Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013 - Сборник

И снова это странное чувство полета. Он посмотрел куда-то перед, и вновь закрыл глаза сосредотачиваясь. Видимо он перемещается туда, куда смотрит, стоило ему только представить это место. И как с таким бороться? Но моя жизнь зависела от него, и как всё решится в эту ночь. Мне давали шанс…

Очутившись на твердой земле, я рухнул, откатившись в сторону от него. Он немного изменилось после нашей встречи — по-крайней мере одежда уже не выглядела такой поношенной. Да и сам он не выглядел таким потрепанным как раньше. В руке он что-то сжимал — какой-то небольшой предмет. Я пытался обдумать ситуацию — как лучше с ним разобраться. Разобраться одним разом со всеми своими проблемами. Но эта его сила… Как можно противостоять такому человеку?

— Послушай, как там тебя зовут? — Он держался от меня на небольшом расстоянии, видимо опасаясь, что снова кинусь на него. — Я не знаю… Может ты на меня зол из-за той… жемчужины? Но, поверь, я не хотел расставаться с ней, подставляя тебя.

— Ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить?! В каком я положении оказался, из-за тебя?!

— Послушай, я особо не в курсе, что происходило после того как сбежал тогда. Я, понимаешь ли, предпочитаю держаться на расстоянии от больших городов. Но, чтобы там ни было, я уверен, что смогу поправить. Тебе ведь нужна помощь?

— Я не знаю кто ты. Я не знаю что тебе нужно от меня. Но если ты хочешь помочь, то идем со мной. Сдайся Анилею, покажи свою силу, объясни, что я невиновен.

— Ну ты и загнул, друг мой. Нет-нет, я сдаваться не собираюсь. Это точно не входит в мои планы. Я предлагаю помощь иного рода.

Я поднялся с земли, направившись к нему, а он отстранился немного от меня, пряча ту руку, в которой что-то сжимал, за спину. Я знал, что ударить его не мог, если только… Кинуть что-то, оглушить? Я осмотрел землю в поисках камня, или чего-нибудь подобного.

— Послушай, друг. Я мог бы помочь тебе уйти от этого Анилея, помочь деньгами, или не знаю что там тебе еще нужно, но не свою жизнь… — Он вновь исчезнув, оказался позади меня, но опять таки на расстоянии. — Меня, кстати, зовут Исаак.

— Мне плевать на то как тебя зовут, и что тебе нужно. Мне нужны твои деньги, и сбежать я не могу. У Анилея моя сестра. И без нее я никуда. А вот обменять тебя на нее…

— Да-да, сестра… Он что-то говорил о ней. Мара, кажется, да?

— Что?! — Я был немного шокирован, что он знает о ней. Потом мне пришла в голову мысль, о том что он не мог знать о том, что я буду здесь. Об этом знали только три человека. Что происходит? Кто он? Я не понимал… — Откуда ты знаешь мою сестру?

— Что, наконец-то заинтересовал тебя? Да я и имя твое знаю, Эфраим, не так ли? Послушай, мне действительно жаль, что все так с тобой вышло, но то что ты просишь невозможно. Я предлагаю тебе другой путь.

— Без сестры я никуда. Я если сегодня я…

— Да-да, убить жалкого свиноеда. И об этом мне известно.

— Да я смотрю ты всевидящий, Исаак. Все-то тебе известно. — Я засомневался в том стоило ли мне, пытаться навредить ему. Он действительно что-то уж больно много знал обо мне… Возможно и стоило его выслушать? — Так что ты предлагаешь? И почему хочешь помочь мне?

— Сложно объяснить. Да и я сам-то не особо горю желанием тебя помогать. Будь моя воля, я бы никогда тебя больше не встретил. Но, один мой недавно появившийся друг, заинтересовался тобой. Не знаю что ему от тебя нужно, Эфраим, но я вынужден тебе помогать.

— Кто он? Это от него ты узнал обо мне?

— Да, он рассказал мне где тебя искать, и прочую ерунду. А насчет того кто он… В чем-то он похож на меня… Я имею ввиду… Как бы тебя лучше сказать? Ну, ты ведь видел мою силу? Так вот, он тоже ей обладает. Ни перемещения, а другое… Неважно. Вообщем, он какой-то видный римлянин с большим влиянием.

— Так что ему от меня нужно? — Мне почему-то на ум пришел Люций, и тот момент, когда я упал, получив удар из ниоткуда. Но про убийство он знать не мог. — Почему я, если он знает, что не обладаю силой?

— Мы с ним заключили определенную сделку. Пока я не могу тебе сказать, в чем суть этой сделки. Это между мной и им. Но ты являешься частью этой сделки. Я должен тебе помочь.

— Помоги моей сестре. Вытащи ее.

— Всему свое время. Сегодня ты должен убить римлянина? Я это сделаю за тебя. А там будет время, чтобы забрать твою сестру. Через несколько дней. Ну, так ты согласен?

— Не знаю зачем я нужен твоему римлянину, но если поможешь моей сестре, я сделаю всё что угодно.

— Хорошо, очень хорошо, что мы пришли к общему пониманию. Я помогаю тебе, а ты в свою очередь мне. — Он развернулся и направился по направлению к лагерю. — Когда придет время, я найду тебя, Эфраим.

Заключив эту странную сделку, я не знал, что ждет меня впереди, но по-крайней мере была хоть какая-то надежа, что наконец всё образумится. Шанс… еще один шанс, возможность. Я не мог им не воспользоваться. Не мог лишиться попытки выбраться из бездны. Я все еще падал, но уже медленнее, цепляясь за жалкие выступы. Выдержать… Не сдаваться…

Исаак, сжав свой предмет в руке, начал перемещаться своими небольшими прыжками. А я смотрел на него завороженный, наблюдая как он, то исчезает, то вновь появляется, скрываясь во мраке ночи. Вскоре он оказался где-то в темной, неосвещаемой части лагеря, и скрылся из моего взора окончательно, продолжая где-то там свои необычные прыжки. Я представлял, как он появляется в палатке римского командира. Как подкрадывается к тому, спящему крепким сном. Как он перерезает горло моим клинком с двойным лезвием, одним резким движением, лишая того жизнь. Одна жизнь была положена в эту ночь на чашу весов моей бедной Мары. Сколько еще людей должно отдать свои жизни за нее? Сегодня я заключил сделку с Дьяволом. По-крайней мере, так он мне представлялся. С этими странными разноцветными глазами, светящимися во тьме — один небесно-голубой, другой светло-зеленый. Он спасал мою Мару, а что должен был сделать я… Страшно было даже подумать, что может понадобится Дьяволу.

Глава десятая. Отверженные

Иерусалим, 4 век до н. э.(Две недели спустя после Явления в пустыне)

Было необычайно жарко. Солнце беспощадно палило, вынуждая людей скрываться в тени, ища убежища от его испепеляющих лучей. Из-за этого весь город казался безжизненным и пустым. Это так напоминала вечность… Сколько прошло лет с тех пор, как их освободили из того заключения? Жить одним повторяющимся днем — что может быть хуже? Ужасные воспоминания, ужасные времена… Но теперь все иначе. Сегодня мы свободны, мы можем идти куда угодно, и делать, что угодно… Почти всё.

Если бы только Всадники позволили, они бы развернулись здесь на полную. Рим? Да они растопчут их и не заметят, и на руинах заложат новый… свой собственный. Но нет, Всадники не желают открытого вмешательства. Хотя чего им было бояться? Они хотели разрушить этот мир, его порядок, устои, и не дать человечеству объединиться под одним крылом. Так от чего же не сделать это прямо, жестко, но наверняка. Вместо того, чтобы десятилетиями медлить, нанося удары исподтишка. Легкие уколы, которые Рим даже не замечает.

Время уходило, а они так и не сдвинулись с мертвой точки. Всё на том же паршивом месте, гниют потихоньку. Здесь у них нет вечности. Все надо решать уже сейчас. Так думают многие из Отверженных, лишенных своего имени давно, во время заключения в Вечность. Теперь и не было в этом нужды. Имя не значило ничего. Власть — вот что имело реальную силу, и у них она была, благодаря Всадникам. Предметы… Они дали нам предметы и… власть. Но при этом не дают воспользоваться ей. Старые устои… Всадники не могут избавиться от ненужных правил и запретов.

Но от того, что так считает большинство Отверженных, мнение Всадников не менялось. Но что это? Какой-то шум… Похоже было, что кто-то поднимается ко мне. Новости, что же еще. Все те же, что и раньше. Ничто не менялось в этом мире само по себе. Из открытого окна прохладно дуло, что успокаивало, и снимало эту невыносимую жару. Я отошел от спасительного окна, ожидая, когда же наконец войдет мой гость. Звуки усиливались, шаги становились все отчетливее — вот он уже преодолел лестницу и подошел к двери. Я никогда не закрывался — бояться чего-либо уже не в моей привычке. Столько пережить в этой чертовой жизни…

Дверь легонько раскрылась, и мягко ступая, вошел один из моих братьев, Отверженных. Не узнать нас было невозможно и все благодаря отметине — чудовищному шраму, покрывавшему левую половину лица, выжженный особым сплавом, расходящийся паутинам от виска и до самой нижней части лица. Этот шрам не заживет никогда — память на всю жизнь, кто ты. Каждого из Отверженных украшал такой шрам, выделяя нас из толпы, словно мы какие-то чумные или прокаженные, и нас должны видеть издалека. Хранители так и считали, заключая нас в вечность, нанося эти шрамы, в назидание за наши «поступки». А что мы сделали? Жуткая несправедливость… Они считаю правыми только себя, а остальные так… Их мнение ничего не стоит. Если Хранитель вынес приговор — он не подлежит сомнению.