Некромантка 2 - Дарья Лакман

правила этикета.

— Лампочка?

— Да, и скажу я вам электричество весьма дорогостоящее удовольствие, но все же я позволил себе провести к себе в мастерскую и столовую нормальное освещение, — он продолжал есть, благосклонно удовлетворяя любопытство своей гостьи.

— Удивительно, — девушка поерзала, устраиваясь удобнее на подушке.

— Да, мы, люди, на многое способны, — он ел прямо руками, не стесняясь их облизывать. Ничего не ответив, девушка занялась своей порцией. — Позволите мне бестактный вопрос? — спросил с заинтересованным лицом Эстрич, вытирая руки о салфетку. Он потянулся к салату в хрустальной чаше.

— Задавайте.

— За что же Митриш угодил в розыск? — мужчина с хитрым добродушным прищуром посмотрел на мальчика. Имельда замерла. Пояснить брату, что она там наплела художнику, было как-то не досуг. Тот же, нисколько не смутившись такого вопроса, жуя, выгнул губы.

— Воровал много.

Имельда было взяла стакан с морсом, чтобы запить немного суховатую птицу, но поперхнулась, услышав такой ответ.

— Как же так… — задумчиво проговорил художник, покачав головой, — Как же так… Не думал, что Матильда так плохо воспитывала своих детей.

У Имельды застрял кусок в горле, и она закашлялась. Она руками начала жестикулировать, мол, все в порядке, а сама смотрела на Митриша, пытаясь взглядом внушить ему мысль, чтоб прекратил нести ахинею и дал ей все сказать. Увы, мысли она передавать не умела.

— А она выкинула меня еще младенцем, я на улице жил. А там знаете ли ребенку не так-то и просто прожить. Кренделей бесплатно не раздают, — беспечно нес ерунду парень с таким видом, будто это чистейшая правда и его она нисколько не трогает. Эстрич округлил глаза, чуть не выронив салат изо рта.

— Митриш, — хриплым голосом пробормотала девушка, — Перестань.

— Ну, а что? Бестактно спросили, бестактно ответил, — пожал плечами парень.

Кашлянув еще раз, Имельда вытерла рот салфеткой. У нее уже это начинало происходить с заядлым постоянством: давиться едой при художнике.

— Ты наелся? — мрачно спросила она у брата. Парень по-хозяйски, задумчиво оглядел накрытый стол и утвердительно кивнул:

— Да, вполне себе наелся.

— Отлично. Иди наверх. Позже поговорим.

— Спасибо за ужин, господин Эстрич, — чопорно кивнул подросток и, встав, удалился из столовой. Когда стихли по коридору его шаги, девушка взглянула на Эстрича. Тот на нее. Секундное молчание, и мужчина засмеялся. Чисто так, залихвастки, даже слезы выступили на глазах.

— Простите его, пожалуйста. Он хороший парень… Не знаю, что на него нашло. Никто, конечно, его не выкидывал на улицу…

— Я не нравлюсь ему, — продолжал хохотать Эстрич.

— Извините, — понуро опустила голову на ладони девушка, уперев локти в стол. Она уже замучилась краснеть от стыда, а еда вновь не лезла в глотку.

Эстрич еще попытался выпросить у девушки соглашение на беседу после ужина, якобы показать мастерскую и картины, которых она ни на одной из выставок не увидит. Имельда скомкано согласилась, но, быстренько закончив ужинать, стараясь как можно реже смотреть в глаза хозяину дома, стремительно вернулась на третий этаж. Но не к себе в комнату, а к брату. Закрыв за собой дверь, она зашипела на него рассерженной кошкой, но при этом, не повышая сильно голос, ведь двери здесь, как и стены, были тончайшие:

— Что на тебя нашло, черт тебя задери!? Нельзя так делать! Мать тебя так не воспитывала! Хотя может и воспитывала… — задумала на мгновение Имельда, но тут же встряхнулась, — но все равно нельзя! — Митриш пробурчал что-то себе под нос, сидя на узкой кровати, которая, к слову, тоже была очень низкой. Мягкий матрас на подставке и только. — Зачем ты так сказал? Вообще мог ничего не говорить, я бы ответила…

— А пусть не лезет, куда не просят, — недовольно буркнул парень, с вызовом взглянув на девушку.

— Но он хозяин этого дома. Он приютил нас и помог нам.

— И что? Раз он хозяин этого дома, то и жизней наших тоже хозяин? И лезть можно куда захочет? И к нам в головы и под юбку к тебе?

Имельда уже набрала воздух в легкие, открыла рот, чтобы выдать какую-нибудь воспитательную тираду, но сдулась, вернув челюсть на место. Она опустилась к нему на кровать. Сидя так, рядом, но, не всматриваясь в его ауру, было терпимо. Мальчишка грел своей чистой энергией.

— Он не лез мне под юбку. И юбки-то у меня нет.

— Это пока не лез. Видел я, как он смотрит. Знаю, что ему надо. Думаешь, я маленький что ли и не понимаю таких «взрослых» вещей? Я два месяца на улице жил. И я воровал. Выживать то надо было как-то. Так что я почти не соврал. Не горжусь, но и не стыжусь. Посмотрел бы я на этого хмыря лощеного, как он бы выжил без своих денег и своей лампочки на улице.

У Имельды сжалось сердце. Она вдруг подумала, что действительно, мальчишке же надо было добраться от той самой тетушки Пеми до Геновера, и еще жить как-то до начала поступлений… При том скрываясь, подозревая все и всех.

— Я не считаю тебя маленьким, — тихо сказала девушка.

— Раз так, то прошу тебя, давай уйдем, — он сел вполоборота к сестре, пытаясь в потемках всмотреться в ее глаза. Его голос был почти не слышим, словно он боялся, что их подслушивают. — Он не нравится мне.

Имельда задумчиво пожевала несчастные губы, тяжело вздохнула, глянув на мальчика.

— Давай не сейчас. У меня нет денег, Митриш. Я не смогу обеспечить нас не то, что лошадью и крышей над головой, а даже едой. И заработать не смогу, потому что я официально разыскиваюсь инквизицией. Не забывай об этом. Мне нужны его деньги.

— Да плевать на деньги. Ну, хочешь, я украду их? Да хоть и у него. Пошарюсь, пока все спят…

— Нет! Митриш, не надо ничего тут воровать! Хочешь, чтобы нас потом еще и за воровство искали? Кстати, по украденным деньгам и найдут. Не стоит перебегать этому человеку дорогу. У него связи там какие-то…

— Тем более, давай уйдем, а?

Мальчик схватил девушку за руку, и перед глазами заплясали белоснежные зайчики, как от долго взгляда