Искушение чародея(сборник) - Кир Булычев

   Охотники переглянулись, и один из них – Загонщик – нерешительно заговорил:

   – Травник? Так ведь он же…

   – Я знаю, – властно перебил Знающий. – Но больше нам надеяться не на кого.

   Хижина Травника пропахла лекарственными настоями, отварами и прочими снадобьями. Проветривай, не проветривай – запах въелся в стены и казался неистребимым.

   Хозяин уже вторую неделю не вставал. Без присмотра его, конечно, не оставили – по очереди ухаживали всей деревней. Но сделать большее было не в человеческих силах. Накрытый грубым шерстяным покрывалом, Травник безучастно глядел в потолок. Поверх покрывала лежали истончившиеся за время болезни руки с длинными узловатыми пальцами и набухшими венами.

   – Живи и здравствуй, – сказал Знающий, переступая порог. – У меня к тебе большое дело.

   – Здоровье не помешает, – бесцветно отозвался Травник. – А что до дела… Сам видишь, на что я гожусь. В царстве мертвых уже заждались…

   Жрец нахмурил брови:

   – Раньше времени себя не хоронят. Да и бог смерти сейчас другим занят, не до тебя ему. Вот послушай, что расскажу.

   Травник лечил соплеменников с молодых лет, а вот помочь самому себе оказался бессилен. Пошел в рощу за Дальним ручьем, чтобы накопать целебных кореньев, и нарвался на стрекальщика. Обычно этот зверь с уродливой головой и постоянно подрагивающим мешковидным телом выбирает более мелкую добычу. Но в тот день он почему-то не отступил перед человеком и выбросил жалящую ловчую сеть. Ее, превозмогая боль, Травник разорвал, от хищника отбился подобранной на земле корягой и с огромным трудом доковылял до дома. А там – свалился.

   Яд стрекальщика не убивает жертву сразу, а только обездвиживает. На человека он действует медленнее, чем на животных, но тот, кого коснулась ловчая сеть, все равно умирал. Сколько дней осталось до конца – пять, семь, десять, пятнадцать – не имело значения.

   Поначалу целитель отчаянно боролся за жизнь. В первые же дни он перепробовал самые сильнодействующие из когда-либо изготовленных им зелий. Затем принялся смешивать новые. Но так и не победил смерть – лишь отвоевал у нее несколько суток отсрочки. Сначала у Травника онемели ступни, потом – голени, а сейчас отнялась вся нижняя половина тела. Поняв, что спасения нет, он перестал сопротивляться. Лежал, разглядывал закопченный потолок и ждал, когда омертвение дойдет до сердца…

   Выслушав жреца, Травник горько усмехнулся:

   – У Кривого утеса?.. Наверное, боги помрачили твой рассудок. Разве ты не видишь, каким я стал? Ноги отсохли еще на прошлой неделе, а теперь и сесть не могу, разве только голову поднять. Руки пока еще слушаются, но сила из них ушла.

   – Тебя понесут самые крепкие воины, – отмел возражения Знающий. – Они станут твоими ногами. Другие прихватят все снадобья, что есть в хижине, – пригодиться может любое. Ты снова увидишь степь, вдохнешь ее запахи. И докажешь, что не утратил свой дар.

   – Но…

   Знающий насмешливо прищурился:

   – А не боишься ли ты, Травник? Я тебя понимаю. Тому, кто не может исцелить себя, трудно решиться врачевать богов.

   Глаза Травника негодующе блеснули.

   – Не сомневайся в моих силах, – тихо, но твердо сказал он. – Я не могу поправиться, потому что от яда стрекальщика нет средства. Самый искусный целитель беспомощен так же, как неопытный юнец. Зато в лечении ран со мной никто не сравнится. Бог смерти не любит упускать добычу, но я вырву Умдумана из его цепких рук. Если только перенесу этот поход… Когда мы выступаем?

   – Солнце уже клонится к закату, так что отправимся завтра на рассвете. – Знающий наклонился и легонько сжал распростертую на покрывале руку Травника. – Ты выдержишь. И Умдуман тебя дождется. Буду молить об этом всех богов.

 //-- * * * --//

   Когда жизнь звездолетчика висит на волоске, она чаще всего обрывается. Павлыш знал об этом не понаслышке. За годы космических странствий он видел немало смертей, но сам себе казался родившимся в рубашке. Порой ему даже не верилось, что одному человеку может быть отпущено столько везения. Вот и сейчас, несмотря ни на что, он пока еще был жив. Все зависело от того, сколько продлится это неопределенное «пока»…

   Посадочный катер, конечно, был старенький, но никто на «Онеге» и мысли не допускал, что он может быть неисправен. Техники, обследовав его перед последним вылетом, дали заключение, что все системы работают нормально.

   Сейчас, когда было уже поздно строить догадки, Павлышу представлялось, что управляющий компьютер катера пострадал еще на Сельме. Эта сумасшедшая планета с резкими и необъяснимыми скачками магнитного поля доставила людям много бед. Наверное, хаотические комбинации таких скачков повредили один из контуров компьютера – тот, что отвечал за работу главного двигателя. Изменения были микроскопические, но негативный процесс развивался, и в момент, когда движок вышел на полную тягу, ему поступила неверная команда…

   А ведь как удачно все начиналось! Настолько, что даже не верилось. Планеты земного типа встречаются крайне редко, а населенные разумными существами можно пересчитать по пальцам. Едва начав облет только что открытого мира, «Онега» выпустила несколько беспилотников. Они-то и обнаружили на самом большом из трех континентов племена низкорослых гуманоидов.

   О степени развития туземцев и их готовности общаться с чужаками могли судить только люди. Павлыш, конечно, был лишь корабельным врачом, но, когда капитан приказал ему готовиться к высадке, воспринял это как должное. Его опыту общения с иноземными расами кое-кто мог позавидовать, а штатного ксенобиолога они потеряли на той же Сельме и замены ему пока не нашли.

   И Павлыш, и Костров, пилот катера, с полным правом чувствовали себя первопроходцами. Заканчивая приготовления, они улыбались, шутили, хлопали друг друга по плечам. А вскоре случилось страшное…

   Костров находился ближе к взорвавшемуся двигателю и погиб мгновенно. А второго члена крошечного экипажа долго бросало из стороны в сторону, пока потерявший управление катер кувыркался в атмосфере. Еще не достигнув поверхности планеты, Павлыш получил серьезные ожоги, сломал пару ребер и распорол бедро о рваную кромку развороченной переборки.

   Вспомогательные двигатели смягчили падение, и все-таки удар был страшен. Система пожаротушения, с момента взрыва не подававшая признаков жизни, наконец-то сработала – должно быть, от новой встряски. Очень вовремя: еще несколько минут – и Павлыш бы изжарился.

   Выбравшись наружу, он сделал несколько шагов по остывающему пеплу, дошел до не тронутой пламенем дюз травы и упал в нее. Дышалось легко, голову кружили незнакомые ароматы. Анализаторы беспилотников давно изучили состав здешнего воздуха и сделали вывод, что он пригоден для дыхания. Но одно дело – ознакомиться с сухой машинной информацией и совсем другое – проверить ее правильность собственными легкими…

   Отлежавшись, Павлыш принялся действовать. Ему помогли пройденные год назад курсы аутотренинга, который позволял на какое-то время подавить любую боль. В этом удивительном состоянии он начал вытаскивать из катера приборы, подвернувшиеся под руку. Позже выяснилось, что почти все они мертвы, но тогда Павлыш об этом не догадывался и работал как проклятый. А потом все раны одновременно дали о себе знать, и он потерял сознание. В первый раз, но не в последний.

   Конечно, воздух, почти неотличимый от земного, был огромным плюсом. А универсальный биоблокатор, который в обязательном порядке вводили участникам высадки, надежно защищал от любых внеземных микроорганизмов. На этом везение заканчивалось – в остальном дела обстояли хуже некуда.

   У Павлыша не было лекарств, хотя бы примитивного анальгетика, поскольку содержимое аптечки выжгло полностью. Передатчик пострадал меньше – его можно было попытаться восстановить. Но это долгая кропотливая работа даже для здорового человека. А без связи с кружащей на орбите «Онегой» рассчитывать на спасение не приходилось.

   Проклятая авария! Из-за нее катер промахнулся мимо намеченного места посадки на тысячи километров. И рухнул в точке, которая с корабля, описывающего виток вокруг планеты, была уже не видна. Конечно, беспилотники рано или поздно найдут Павлыша. Но он был врач и хорошо понимал, что вряд ли доживет до этого счастливого момента. Всякому везению когда-нибудь приходит конец…

 //-- * * * --//

   Дорога к Кривому утесу была знакома всем и не предвещала трудностей. Первые три-четыре тысячи шагов отряд преодолел без приключений, а вот потом случилось нечто страшное и непонятное.

   Пожары в степи вспыхивают часто и никого не способны напугать. Но сейчас языки оранжевого пламени словно выпрыгнули из невидимых земных пор и сразу взвились на огромную высоту. Казалось, огонь долго таился в глубокой пещере, тлел потихоньку, дожидаясь гостей, чтобы внезапно, обретя силу, преградить им путь.