Любимая игрушка Зверя - Валерия Ангелос

до пят и обратно.

У него тоже зеленые глаза. До боли знакомые, но абсолютно чужие. Такие похожие и в то же время совершенно другие.

Возможно, так бы на меня смотрел Никита, если бы не чувствовал никаких эмоций. Кроме раздражения и презрения. Слабого, едва тлеющего интереса, вызванного исключительно необходимостью.

Я никогда не встречала настолько похожих и в то же время чертовски разных мужчин. Внешне у них до жути много общего. А в остальном…

Сын – пламенеющий лед. Отец – льдистый огонь. И трудно понять, что сильнее. Кто? Какая сторона возьмет верх в грядущей схватке? Багров-старший смотрит на меня как на насекомое. Нечто, едва ли заслуживающее внимание, но действующее на нервы. Он бы прихлопнул меня прямо здесь. Но жалко ковер. Потом придется долго и нудно вычищать идеальное покрытие.

Я не питаю иллюзий, не надеюсь на хорошее отношение. Когда я была совсем девчонкой, едва ли старше своей дочки, этот мужчина уже вершил свои жестокие дела, безжалостно устранял конкурентов, разбирался с каждым, кто отваживался встать у него на пути.

Он не в восторге от того, что его единственный любимый сын увлекся мной. Это читается без слов, без долгих объяснений.

- Ну здравствуй, - бросает мужчина, криво усмехнувшись, указывает на кресло напротив своего стола. – Проходи, располагайся.

Возможно, он планировал совсем иной разговор. Хотел начать тоньше, зайти издалека.

Но судьба распоряжается иначе.

Бывает любовь с первого взгляда. А между нами вспыхивает неприязнь. Практически ненависть. Стойкая и бесконтрольная. Такое чувство не утаить.

Багров не видит смысла играть роль. Отказывается от первоначального плана. Опять скользит по мне своим цепким взглядом.

У этого мужчины даже глаза как пасть хищника. Вгрызаются все глубже.

- Сколько ты хочешь? – грубо спрашивает он, лишь стоит занять указанное место, открывает ящик своего стола, достает оттуда пачку купюр, небрежно швыряет на отполированную до блеска столешницу, повторяет маневр снова, и снова, и…

Столько наличности я не видела даже когда Зверь прислал через Кирпича плату за мой удачный нокаут. Астрономическая сумма. Кровь отливает от лица, сердце обрывается, ухает вниз, потому что отлично понимаю: ничего хорошего дальше не последует.

- Мне не нужно ничего, - говорю твердо.

- Вот как? – он усмехается и это выглядит по-настоящему страшно, потому как усмешка у него совершенно мертвая, точно застывшая посмертная маска. – Так ты готова убраться и оставить моего сына в покое совершенно бесплатно?

- Нет, - отвечаю тихо. – Но дело не в деньгах. Я люблю вашего сына и…

- Мне плевать, - холодно обрывает он, достает объемную женскую сумку, созданную настолько известным дизайнерским брендом, что его узнаю даже я, складывает туда валюту, упаковывает внутрь пачку за пачкой. – Ты забираешь это и бросаешь его.

А я наблюдаю за развернувшейся картиной и вспоминаю, как Никита привез бриллианты, тоже в дорогой сумке. И вообще вспоминаю его манеру общения, жесткий авторитарный тон, строгую непреклонность, голос, который произносит фразы так, что совсем не тянет возражать, вступать в спор.

Дьявольски похожи. А разные.

У меня поджилки трясутся от одного вида этого человека. Он бы меня придушил с радостью, удавил прямо тут без долгих разговоров. Однако не желает вбивать очередной клин в общение между собой и сыном.

- Вы думаете, это сработает? – спрашиваю почти беззвучно.

Покончив с наполнением сумки, Багров изучает меня, чуть склоняет голову набок, оценивает, холодно сканируя взглядом.

- В твоих интересах, чтобы сработало, - произносит он. – Мой сын никогда на тебе не женится. Уверен, ты сама понимаешь, как это глупо. Я не допущу мезальянс. Никите нужна девушка из нормальной семьи. Без детей. Равная ему.

- Вы уже подобрали невесту? – интересуюсь мягко.

Прищур зеленых глаз. Хитрый и хищный, до боли знакомый, но чужой. Ужасающий контраст.

Я ощущаю себя гораздо хуже, чем когда Гурам запер меня в контейнере со своими людьми и угрожал групповым изнасилованием. Здесь нет здоровенных охранников. Только я и Багров. Он не станет меня насиловать и калечить… физически. Но и его взгляда достаточно, чтобы оставить по всему телу незаживающие раны, глубокие и гниющие.

Страшный человек. Чудовище. От него такая аура исходит, что мороз пробегает по взмокшей коже. Убийца. Собиратель душ.

- Признаю, ты хороша, - говорит он. – Не знаю, почему свою жизнь не устроила и терпела того олуха, который тебе со всеми бабами подряд рога наставлял. В чем был смысл – я без понятия. Да и наплевать. Моего сына ты ловко окрутила. Как безродного щенка за собой повела. Задурила ему башку. Даже заставила ринг бросить. Теперь он не кулаками махает, а в серьезные дела вникает. Ну прямо загляденье. И диплом успел получить, и несколько бизнесов начал. Один у твоего лопуха отжал, остальные честно ведет, никакая налоговая не подкопается. Мне бы умиляться этим переменам. Но я же не идиот. Это умелая игра. Ты явно свою выгоду преследуешь. Вот и забирай сразу.

- Вы ошибаетесь, - говорю я. – Нет никакой игры. Я люблю Никиту, а он любит меня. Все по-честному. Ваши деньги меня не волнуют. Никогда не думала, что все сложится таким образом, но от своих чувств я не откажусь. Ник не поверит, если я попробую расстаться.

- Значит, сделай так, чтобы поверил, - произносит с нажимом.

- Как вы себе это представляете? – горько усмехаюсь. – Солгать ему? Он почувствует. Он всегда чувствует, когда я пытаюсь утаить или…

- Хватит, - обрывает резко. – Взрослая баба с детьми не пара для моего единственного сына. Все. Точка. Меня не волнует, как ты будешь решать этот вопрос, что ему скажешь, каким образом прервешь этот омерзительный роман. Важен только результат. Ты его бросишь. Сегодня. При первой же возможности. Сумела запудрить мозги, отвадить окажется еще легче. Похлопаешь своими милыми ресничками и пошлешь к черту.

- Он поймет, - повторяю сдавленно. – Поймет.

- Тогда вали из города, детей в охапку и двигай, - заявляет с раздражением. – Я