Небесное Око - Дэвид Кек

— Что бы ни случилось, я не забуду того, что ты сделал, — Ламорик сиял.

— Да, ваша светлость.

— Да, — Ламорик кивнул. — Не забуду. Теперь ступай. Тебе нужно отдохнуть. Нам всем надо отдохнуть, — он кивнул на коленопреклоненного Эйгрина. — Должно быть, кончаются сумерки. Солнце село. Этот человек точнее храмовых колоколов.

— Спокойной ночи, ваша светлость, — произнес Дьюранд и направился к себе в палатку.

Сквозь парусину виднелся блеск костров и блуждающие меж огнями тени людей. Закрыв глаза, он услышал доносящиеся снаружи звуки, на которые прежде не обращал внимания. Кто-то играл на скрипке. Били барабаны. Щебетали женщины. Хрипло переговаривались мужчины.

Дьюранд вжал голову в землю. Ламорик нанял лучших рыцарей, и у них действительно был шанс одержать победу. Все решится в ближайшие два дня. Ламорик всех заразил азартом. Дьюранд слышал, как Берхард жалуется на старые кости и грезит о возвращении домой, видел, как Конзар, прежде чем постучать, замер у двери Тернгира, помнил о мечтах Оуэна.

Но они могут и проиграть.

Дьюранд снова стал прислушиваться к шуму лагеря. Люди кричали, шептали, визжали, мелькали тени. Интересно, сколько рыцарей, младших сыновей из благородных семей, которые завтра должны были сойтись в бою на ристалище, знали о Великом Совете и предстоящем голосовании? Сколько из них догадывались, что находятся у замка, в котором, возможно, будут выпущены на свободу проклятые твари из преисподней, а королевству подписан смертный приговор, после чего кровь польется рекой и брат пойдет на брата?

Огни костров медленно затухали, люди начали расходиться по шатрам и палаткам. Дьюранд вспомнил, как его только что благодарил Ламорик, и на душе снова заскребли кошки.

Кто-то дотронулся до палатки. Мелькнула чья-то тень. Полог резко отдернули в сторону.

— Дьюранд, — раздался шепот Дорвен.

— Воинство Небесное, — промолвил он.

Девушка быстро проскользнула в палатку.

— Тебе нельзя здесь быть, — со злостью в голосе произнес Дьюранд.

— Мы должны поговорить, — отозвалась она.

— Не о чем нам разговаривать, — прошипел Дьюранд, понимая, что девушку мог кто-нибудь увидеть. — Ты его жена.

— Да.

— Могла бы меня предупредить.

— Он был Красным Рыцарем, а я строила из себя фрейлину благородной леди, а потом… потом было уже поздно.

— Угу, — кивнул Дьюранд. Сердце так и заходилось, готовое выпрыгнуть из груди. Он вспомнил, как в Редуиндинге она пыталась избежать с ним встречи.

— Погоди, — начал он. — У тебя была возможность мне все рассказать. Куча возможностей. Во время одной из наших встреч ты могла мне хотя бы намекнуть.

— Дьюранд…

— Ясное дело, когда я тебя спас у реки, надо было держать рот на замке. Но потом… Почему ты молчала? К чему надо было держать язык за зубами?

— Я…

— С первого же вечера я знал, кто скрывается под маской Красного Рыцаря. Зачем ты от меня бегала? Могла бы просто сказать.

— Я ошибалась, Дьюранд.

— Почему нельзя было просто все мне рассказать?

— Все это моя ошибка.

— Ты просто могла сказать, что замужем. Я бы не требовал назвать имя супруга.

— Я не могла. Просто не могла.

Он чувствовал, как колотится ее сердце, как касается его щеки ее дыхание. Она была так близко! Они были в самом центре лагеря ее мужа — лагеря Ламорика. Они слились в поцелуе, и Дьюранду показалось, что он погружается в пучину. Его ласкали руки Дорвен, легкие и нежные, как крылья голубки. Красивое и ладное девичье тело дышало жаром, который кружил голову, сводил с ума. Только сейчас Дьюранд понял, как сильно он замерз. Закоченел до мозга костей.

Говорят, что заблудившиеся в океане моряки, потеряв от жажды разум, начинают жадно глотать морскую воду. Дьюранд и Дорвен, сжимавшие друг друга в объятиях, были подобны этим безумцам…

После того как все кончилось, они замерли, приходя в себя. Так получилось, что опорный шест палатки оказался между ними, отчего Дьюранд и Дорвен были похожи на жертв кораблекрушения, оказавшихся вдвоем посреди открытого моря.

— Наш брак, — начала девушка. — Мы с отцом перебрали многих, очень многих. А потом я вспомнила Ламорика. Мы виделись прежде. У него были черные глаза и красивая улыбка. Я спросила совета у мудрых женщин. Они сказали, что женщины своими телами ткут спокойствие и мир. И я поклялась Небесным Оком и Луной быть верной своему супругу. В тот же месяц он уехал. Ламорик был в бешенстве, когда узнал, что отец отдал командование дружиной другому. Потом он придумал эту затею с Красным Рыцарем. Я поехала следом за ним. Так мне велели поступить мудрые женщины. Что мне оставалось делать? Я была его женой. Вот я и отправилась в путь.

Ламорик бросил ее в первый же месяц после женитьбы. Девушка, потянувшись, погладила черные локоны, ниспадавшие Дьюранду на лоб. На ее бледных щеках вспыхнул румянец.

— Он все поставил на карту, — произнесла Дорвен. — Все земли, что дал ему отец. Каменоломни и тамошних рабочих. Крестьян и мельницы. Все.

Дьюранд вспомнил о последнем фунте серебра, которым Ламорик расплатился с капитаном судна.

— Он безумец, — пробормотал Дьюранд.

— Он… — она помолчала. — Всю свою жизнь он прожил на подарках отца и подачках братьев. Он не заработал ни гроша. Ничего своего. Я думаю, он пошел на всю эту историю с Красным Рыцарем, чтобы доказать, что кое-чего он все-таки стоит.

Дьюранд, прикрыв глаза, попытался отыскать в глубинах своего сердца затаившуюся ненависть к Ламорику. Ненависти не было. Ему хотелось презирать Ламорика за подачки, которые он получал от отца и братьев. Дьюранд вспомнил долгие лиги пути, что он преодолел, собственного брата и отца. Он чувствовал дыхание девушки на своих губах.

— А потом появился ты. Несся ко мне на помощь через заросли тростника, как разъяренный бык, когда Ламорик меня оставил. Я увидела тебя, и поняла… все поняла.

— Ламорик не заслужил такой участи.

Дорвен села, подобрав ноги. Ее рука скользнула по груди Дьюранда.

— Что же нам делать? — спросил он.

— Ничего. Мы не в силах что-либо изменить. Так говорят мудрые женщины. Есть дела, которые нужно вершить, а уж как именно — неважно. Невзгоды надо сносить безропотно. Владычица Небес вечно в разлуке со Своим супругом. Око Небес и Луна. Она слишком поздно явилась в наш мир, чтобы сохранить за собой право выбирать место Своего обитания.

Дорвен двинулась к пологу. Дьюранд поднялся на ноги и девушка поцеловала его.

— Храни тебя Бог, — прошептала она и выскользнула из палатки.

Дьюранд застыл — так замирает в петле повешенный, после того, как прекращаются последние судороги. За парусиной палатки горели костры, двигались люди, слышались приглушенные голоса и смех.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});