Все волки Канорры - Виктория Угрюмова

— Где он? — прорычал Такангор.

— Сбежал.

— Куда?

— В портал.

Полководец недвусмысленно выразился на древнематерном языке.

Несмотря на весь кошмар происходящего, Зелг не смог сдержать улыбку. Он видел гухурунду только мельком, но ему вполне хватило и отдельных деталей, чтобы проникнуться глубоким пиететом к каноррскому убийце. Это существо было монстром высшего класса, и все же перед ним сейчас стоял герой, который и такому монстру был не по зубам. И это внушало надежду. А затем в дверь, открытую таким оригинальным способом, ввалилось огромное количество разнообразного народу, пыхающего огнем и ядом, клубящегося и топорщащегося иглами, шипами, размахивающего мечами, шестоперами и бронированными хвостами — просто любо-дорого посмотреть. Благородное собрание достойно украшал Зверопус Первой категории.

Потом раздался грозный топот и хлопанье каких-то уж очень впечатляющих крыльев, и задорный голос Мадарьяги вопросил:

— Что, все целы?

— Да, — ответил Зелг.

— Это безобразие! — сказал заботливый вампир. — Никто не ждет спасательную экспедицию. Все спасаются сами.

* * *

Не придавай значения сегодняшним огорчениям.

Завтра у тебя будут другие

— Блистательный замысел, — восхищенно произнес Бедерхем и от переизбытка чувств окутался серным дымом. — Поймите меня правильно, я в горе и все такое, и переживаю не меньше вашего, но следует отдать должное нашему врагу. Какое упорство, какая настойчивость и отменное знание слабых сторон противника. И все использовано в свое время, с толком, без издержек. Вот что значит — старая школа. Теперь так не делают, не умеют. Все тяп-ляп, наобум, полагаются исключительно на заклинания и новомодные артефакты, а потом удивляются, почему все летит в тартарары.

— Кстати, о тартарарах, — встрял Борромель. — Слышал, хума-хума-хензе заходится от возмущения, что его так облапошили.

— Не то слово, — кивнул Бедерхем. — Мне говорили, что с тех пор, как я доставил Тотомагоса в адский Ад, Энтихлист еще не ложился спать. Разгадывает план врага. И даже задним числом не может понять, как тот все провернул.

— Исключительно коварный план, — почтительно вздохнул Кальфон, огромный, как мы помним, поклонник коварных планов. — Но я не понимаю гухурунду — с таким талантом, с таким огромным опытом и возможностями скакать по крышам, прыгать из портала в портал, рисковать жизнью. Почему бы не основать собственную школу, воспитать последователей, читать лекции, например? Я бы лично прослушал курс.

— Возможно, он чистый практик, — предположил Борромель. — Я тоже не любитель бумажки перекладывать. А вот добрый поединок — это ко мне, это всегда милости просим.

Мне бы шашку да коня, да на линию огня,

А дворцовые интриги — это все не про меня.

Леонид Филатов

— Да, — сказал Намора. — Однажды с грустью понимаешь, что проще сделать самому, чем объяснить другим, как.

— Как бы там ни было, он нас всех обставил, — заметил прямодушный Фафут.

— Я чувствую себя круглой дурой, — призналась Моубрай.

— Это я чувствую себя круглой дурой, — возразила Балахульда. — А вы, мой птенчик — дура фигуристая.

Обстоятельства располагали к тому, чтобы в мире сию секунду стало на одну царицу гарпий меньше, но маркизе Сартейн было не до сведения личных счетов. Никто и никогда не посмел бы сказать, что Моубрай Яростная пребывает в панике, но что-то близкое к этому она сейчас испытывала. Ее не покидало ощущение, что она, древнее мудрое существо, попалась в хитро расставленную ловушку и как по писаному сыграла отведенную ей роль. Зелг не обвинял ее, но достаточно и того, что она сама обвиняла себя. Ведь именно ее совет в значительной степени повлиял на его решение встретиться со Спящим и привел к таким разрушительным последствиям.

— Полагаю, — кашлянул Зелг, — впервые в истории Кассарии Кассария осталась без Кассарии.

— Когда формулирует философ и мыслитель, это звучит еще страшнее, чем на самом деле, — признался Галармон. — А как представлю, что он сейчас еще обстоятельно растолкует, что к чему, с цитатами и комментариями из авторитетных источников, вообще жуть берет.

Лилипупс осуждающе взглянул на генерала. Пессимизм — удел гражданских лиц, а настоящий воин, столкнувшись с опасностью, должен искать ее слабое место, в которое она и будет им умело поражена. Генералы же тем паче не имеют права кукситься, их работа — вести к победе, обстоятельства значения не имеют. Знаменитая атака на Тут-и-Маргор могла бы послужить отличным примером. Поэтому бригадный сержант постучал бормотайкой по полу, призывая всех к вниманию, и заявил:

— Я хочу натворить порядок.

Галармон вздрогнул, его знаменитые усы грустно поползли вниз. Тридцати лет как не бывало, он снова стоял на параде, во главе кавалерийского полка, и правая верхняя медаль сверкала не так ярко как остальные. Агапий Лилипупс сурово указал ему на этот недочет, начав именно с этой фразы. Глядя на него, всякий бы сказал: вот тролль, который любит настоять на своем.

— Порядок — это то, что нам сейчас нужнее всего, — неожиданно согласился Лауреат Пухлицерской премии. — Начните с введения военной цензуры и немедленно заприте меня в клетку.

— Не надо, — сказал добрый минотавр. — Я тебе верю.

— Вы верите, а я нет, — взорвался Бургежа. — Вот сейчас вырвусь на волю и буду издавать, издавать, издавать! Это же такая сенсация! Кстати, а висячий замок у нас есть?

— Достойный Бургежа прав, — согласился граф да Унара. — В нашем положении недопустим даже малейший риск.

— Как раз в нашем положении можно смело рисковать, — махнул рукой Юлейн. — Терять особо нечего. Тут демон-убийца, там возмутительное нашествие и душенька Кукамуна с писающей собачкой. Я бы решительно восстал и потряс всех размахом своего справедливого негодования. Официально заявляю, что в этот раз я намерен лично возглавить армию, — и, кстати, граф, я прекрасно вижу вас в этом серебряном щите.

—Он ее убьет? — озвучил, наконец, герцог вопрос, который терзал его с той самой секунды, когда гухурунда исчез в черном провале со своей бесценной добычей.

— Во-первых, — заговорил Гампакорта, — если бы он хотел ее убить, он бы сделал это во мгновение ока, вы бы даже понять ничего не успели.

— Я и так ничего не успел понять, — мрачно ответил молодой некромант, поносивший себя последними словами за несообразительность, неловкость и неповоротливость.

И то сказать: любимую женщину в буквальном смысле слова выхватили прямо из рук, а он только глазами хлопал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});