Кризис и Власть. Том I. Лестница в небо - Хазин Михаил Леонидович

Практик. С точки зрения партийной идеологии, это был сильный ход! Утверждение «У нас демократия, потому что так написано в Конституции» перестало работать: мало ли что где написано? Отлично, мы теперь скажем, что у нас демократия, потому что у нас на самом деле демократия, ведь некоторые решения принимаются всеобщим голосованием!

Теоретик. Вы забегаете вперед, уважаемый Практик, про некоторые решения — это несколько позже! Спросим лучше Читателя: ну как, теперь вы догадываетесь, кто должен быть пойман под маской Власти, когда по следу идет Роберт Даль, вооруженный дымящейся полиархией?

Читатель. Неужели простые американцы?

Теоретик. Совершенно верно! Американский избиратель — вот кто правит в Америке, и этому обязательно должно найтись фактическое подтверждение. Даль всю свою предшествующую карьеру посвятил обоснованию существования демократии и к анализу эмпирических данных приступал, уже располагая собственной теорией о том, что она такое и как она работает. Могло ли быть так, чтобы отобранные им эмпирические данные опровергли бы его собственную теорию? Конечно же, нет. Многочисленные факты, вошедшие в книгу, однозначно подтверждали основную концепцию Даля: реальная власть в конечном счете находится в руках избирателей, и именно они правят средним американским городом. Посмотрим теперь, как был достигнут столь впечатляющий результат.

Практик. Поневоле вспоминаешь старую программистскую мудрость: «Ошибки в программе исправляются до тех пор, пока они не станут давать результат, устраивающий автора».

Теоретик. На момент написания книги «Кто правит?» главным теоретическим оппонентом Даля был Флойд Хантер с его блестящим исследованием власти в американском городе Атланте[653]. Даль решил дать бой противнику на его же поле — провести столь же подробное исследование власти, но в другом городе и с другой методологией. В качестве места исследования он выбрал Нью-Хейвен, штат Коннектикут. Во-первых, в этом небольшом (160 тысяч жителей) городке на атлантическом побережье начиная со второй половины 1950-х годов разворачивалась крупная программа городского строительства, затрагивавшая интересы всех слоев общества, что давало прекрасный материал для изучения структуры Власти. Во-вторых, именно в этом городке и располагался Йельский университет[654], в котором Даль занимал далеко не последнюю должность. В-третьих, сотрудники Йеля с 1951 года в Нью-Хейвене уже проводили комплексное исследование (методом социологических опросов), результатами которого можно было воспользоваться[655]. Для Даля исследование Нью-Хейвена было «игрой на своем поле», здесь он мог получить ту информацию, которую вряд ли раздобыл бы в любом другом месте.

Вторым и куда более важным отличием исследования Даля от работы Хантера стала методология. Для Хантера власть была структурой подчинения: A имеет власть над B, B — над C и так далее; отсюда вытекала «репутационная» методология ее изучения. Спросим у C, кто его начальство, потом спросим у B — и так постепенно доберемся до A, над которым уже нет никакого начальства; вот он и будет искомая правящая элита. Даль резко раскритиковал эту методологию как субъективную: Хантер изучает не саму власть, а то, что люди (B и C) про нее думают, между тем как задача исследователя — установить объективную истину. Объективно власть (по Далю) существует не как потенциальная возможность («А — уважаемый человек»), а как реальное и задокументированное действие: принятие A некоего решения, которое B приходится выполнять[656]. Коль скоро A отдал приказ, а B его исполнил, то власть в данном эпизоде принадлежала именно A. Поэтому Даль в противовес «репутационной» предложил «решенческую» методологию: тот, кто принимает обязательные для выполнения решения, и есть Власть. Поскольку решения часто принимают коллективные органы (советы, комитеты и так далее), нужно также учитывать, кто персонально инициировал совещательный процесс, завершившийся утвержденным документом, то есть кто обладал властью продавить свою точку зрения через совещательный орган.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Читатель. Погодите-ка, я что-то не пойму! Возьмем, например, референдум: голосуют избиратели, но вопросы-то формулируют политики? То есть они их инициируют, они их продавливают, они и есть Власть. Как же тогда у Даля получилось, что власть принадлежит избирателям?!

Теоретик. Получилось потому, что в книге Даля между «решенческой» методологией и выводом о том, кому принадлежит власть, содержатся еще сотни страниц текста, а вам, уважаемый Читатель, они преподнесены на одной странице. Книга Даля недаром попала в список ста самых влиятельных. Хороший текст не выдает в первых же абзацах свой основной посыл и вывод — тогда любой сможет заметить нестыковки; нет, он ведет читателя через многие страницы рассуждений, переключая внимание на все новые и новые вопросы, чтобы к моменту, когда появляется наконец главное заключение, отправные точки большинства рассуждений были уже крепко забыты.

В этом смысле книга Даля — не просто хороший, а гениальный текст. Ведь и начинается он не с «решенческой» методологии, а куда более понятной простому читателю «позиционной»: кто находится на важных должностях (ключевых позициях), тот и есть власть. Первая часть книги («От олигархии к плюрализму») содержит исторический очерк Власти в Нью-Хейвене: кто занимал в этом городе руководящие посты в XVIII, XIX и XX веках?

С момента основания (1784) и до середины XIX века Нью-Хейвеном «правили» (кавычки тут потому, что, строго говоря, неизвестно, правили или нет — ведь Даль не проводил «решенческого» анализа тех лет) «патриции» — американские аристократы, то есть наследственные богачи и знатные люди. Со второй половины XIX века на выборные должности Нью-Хейвена начинают все чаще попадать предприниматели — богачи в первом поколении, не имевшие многолетних семейных связей с городской аристократией. Даль объясняет этот переход всеобщим избирательным правом и большей активностью предпринимателей в борьбе за голоса избирателей; в результате к концу XIX века предприниматели заняли практически все ключевые посты в органах власти. На следующем этапе — в 1900-1950-х годах — предпринимателей сменяют на выборных должностях выходцы из народа (ex-plebs). Даль объясняет этот факт изменением состава избирателей: город быстро растет, его наполняют мигранты (в 1920 году из 160 тысяч жителей Нью-Хейвена 40 тысяч родились за пределами США; в основном это были итальянцы, ирландцы и русские); вместо богатства от претендентов на выборные должности теперь требовалась популярность среди сплоченных иммигрантских общин. Наконец, начиная с 1950 года на городских должностях появляются «новые люди» — профессиональные политики, сочетающие умение заработать популярность у избирателей с умением успешно управлять городскими делами (чтобы эту популярность сохранить).

Весь этот процесс Даль характеризует как переход «от кумулятивного к распределенному неравенству» (так называется заключение к первой части книги). Кумулятивным Даль называет такое неравенство, которое усиливается со временем («богатые станут еще богаче, бедные — еще беднее»); классический пример — благосостояние крупных землевладельцев, ведь «новой земли не производят», а население растет. Предпринимательский капитал также является кумулятивным: при прочих равных условиях в конкурентной борьбе побеждает тот, у кого толще кошелек. Но из только что рассказанной истории мы знаем, что и наследственные аристократы, и предприниматели утратили политическую власть в Нью-Хейвене, хотя и располагали кумулятивными преимуществами. Даль объясняет это появлением нового типа неравенства — «распределенного», в котором текущее высокое положение не гарантирует успеха в дальнейшем. Именно такое неравенство и реализуется на выборных должностях: успех на прошлых выборах ничего не гарантирует на следующих, избирателей каждый раз нужно убеждать заново. Чем шире становился круг избирателей (за счет отмены разнообразных цензов) и чем разнообразнее оказывались их интересы, тем сложнее «нотаблям»[657] было конкурировать с другими, более близкими избирателям лидерами.