Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

угостить вас хотели.

– Стол – это хорошо, если не за бюджетные деньги, – пошутил губернатор. – Попразднуйте без меня, поговорите о делах. А я, как всегда, остаюсь голодным. Дела не терпят. Однако мои заместители остаются с вами и председатели комитетов тоже.

Сияющая машина губернатора тронулась медленно, люди смотрели, как из ее раскрытого окна прощально махала рука их благодетеля.

– Куда это он, Слава? – спросил подошедший Алексей Николаевич.

– Говорит, дел много.

– Ты что, обиделся?

– Не знаю, может, и обиделся, – грустно проговорил приятель.

– Не надо, Слава, праздник ведь не для губернатора, а для людей. Не показывай своего огорчения, не порть им праздник, который все заслужили, – подбодрил друга Зубов.

К ним подошел вице-губернатор и, хлопнув по плечу Вячеслава, с улыбкой проговорил.

– А где же накрытые столы, Вячеслав Иванович? Угощай, а то мы исхудали на твоем празднике.

– Да, да, пойдемте, дорогие гости, на банкет, приглашаем, – радушно обратился Слава к группе оставшихся чиновников, казалось, вмиг померкших и осиротевших без своего сиятельного начальника.

– Алексей Николаевич, ты должен идти с нами, – окликнул Куклин приятеля.

Зубов заулыбался, подошел вплотную к Вячеславу и шепнул ему:

– Слава, лучше я здесь останусь, с Людмилой и Марией. Мне там неинтересно будет.

– Ладно. Ладно, как хочешь, – махнул на друга рукой заметно уставший Вячеслав Иванович.

Спутницы Алексея Николаевича намеревались отправиться в сторону ярмарки, Зубов, сделав шаг, замер на месте. Увидеть среди чиновников Боровкова-младшего он никак не ожидал.

– А этот откуда здесь? – воскликнул Зубов, потянув за рукав Вячеслава Ивановича.

– Кто этот?

– Да Боровков-младший.

– А… Валентин Евгеньевич. Ну а как же без него, он теперь мой куратор – распоряжение свыше.

– Кто твой?

– Куратор и советник. И контролирует меня, и в работе помогает. А мне кажется – его сюда кто-то направил, чтобы парнишка опыта набрался. Я не против.

– Да ты что! – недоуменно воскликнул Зубов.

– Ладно, Алексей, идите, гуляйте, потом поговорим о Боровкове. Я думаю, долго он здесь не задержится, – это птица высокого полета.

На площади веселились люди, громко звучала музыка, из репродукторов доносились знакомые песни: про солнечный круг, про адрес, который не дом и не улица, про то, что ромашки спрятались. Мелодии молодости воодушевляли, но Алексей надолго задержался у деревянного настила, где скромный паренек в солдатской гимнастерке пел военные песни, и все подпевали ему, ведь в сердце каждого была личная или родовая память о великом нашем подвиге, о главной Победе в мире. В этот солнечный день не верилось, что этого дня могло бы не быть, что человеческими руками всему миру был подготовлен апокалипсис. Но Россия приняла удар на себя и своей жертвой искупила мир. «Надолго ли? – мелькнула в душе Зубова мучительная мысль, – что же опять сейчас творится в мире? Неужели люди учатся только на своих ошибках и не берут во внимание уроки истории?»

Марию и Людмилу подобные вопросы не мучили, приятельницы пошли к торговым рядам. «Ряды» – это название целого комплекса: двух больших маркетов, нескольких крытых павильонов и уличных рядов для частных торговцев. Палаток, заваленных барахлом, давно нет. Ориентироваться в «Рядах» удобно даже иностранцу: вот павильон детской одежды, рядом – шляпки, дальше – кожа, меха, косметика и т. п.

Алексей Николаевич проводил женщин в «свободное плавание», а сам вновь вернулся на площадь.

С радостью смотрел на ребят из художественной самодеятельности школ, которые залихватски отплясывали, проникновенно пели, вдохновенно читали стихи, даже свои. Во второй половине праздника на заменяющем сцену деревянном настиле, что был сооружен у Дома культуры, появились профессиональные артисты и вокально-инструментальные ансамбли. Жителей, жаждущих увидеть знакомые лица эстрадных знаменитостей, прибавилось. Праздник разгорелся, расшумелся, развеселился не на шутку. На площадь прибыли автобусы со спортсменами, отсюда они совершали марш-бросок на четыре десятка километров.

Звука телефона Алексей Николаевич не услышал, понял, что тот заработал, по биениям аппарата в кармане. Увидев на экране фамилию главного инженера компании, удивился.

– Здравствуй, Володя, ты чего, потерял меня? Я ведь всем сообщил, куда уехал.

– Нет, я это знаю. Как у вас там с погодой?

– Неужели звонишь, чтобы поинтересоваться погодой в Никольском?

– Алексей Николаевич, не буду крутить, не знаю, как у вас, но у нас два часа свирепствовал ураганный ветер.

– Бед наделал?

– Бед наделал в городе много, как всегда, упали деревья, побиты машины, сорваны крыши.

– Как на наших объектах?

– Все выстояли, кроме жилого дома на Луговой.

– Что там?

– Положило башенный кран на дом. Жертв нет, кран, надеюсь, поднимем, восстановим. Дом сильно не пострадал, развалило кладку кубометров десять.

– Плохо конечно, но хорошо, что так кончилось. Причину, по которой кран не устоял, выяснили? – бесстрастным голосом спросил Зубов, уже давно не паникующий от бесчисленных, регулярных, являющихся особенностью его работы невзгод.

– Да. Крановщик после работы не поставил его на захваты.

– А если бы поставил, могло быть хуже.

– Не знаю… «Верха́» к понедельнику требуют отчеты.

– В понедельник я буду, ты сейчас собирай объяснительные и другие документы. Ничего скрывать не надо, но и душу не распахивай.

– Понятно.

– Что еще?

– Инициативная группа у дома собралась.

– Какая группа?

– Дольщики, будущие жильцы.

– А этим-то чего надо?

– Выступают, требуют вернуть деньги, так как считают, что дом разбирать нужно до фундамента, иначе потом рухнут стены. В общем, в панике; видимо, опять конкуренты натравили.

– Володя, этих оставь до меня, прошу не ввязываться с ними в разговор. Они все записывают и снимают, потом монтаж такой сделают, что не отмоешься.

– Хорошо. Понял. Всего доброго, Алексей Николаевич.

Зубов хотел дать еще какие-то распоряжения, но в телефоне уже шли короткие гудки.

Праздник для него закончился, хотя Праздник для всех продолжался. Алексей Николаевич даже не сильно огорчился из-за происшествия. Это была его привычная жизнь, и она звала его обратно, значит, он был нужен этой жизни, людям, домам, городу. А это так важно, когда ты кому-нибудь нужен.

Еще не конец…

Жилой дом на Луговой в эксплуатацию сдали успешно. Работы, особенно в сдаточный период, набралось много. Как всегда, где-то были допущены «ляпы» проектировщиками, где-то что-то недоглядели строители. Но, кажется, исправили, доделали, отшлифовали всё. Даже комиссии было трудно к чему-либо придраться.

И справка о готовности дома получена! Как Новому году радуются обычно этой справке строители.

В веселом состоянии духа Алексей Николаевич к сданному дому подъехал со стороны переулка, забыв, что уже положен асфальт и можно было поставить машину на площадке у подъезда. Возвращаться не стал.

Он легко прошагал по новым пешеходным дорожкам, притоптал коричневую крошку на набивной площадке. Оказавшись вблизи подъезда, услышал голоса. Думал, что это кто-то из его строителей не может расстаться со своим детищем. Он протянул было руку, чтобы открыть дверь, но опешил, услышав разговор.

– Нет, надо найти дефекты. Я за что тебе плачу деньги?

– Послушай, Михаил Иванович, предварительный осмотр ничего не показал. Всё в полном порядке.

– Ну это ты зря. Что, нельзя привязаться к окнам, к входной двери, к стяжке на полу? Я здесь маячить не хочу. Ты один – метр