Пути Предназначения - Влада Воронова

Император согласился, однако на коллегию продолжал гневаться. Тогда гардеробщик ещё почтительнейше заметил, что коллегия тут ни при чём. Северцева передали в цирк самые обычные подданные его величества, которым, волею пресвятого, посчастливилось разоблачить и задержать это отродье сатаны. «Зверя — к зверям, — сказал гардеробщик. — Ведь от начала империи треть приговорённых казнят в цирках».

Император кивнул и повелел «этому новому Серому лейтенанту, теньму-пять, кажется» привезти голову Авдея Северцева.

…Эльван открыл глаза, посмотрел на Авдея. На злейшего из своих врагов. Если бы не эта гнусная палёнорожая тварь, Клемент никогда не ушёл бы из Алмазного Города. Он и дальше был бы рядом с Эльваном, как был все эти годы. Клемент, единственный живой людь на весь Алмазный Город. Клэйми, самый лучший друг, который только может быть.

Если бы не встреча с выродком гирреанским, Клемент никогда бы не начал сомневаться в истинности пути теньма, не ушёл бы со службы, не бросил Эльвана.

Серый капитан говорил, что Клемент каждый день ждёт его письма. Но о чём писать? В жизни теньма-пять нет ничего такого, о чём можно было бы рассказать.

Вот всё за это Эльван и ненавидел палёнорожего гада. За то, что понял, насколько пустым и бессмысленным было служение императору, ведь император сам пустышка.

Столько лет потрачено зря. И впереди ничего, кроме напрасных до бессмыслицы дней.

Пусть смерть гирреанца ничего не изменит, но хотя бы ненависть утолит.

На арене тем временем поставили ширму, велели Авдею переодеться в костюм для боя и теперь явили гирреанца публике. Голубая античная туника длиной немного выше колен, сандалии со шнуровкой. Наряд удачный — ярко подчёркивает красоту и в то же время с беспощадной жесточью выставляет на всеобщее обозрение уродство.

Обслуга исчезла с арены, отгрохотали аккорды бравурной музыки, и на арену вышел гладиатор — высокий наурис могучего сложения. Тоже в античной тунике, только красной. Судя по восторженным воплям публики — местная знаменитость.

Вооружены и гладиатор, и Авдей короткими мечами-гладиусами и круглыми щитами. Свой меч Авдей взял в левую руку, от щита вообще отказался, слишком тяжёл для искорёженной руки.

Эльван улыбнулся. Сейчас всё закончится. Тот, кто едва не уничтожил Эльвана, отобрав всё, что было у него в жизни — Клемента и Светоч, сам будет уничтожен. А жизнь Эльвана вернётся в прежнее русло — пусть без событий и чувств, но зато и без сомнений и боли. Кровь гирреанского урода смоет уродливость теньмовской судьбы.

=

Авдей смотрел на своего противника. Могучий красавец-наурис шёл вдоль края арены, салютовал мечом публике, изящно, даже эротично поигрывал хвостом, складывал и растопыривал шипы. Алая туника выгодно оттеняла как лепную мускулатуру тела, так и золотистую шёлковость кожи.

Боец он опытный, однако есть надежда уцелеть — калеку гладиатор хоть сколько-нибудь серьёзным противником не считает. Но сделать больше одного выпада не позволит, профессиональный фехтовальщик сразу поймёт, что Авдей не так прост, как кажется.

Авдей время от времени ходил на тренировки вместе с Кандайсом. Научился немногому, да и способности оказались ниже среднего, но постоять за себя Авдей умел. Хотя против профессионала его умения не стоят и плевка.

И всё же один удар у него есть…

Прозвенел гонг.

Гладиатор небрежно ударил хвостом, бить прицельно, а тем более — мечом размахивать ради увечника считал недостойным.

Авдей уклонился, ушёл перекатом.

В глазах гладиатора промелькнуло удивление. Второй удар был уже и точным, и выверенным — хотя Авдей и уклонился, плечо расцарапать гладиатор успел. Раны пусть и небольшие, но болезненные.

Теперь шутки кончились, гладиатор будет драться всерьёз.

Авдей половчее перехватил меч. Удар может быть только один. И в левый бок, иначе ничего не получится. Значит, бить придётся правой рукой, а точность движений у неё не ахти.

От косого замаха мечом Авдей уклонился, упав на колени. Чтобы уйти от удара хвостом, пришлось распластаться на полу. Зато оказался с левого бока гладиатора. Хотя и не совсем. Но дотянуться до нужной точки можно. Авдей привстал на колени и остриём меча нанёс гладиатору поверхностный скользящий удар по нижней трети рёбер.

Если задеть нервный узел, то наурису гарантирован полный паралич всего тела минут на пять-семь. Боли никакой нет, только полная неподвижность.

Наурис рубанул Авдея мечом, тот опять уклонился, однако на спине, от лопатки к пояснице, остался длинный порез.

Наурис торжествующе усмехнулся.

Всё. Теперь только смерть.

Науриса выгнуло дугой, он захрипел и столбом рухнул на арену.

Тишина упала на трибуны. Только сейчас Авдей понял, что всё это время зрители орали, требовали его крови, желали видеть вывороченные на арену кишки.

Авдей посмотрел на зрителей, на мониторы, на гладиатора.

Тело науриса неестественно вытянутое, напряжённое, окостеневшее.

Мёртвое.

Авдей выронил меч.

— Нет, — прошептал он. — Я не убивал.

Авдей сел на пятки рядом с наурисом. Проверил пульс на шее.

— Жив! — обрадовался Авдей. — Жив.

Теперь проверить рефлексы. Авдей нажал нужные точки на второй трети хвоста. Шипы складывались и растопыривались нормально. Значит, никаких серьёзных повреждений нет.

Авдей осмотрел рану на боку науриса.

— Ничего страшного, — сказал гладиатору. — Кровотечение уже прекратилось. И было совсем небольшим. Нерв не разрублен, и паралич пройдёт минут через двадцать. Просто рана получилась немного глубже, чем надо. Я паршивый фехтовальщик. Прости.

По трибунам прокатилась смесь возмущённых воплей и восторженных кликов, свист и аплодисменты.

Авдей оглянулся с растерянностью и испугом. Он и не подозревал, что каждый шёпот и вздох слышен на трибунах.

Ударил гонг.

— Голосование! — прогрохотали динамики.

На нижних мониторах появились чёрные и белые цифры на красном фоне — процент проголосовавших за то, что неудачливого гладиатора следовало добить, и доля тех, кто считал, что проигравшему надо оставить жизнь.

Семьдесят восемь процентов проголосовало за смерть, двадцать два — за жизнь.

— Я не убийца, — отрицательно качнул головой Авдей. — Этот людь жив, и останется жить.

Он поднялся, взял меч.

— Если вы хотите его убить, то сначала вам придётся убить меня.

И вновь трибуны накрыла тишина.

А мгновением спустя — свист, аплодисменты, проклятия, восторженные клики.

На арену вышло трое гладиаторов — беркан, наурис и человек. Один с мечом, другой с моргенштерном, третий с длинным бичом и дротиком.

Авдей шагнул вперёд, загораживая раненого, выставил меч. Неумелость его как фехтовальщика была столь явной, что по трибунам пробежал смешок. Но тут же смолк. А тишина пала такая, что пронзила болью уши посильнее любого крика.

— Ты покойник, — сказал один из гладиаторов только для того, чтобы не было этой опаляющей, слепяще-яркой тишины.

Из Восьмой Хрустальной ложи, предназначенной для дээрнов общего списка и их гостей, на арену спрыгнул наурис в элегантном клубном костюме из светло-коричневого ларма. Ловко перекатился, вскочил на ноги. В каждом его движении виден был профессиональный боец. Поднял оброненный раненым гладиатором меч.

— Привет, Авдей, — сказал он. — А ты прилично махаться стал. Намного лучше, чем в Гирреане было. Такого фехтовальщика можно брать в команду для профессиональных боёв.

— Кандайс?.. — ошарашено пролепетал Авдей. — Откуда ты здесь?.. — И тут же закричал: — Уходи, Канди! Тебе нельзя здесь! Беги отсюда, придурок!

— Ага, сейчас, — выгнул хвост Кандайс. — У тебя такая драчка шикарная намечается, а ты решил без меня развлекаться? Не хорошо, Дейк. Не по-дружески. — И глянул на гладиаторов: — Ну что, подонки? Не ждали свою смерть?

— Убивать нельзя, — быстро сказал Авдей.

— Понял, не дурак. Мы им культурненько так объясним, чем спортивный бой отличается от скотства.

Цирк замер. По трибунам быстро прошелестело «Кандайс Джолли. Тот самый, который Матвея-Торнадо вызывал». И вновь пала тишина.

Неуверенно топтались гладиаторы. Если Авдей как противник и плевка не стоил, то Кандайс Джолли — это уже серьёзно. Даже слишком. У Мальдауса он шёл бы по первому списку, тогда как сами гладиаторы числись всего лишь в четвёртом. Чтобы уничтожить всю их команду, Джолли понадобится не более пяти минут.

Напряжение перехлёстывало через край. На трибунах кто-то взвизгнул истерично, захохотал и тут же умолк. Цирк опять накрыла тишина.

Поднялся раненый гладиатор. Подошёл к Авдею и со всей тяжёстью ударил хвостом по спине.

— Ты скорее Хрустальную Сферу откроешь, чем меня победишь, понял, жалкая калечная тварь?! Ты победишь меня не раньше, чем откроется Хрустальная Сфера!