатии.

— Ты хотел, чтобы мы оставались тут многие годы?

— Ещё несколько обстрелов, мой господин…

— Они пошли на переговоры потому, что принцессу Ёдогими повергло в ужас ядро, рухнувшее на крышу её дворца, Уилл. Но я слишком хорошо знаю принцессу. Она оправилась бы достаточно быстро, и тогда бы её воля усилилась вдвое. Нужно было использовать этот удачный момент.

— Но что мы выиграли, мой господин? Если бы я мог понять…

— Уилл, я никому, кроме сёгуна, не поверяю своих сокровенных мыслей. Даже тебе, Уилл. Но поверь, всё, что я делаю, — в интересах Японии. — На тонких губах промелькнула улыбка. — По крайней мере, Японии в моём понимании, то есть Японии Токугавы. Поверь этому. И запомни это. Именно поэтому я предупреждаю тебя — будь осторожен, будь всё время начеку. Может быть, мне придётся просить тебя, Уилл, отдать за меня свою жизнь.

Взор, устремлённый на него, был твёрд, даже жесток. О Боже, подумал Уилл. Он просит меня об этом как раз сейчас. О Боже! Хотя какой я могу подвергаться опасности, если два сына Ёдогими — в лагере Токугавы, а саму осаду вот-вот снимут. Ни одна мать не пожертвует двумя сыновьями, даже во имя третьего. Даже японская мать. Даже принцесса Асаи Ёдогими. Никогда.

— Но не сомневайся, Уилл, — прошептал Иеясу. — Ты будешь отомщён. Что бы ни случилось, не сомневайся в этом. И не сомневайся, что твою жену и детей будут чтить всегда — пока встаёт на небе солнце.

— Мой господин, я…

— А теперь ступай. Я слышу сигнал рога.

Сигнальные рожки трубили повсюду. Уилл выполнил коутоу, поднялся, пошёл к двери. Здесь он повернулся, чтобы поклониться ещё раз, и увидел взгляд, которым провожал его принц. Неужели его глаза полны слёз? Слишком далеко, чтобы разобрать.

Сукэ ждал в коридоре, вместе с Хидетадой и группой даймио.

— Ну что ж, Андзин Миура, — промолвил Хидетада, — сегодня тебе предстоит выполнить величайший долг перед Токугавой. Будь уверен, твоё имя навсегда останется в почёте для моей семьи и моих