Охота на мух. Вновь распятый - Лев Златкин

И она резко сбавила шаг.

Естественно, что при таком раскладе Акиф ее быстро догнал и молча пошел рядом. Деля посмеивалась, но из принципа не начинала разговора первой, а Акиф так напрягся, что слова вымолвить не мог из всех заготовок, что он постарался написать заранее.

Деля, чье полное имя было — Диляра, но все ее звали Деля, наконец-то смилостивилась и спросила:

— Язык проглотил?

Акиф согласно промычал, словно действительно умудрился откусить и проглотить язык, или мастер заплечных дел во мгновение ока выдернул раскаленными щипцами.

— А я слышала, что ты хочешь после окончания школы работать инструктором в обкоме партии, — ехидно проговорила Деля. — Ты будешь представлять обком в виде молчаливого памятника? Так памятник при жизни надо себе еще заработать! Бедный Акиф-джан! Я памятник себе воздвиг нерукотворный…

Акиф молча злился, думая: «Смейся, смейся! До парадного уже мало шагов осталось, а там я тебя так прижму, что не до смеха будет».

Но Деля не умела читать мысли даже у восточных красавцев, она частенько и в собственных разобраться не могла, поэтому, глядя на еще более помрачневшее лицо Акифа, она расхохоталась от души.

Дойдя до своего подъезда, Деля открыла дверь и величественно кивнула своему провожатому:

— Благодарю вас, мессир рыцарь, за приятную беседу!

И собралась нырнуть в подъезд.

— Я провожу тебя до двери! — заявил решительно Акиф.

— О, аллах! — притворно удивилась Деля. — Оно заговорило.

Предложение, честно говоря, ее насторожило и немного испугало, но она из гордости прогнала страх прочь и, неопределенно пожав плечами, не сказав ни «да», ни «нет», открыла еще шире дверь подъезда и вошла в парадное.

Акиф вошел в широко раскрытую дверь вместе с Делей, и жар его тела смутил ее, а его дыхание она даже сумела ощутить своей стройной шеей.

Только закрылась за ними дверь и Деле удалось сделать всего один шаг, как Акиф схватил ее сзади за грудь и стал жадно целовать в шею.

Первые ощущения ошеломили Делю, и она оцепенела, испуганно застыв статуей. Но уже через пару секунд она вывернулась из объятий Акифа и с размаху ударила его портфелем по лицу, после чего рванулась от него в сторону лестницы. Акиф, скорее машинально, чем осознанно, стремясь ее удержать, вцепился в форменное платье и рванул на себя в ту же самую секунду, когда Деля рванулась в сторону лестницы. Оба эти движения совпали, результат был плачевен: платье от ворота до пояса лопнуло, обнажив легкую комбинашку, в которой проглядывало юное и нежное девичье тело, маленькая еще мягкая грудь. Деля так испугалась, что потеряла всякое самообладание и гордость, завизжала и заверещала, словно молоденький кабанчик, почувствовавший нож у затылка.

Акиф тоже потерял самообладание, а заодно и голову. Он впервые увидел женское тело и, как зверь, бросился на Делю, облапав ее, он, целуя нежное девичье тело, стал валить ее на грязный пол, выложенный мраморными плитами. Деля, естественно, стала решительно ему противиться, не переставая ни на секунду верещать и визжать, пытаясь ногтями добраться до красивой физиономии насильника. Но Акиф держал ее мертвой хваткой, сам удивляясь своей силе.

На крики и визги Дели по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, быстро сбежал молодой кряжистый и усатый лейтенант в милицейской форме с двумя кубами в петлицах. Он, не останавливая своего стремительного движения, ударил Акифа кулаком по голове, затем, ухватив его за руку, вывернул ее себе на спину и резко рванул мальчишкой через себя. Акиф завопил от боли и потерял сознание, рухнув на мраморный пол.

Деля, запахнув на груди разорванное платье, мгновенно удрала по лестнице домой. Добежав до заветной двери, она, позабыв и о ключе, и о звонке, яростно забарабанила в дверь кулаками, бросив портфель на месте схватки. Мать ее так испугалась, что на цыпочках подошла к двери и посмотрела осторожно в узкую щель для газет, ей показалось, что это, должно быть, либо грабители, либо из НКВД. Узнав дочь, она поспешила открыть дверь и, увидев родную дочь в столь растерзанном состоянии, заохала, запрыгала, запричитала и бросилась звонить своему мужу-полковнику.

Молодой лейтенант милиции Гусейн Мамедов сразу узнал дочь полковника милиции, почему столь сурово и расправился с насильником. Лейтенант был в этом доме по амурным делам, обслуживал жену другого старого полковника. Но и на Делю он поглядывал страстным взглядом.

Гусейн выволок бесчувственное тело Акифа на улицу, достал свисток и подал условный сигнал. Он вызвал милицейский патруль, но подъехала милицейская машина, возвращавшаяся с задания как раз в этом районе. Акифа, все еще не пришедшего в сознание от страшной боли, рука-то была сломана, а не только вывихнута, быстренько забросили в машину, прямо на пол, и повезли в ближайший участок, где имелись камеры предварительного заключения.

В автобусе находился рвач. Он осмотрел Акифа, сердито буркнув что-то себе под нос, бросил странный взгляд на лейтенанта. Сильно дернув за руку Акифа, врач ликвидировал вывих плеча, но перелом необходимо было лечить другими средствами. Врач подозревал, что в области перелома образовалась гематома, а потому немедленно приступил к транспортной иммобилизации — обездвиживанию поврежденного участка тела, что всегда применяется для оказания первой помощи. Обработав кожу руки пятипроцентным раствором йодовой настойки, он положил на рану стерильную повязку, на костные выступы подкладку из ваты под шину, затем он достал фанерную шину и обездвижил не только травмированный участок, но и два соседних с травмой сустава. Наложив шину и крепко перебинтовав ее, врач нашатырем привел Акифа в чувство, когда же тот открыл глаза, глядя ничего не соображающим взглядом на врача, дал ему выпить воды, налив туда двадцать грамм чистого спирта.

Акиф сразу вспомнил, что он натворил, потеряв голову, и неожиданно заплакал, совсем по-детски, жалобно и безутешно. Но его некому было успокоить. Оказав врачебную помощь, выполнив свой долг, врач сел к окну и стал смотреть на идущих по тротуару девушек, стараясь не думать о попавшем в беду юноше.

Ближайший участок с крепкими камерами находился в пяти минутах езды. Подъехав к участку, сотрудники уголовного розыска быстренько вытащили Акифа из машины и внесли в дежурную часть. Лейтенант бодро командовал, ног под собой не чуя от неожиданной удачи.

«Теперь можно рассчитывать на внеочередное звание, — мечтал лейтенант, — полковник постарается отблагодарить за дочь… Ах, какое тело у его Дели! Может, она из чувства признательности влюбится в меня и выйдет замуж за своего избавителя»…

И тепло от столь приятных дум разливалось по телу, обжигая лучше, чем водка, которую Коран забыл упомянуть в числе изобретений шайтана, в отличие от виноградного вина. Впрочем, сладкий шербет пили и шииты и сунниты.

«Можно прокалывать в петлицах дырку для очередного кубаря!» — думал Гусейн.

Оставив Акифа в дежурке, нежданно-негаданные помощники лейтенанта уехали, им еще нужно было добраться до своего родного уголовного розыска.

Дежурный зарегистрировал вновь прибывшего, но недовольно спросил у лейтенанта:

— Надолго его к нам? Без документов! Непорядок!

— Не выступай! — отмахнулся лейтенант. — Посади его куда-нибудь. На довольствие не ставь. Самое позднее — к ночи заберут его.

— Украл что-нибудь? — поинтересовался дежурный.

— Девчонку в парадном хотел изнасиловать! — пояснил Гусейн.

— Вот сволочь! — возмутился дежурный, имевший троих подрастающих дочерей. — Сатана! Такой красавчик, а туда же! Может, он — больной? Ему же любая шлюха бесплатно даст.

— В тюрьме выяснят: больной он или здоровый! — засмеялся лейтенант. — Не упусти, смотри! Полковник Агабеков шкуру за него спустит. Я поехал докладывать.

И лейтенант покинул дежурку, бросив насмешливый взгляд на Акифа. Гусейн испытывал к нему благодарность и душевную признательность.

«Еще бы! — подумал Гусейн. — Так легко заработать внеочередное звание! Хорошо звучит: „капитан“»!

И всю дорогу до управления лейтенант напевал ставшую популярной песенку из кинофильма «Дети капитана Гранта»: «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка — это флаг корабля. Капитан, капитан, подтянитесь, только смелым покоряются моря…» Фильм только недавно прокатился по экранам страны с огромным успехом. И ничего странного не было в том, что даже лейтенанты милиции распевали песенки из ставшего любимым фильма.

Дежурный пристально посмотрел на неподвижного Акифа и задумался.

«Не упусти! Важный, стало быть, преступник. А камера с решетками на окне всего одна, и там уже сидят двое не менее важных преступников. Ну, ничего, не баре! Где двое, там и трое поместятся».

И дежурный позвонил по внутреннему телефону, вызвал охрану: не самому же на себе тащить нелегкий груз. Да и отлучаться с поста от телефона он не имел права.