Наполеоновские войны: что, если?.. - Джонатан Норт

в обращении, особенно с иностранцами.

Сей корпус много потерпел, сопровождая короля к границам. Некоторые из тех, коих выбрали между солдатами Бонапарта, возвратились опять под знамена его; другие последовали за своим государем столь далеко, сколь он им позволил, и подверглись наконец разным преследованиям; многие даже были убиты. Как бы то ни было, мне кажется, что корпус, избранный из первейших фамилий в государстве, есть не только украшение, весьма приличное трону, но еще может служить средством к восстановлению во Франции военного характера, столь испорченного во время последней войны. Есть еще в Париже армейская сила совсем другого рода: это патрули жандармов, или, лучше, военная полиция, составленная из людей, нарочито выбранных для сей должности и которые, в числе трех или четырех, часто показываются не только в Париже, но и во всей Франции; мундиром и оружием своим они походят на драгун тяжелой нашей кавалерии, следовательно, с первого взгляда кажутся не слишком годными для отправления полицейской службы. Но система их учреждения весьма хороша, и ежели во время последнего покушения Бонапарта на престол полиция оставалась в бездействии, то сие должно приписать не оплошности низших чиновников, а нерадению главных начальников, от которых первые получали приказания. Жандармы при императорском правлении были столь страшны, что один вид их заставлял бледнеть и трепетать; если они менее страшны при правлении законном, то это потому, что враги анархии ныне могут смело прибегнуть под покровительство законов, установленных для защиты невинных.

Все находящиеся теперь в Париже французские войска состоят из национальной гвардии, гвардейского корпуса и жандармов. Герцог Тарентский, маршал Макдональд, равно известен как по своим воинским талантам, так и по отличной верности. Его марш с итальянской границы в намерении соединиться с Моро прежде сражения при Нови и счастливое отступление, которое сделал он, проиграв сию знаменитую битву против ужасного Суворова, столь же утвердили воинскую славу его, как и верность, выказанная им во время последнего нашествия Бонапарта, доказала благородство его души.

Говорят, что число всех иностранных войск во Франции простирается до миллиона; но я знаю из верного источника, что оно не превышает восьмисот тысяч, – масса солдат, коей подобной никогда не существовало, разве что в романах. Англичане, пруссаки и русские находятся от Парижа в расстоянии однодневного марша. Австрийцы почти все отправлены в южную Францию. Те, которых мы видим здесь, составляют часть венгерской гвардии императора: все они суть люди весьма статные, чему немало еще способствует их белый мундир. Конечно, по своей ловкости они могут почитаться самым лучшим полком из всех союзных войск, но вообще сии гвардейцы не имеют того мужественного и гордого вида, которым отличаются англичане, русские и пруссаки.

Русские в окрестностях Парижа очень многочисленны. Я был на одном смотре, которой делали северным воинам союзные монархи, герцог Веллингтон и другие. Главная аллея Елисейских полей была наполнена войсками всякого рода. Государи, генералы и их свита занимали середину площади Людовика XV – и войска в продолжение двух часов проходили без остановки пред ними сжатой колонной, которой фронт простирался во всю ширину аллеи.

Пехота состоит из людей статных, высоких, ловких и способных к перенесению чрезвычайных трудов; за ней везли артиллерийский обоз, устроенный превосходным образом, после которого шли разные драгунские и кирасирские полки. Стальные кирасы гвардейских кирасир, ярко отражая солнечные лучи, производили над зрителями удивительное действие. Другие полки имели кирасы, сделанные из кованого железа. Русские кавалеристы весьма красивы; но лошади их, исключая офицерские, были не слишком хороши и, как кажется, мало способны для службы такого рода. Во время этого величественного зрелища площадь была охраняема лейб-казаками русской гвардии – людьми весьма видными и искусно обученными. Казаки, иррегулярные и прочие легкие войска того же имени показывались в Париже только случайно; но их атаман граф Платов находится в самой столице: он-то иногда и призывает в оную храбрых питомцев пустыни.

Вид истинного казака убеждает в его пользу. Черты лица его благородны, в глазах блистает огонь мужества и неустрашимости; в оружии и одежде его, часто расшитой серебряными узорами, виден вкус, уже довольно образованный. Но разные племена татар, которых французы смешивают под одним названием, имеют наружность дикую: «Часто видишь их одетыми в овечьи кожи, носящими лук, стрелы, щиты, сделанные из красной меди и другие оружия первобытного общества». Французы, которых и самое нашествие со всеми своими гибельными следствиями не могло лишить остроумия, называют их северными купидонами. Я видел одного человека, которой из окрестностей Великой Китайской стены пришел сражаться с французами под стенами Парижа!

Прусские войска составляют весьма красивое поколение светло-русых людей. Все мундиры их суть или красного, или синего цвета. Русские и пруссаки полагают изящный идеал формы человеческой в том, чтобы как можно более уподобиться станом своим треугольнику, или, лучше сказать, даме, затянутой по старой моде. Они стягиваются широким поясом или чем-то подобным поясу и воздымают грудь и плечи до тех пор, пока те не достигнут желаемой пропорции.

Когда пруссаки квартировали у частных людей, то французы всего более жаловались на их ужасный аппетит; впрочем, они не делали никаких неприятностей хозяевам, а только были голодны через каждые три часа. Это без сомнения преувеличено; известно, однако ж, что офицеры прусские наслаждаются парижскими удовольствиями несоразмерно с жалованьем, получаемым ими в отечестве.

Говорят, что некоторые из наших вспомогательных войск просили у герцога Веллингтона позволения пользоваться одинаковыми преимуществами с пруссаками; но он, как меня уверяли, немедленно объявил, что позволить солдату издерживать во Франции более, нежели в своем отечестве, по его мнению, опасно дисциплине, вредно характеру войска и противно выгодам государя. Посему-то войска английские получают такое же жалованье, как и в Англии, только оно выдается им за счет Франции.

Благоразумие и твердость отличают герцога Веллингтона столько же, может быть, как военные дарования и храбрость на поле сражения. Он предвидит, что важность Англии в Европе и предпочтение, которое во многих обстоятельствах делало ее посредницей различных споров между союзниками, зависит от соблюдения народного характера в отношении к верности, чести и бескорыстию. Поэтому всякая жалоба на английского офицера в нарушении дисциплины или притеснении немедленно удовлетворяется, для того чтобы французы, при всей к нам ненависти, не имели ни малейшего предлога оправдать ее даже в собственных своих глазах. Начальники наши часто отказывались от квартир, кои назначаемы им были в частных домах, а становясь на постой, стараются как можно менее беспокоить хозяев и совершенно не принимают вина и съестных припасов. За эту умеренность вознаграждаются они почтением французов, в котором последние не могут отказать