Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова

лодочном сарае!

И никто, кроме Тонечки, не может ей помочь.

А самой Тонечке кто может?..

– Саша, – проговорила она, – почему ты ничего мне не рассказываешь?..

– Все, что можно, я тебе рассказываю, – ответил он официальным тоном продюсера Германа. – Мы же договорились! Ты не будешь выдумывать лишнего!..

– Я не выдумываю, я ничего не понимаю! Например, Галина Сергеевна сказала, что Лена Пантелеева экстерном окончила школу, уехала в Москву и поступила в институт военных переводчиков, который готовит кадровых разведчиков! А теперь ведет ток-шоу «Любит – не любит» на Нижегородском телевидении!..

– Бывает, что люди работают не по специальности, особенно в наше время.

– Саша! – закричала Тонечка. – Зачем ты меня злишь?! Я тебе говорила: посмотри ее блог и фотографии в Инстаграме! Там сплошная малограмотная, унылая чушь и голые фотографии! При чем там институт военных переводчиков?! Или это какая-то другая Лена Пантелеева?! Но Галина Сергеевна сказала, что та же самая – она теперь работает на телевидении и свою учительницу не узнает, на другую сторону дороги переходит!

Герман слушал очень внимательно.

– И чем она занималась между институтом и теликом?! Галина Сергеевна говорит, что жила в Москве! В Нижний приезжала, только когда была студенткой, и вот недавно совсем вернулась!

– Хорошо бы ее найти, – сказал Герман. – И чем быстрей, тем лучше.

– Я пытаюсь, а ты мне совсем не помогаешь!

– Я бы помог, – продолжил он, пожалуй, искренне, – если б знал как. У тебя получается лучше, чем у меня, Тоня, правда. Я сегодня только и успел, что позвонить в Углич и всех там предупредить, что Родион с нами и все в порядке. Его уже неделю ищут, представляешь?

– Вполне, – ответила Тонечка. – Странно, что на вокзале не забрали! Когда он прибыл!

– Да наверняка он прятался.

Тонечка помолчала, а потом спросила очень серьезно:

– Что мы станем с ним делать, Саша? Если твоего Кондрата не освободят? Мы же не можем… засунуть его обратно в детдом!

Герман посмотрел на нее и согласился:

– Не можем.

– Тогда что?

– Нужно, чтоб освободили Кондрата.

– А твой Мишаков может нам в этом помочь?

– Он здесь человек новый, на рожон не полезет, даже ради Кондрата. Хотя!..

Тонечка помолчала.

– Откуда ты его так хорошо знаешь? Подполковника Мишакова? Вы с ним в прошлом году познакомились. Или я и тут ошибаюсь?..

– Я его знаю из прошлой жизни, Тоня, – ответил ее муж. – Или тебе не нравится моя дружба с правоохранительными органами? Не только с поварами, но и с органами?

– Мне не нравится все, что меня пугает, – пробормотала она. – А эти твои связи меня пугают. Нам нужно покормить собаку, Саш. Она там торчит второй день без еды! Я, конечно, в тот раз ей много насыпала, но сегодня съездим.

…Он все никак не мог привыкнуть к ее перескакиванию с мысли на мысль, с эмоции на эмоцию!..

– Хорошо, шери, – согласился он, сообразив, о какой собаке идет речь. – Покормим.

Она хотела добавить, что сегодня чуть было не обзавелась пражским крысариком, что даже пообещала Родиону – и не стала.

В этой новой пугающей реальности он не могла, как прежде, рассказывать все!..

Подполковник Мишаков принял их с такой радостью, словно считал минуты до приезда.

– Сашок, здоров! – И он крепко пожал Герману руку и хлопнул его по плечу так, что тот пошатнулся немного. – Антонина!

Тут подполковник щелкнул каблуками и приложился к ее руке невесомым поцелуем – гусар гусаром!..

– Я вопросики-то порешал, – доверительно сообщил он. – Сейчас увидимся с Кондратием, забери его кондратий!

И засмеялся, что так удачно пошутил.

– Как сам-то, Сашок? Процветаешь?

– Да ты тоже вроде не отстаешь, – парировал Герман. – Кабинет у тебя приличный, все вокруг под козырек берут! Доволен?

Тонечке, которая смотрела на них, показалось, что разговаривают они о чем-то совсем другом – не об успехах и кабинетах!

– Да как тебе сказать, – Мишаков развел руками. – Скучно, брат Кюхля!.. Так все вроде и ничего себе, но!.. Не хватает чего-то.

– Чего тебе не хватает, брат?

– Сам не знаю. Простору! Вот у меня девушка знакомая есть, знаменитая писательница Покровская!

– Марина? – поразилась Тонечка. – Марина Покровская?

– Так точно. Так она всегда говорит, что есть два главных вопроса, на которые отвечает любой писатель: как вы начали писать и где вы берете сюжеты. А в нашей службе, она считает, самый главный вопрос: кому выгодно. А я ей на это отвечаю, что у нас самый главный вопрос: зачем. Вот зачем?

– И… что? – не понял Герман.

– А то, что я не знаю – зачем.

…И это было сказано о чем-то «другом», и Тонечка понимала это.

– Когда накатывать-то будем? – спросил подполковник и подмигнул ей. – Вы тут уж столько дней, а мы не накатили ни разу!

– Зато мы с Кондратом накатили, – сказал Герман, и они почему-то захохотали.

– К нам дети приехали, – сообщила Тонечка.

– Ну, детей привлекать не станем, – решил Мишаков. – Сашок, ты не понял, за что гопники пацана метелели?

– Не говорит, – быстро ответила Тонечка.

– Надо, чтоб сказал, – серьезно сказал Мишаков. – Гопник тоже не колется, мы, правда, особенно и не допрашивали. Но вот что он под Сутулым ходит – это точно, и это нехорошо…

Тут он пояснил Тонечке, очень галантно:

– Вениамин Сутулов – местный авторитет. Его шестерки просто так на людей не кидаются, им резону нету. Они у Сутулого все по номерам расставлены, как на охоте, и в свободное время все как один – добропорядочные граждане и ударники каптруда. В уличные драки не встревают, гоп-стопом не промышляют.

– Что это значит? – забеспокоилась Тонечка.

– Это значит, что к пацану их Сутулый послал за каким-то надом. А какие у пацана могут быть терки с Сутулым?!

– Да он ребенок совсем! – Тонечка беспомощно посмотрела на мужа. – И приличный, рисовать любит, собак жалеет.

– Так точно, любит, жалеет, – подхватил подполковник Мишаков. – И приличный! Только хорошо бы приличный все же нам сказал, по какому делу его метелили!

– Я выясню, – пообещала Тонечка. Она должна защитить парня! Неизвестно пока, от чего и от кого, но должна! – Он мне все расскажет.

– Тогда и дело у нас веселей пойдет!.. Ну, господа офицеры, вызываю задержанного?

Тут Мишаков стал серьезен и сказал внушительно:

– Я на должностное преступление иду, прошу это держать в голове. Никаких свиданий задержанному не полагается, кроме адвоката. Поэтому посажу я вас вот таким манером.

Он отодвинул стулья от приставного стола и поставил как-то на редкость неудобно, далеко, возле шкафа.

– Попрошу с мест не вскакивать, на середину кабинета не выбегать. Присаживайтесь, Антонина Федоровна!..

Тонечка прошла и присела. Вид у нее сделался растерянный.

– Что ты? – спросил Герман. – Камера, видишь,