Связанные поневоле - Галина Чередий

Я понимаю, что обещания, данные в такие моменты, ничего не стоят, но мне все равно жутко приятно. Потому что знаю, что все между нами поменялось, и даже когда вернется моя жесткая колючка, такой она будет для всех, а для меня отыщется моя личная тропинка к ее душе там, где для других непролазные шипастые дебри. А у нее к моей и подавно шестиполосная прямая трасса.

Вдалеке послышался звук мотора, и я сразу узнал «Порше» Камиля, а Юлали перестала дрожать, испуганно замерев.

— Тихо. Это свои, — успокоил ее я.

Камиль вывалился из машины едва ли не прежде, чем она остановилась. При виде Юлали в моих объятиях на его лице отразились радость и облегчение, но потом, рассмотрев, в каком она состоянии, и заметив Нести, он буквально запылал гневом.

— Кто? — прорычал он, подходя и кладя вздрогнувшую руку на морду Нести. Камиль резко выдыхал и смотрел себе под ноги, словно боялся убить кого-то, просто подняв глаза.

— Уже не важно, — ответил я, теснее прижимая к себе Юлали и стараясь не дать ей распять себя чувством вины. — Нужно просто теперь спрятать все концы.

— Просто?! — вскинулся Камиль, и Юлали дернулась, как от удара. — Просто! Если бы она не сбежала, то этого бы не случилось!

— Не смей! — угрожающе прорычал я своему Бете. Не важно, что случилось и как я сам горюю при виде боли Нести. Но я никому не позволю затронуть мою Юлали. — Здесь нет ее вины!

— Есть! — неожиданно жестко произнесла моя жена, стараясь освободиться из моих рук, словно говоря, что готова принять на себя весь, по ее мнению, заслуженный гнев Камиля. Как бы не так, моя хорошая. Не бывать этому. — Я виновата. Перед тобой, Северин, перед Эрнестом, перед Камилем. Перед всеми. Я должна была понять, что мы одна команда, что вы мои защитники, а не тюремщики. Я должна была попросить о помощи. А я просто не смогла… потому что не умею полагаться ни на кого. Простите меня.

— Нечего прощать! — отрезал я. Камилю не понять, что у Юлали с ее прошлым не было ни единой гребаной причины верить кому-либо во всем белом свете. Или надеяться, что хоть кто-то в целом мире захочет помочь. Годы обид, наносимых самыми близкими людьми, и сформировавшийся стереотип поведения одиночки сложно изменить за пару дней. И то, что она решила сбежать и сделать все по-своему, во многом вина моя и моих репрессивных и необдуманных запретов. Та дурацкая попытка защитить ее волевым и насильственным решением вынудила ее желать вырваться на свободу. — Юлали не обязана была доверять нам просто потому, что автоматически стала членом стаи, связавшись со мной. Я не в восторге от того, что здесь случилось, но у нее были все основания поступить так, как она поступила.

Камиль упрямо сжал челюсти и смотрел в сторону, подчиняясь мне, но не признавая мою правоту. Юлали хотела мне возразить, но я прижал ее лицо к своей груди, заставляя замолчать, и она не стала спорить.

— Ты прекрасно осознаешь, Камиль, — продолжил я, — что никто не может нас заставить встать под пули, тем более в животном облике, если только мы не видим прямой и неизбежной угрозы для того, кто нам дорог. И если Нести бросился на защиту Юлали, то это было его решение, к чему бы оно ни привело. Мы защищаем семью любой ценой. Все, говорить тут больше не о чем!

Плечи Камиля опустились, и он, наконец, посмотрел прямо на мою жену слезящимися глазами.

— Вот именно. Слова неважны. Любой из нас, Юлали, любой сделал бы для тебя то же, что сделал Нести. Потому что ты наша. И надеюсь, ты, наконец, поймешь, примешь это и перестанешь ранить нас своим недоверием и отчужденностью. Это реально больно.

— Я понимаю это, — прошептала Юлали. — Теперь понимаю. Прости.

— Нечего прощать, — вздохнув, повторил мои слова Камиль. — Главное, что все живы. Если бы мы потеряли тебя, то это разрушило бы Северина, а значит, и всех нас. Помни об этом в следующий раз, когда захочешь приключений. Теперь нужно, чтобы Нести выкарабкался. Микаэль и Бастиан уже на подъезде.

Мы с Камилем осторожно погрузили Нести в его машину, и он выдал мне запасную одежду, которую обычно каждый на всякий случай возил с собой. В этот момент подтянулись парни на двух машинах. Они, как и Камиль, сначала радовались, но, вникнув в ситуацию, помрачнели.

— Я повезу Нести, — сказал мне Камиль. — А вы езжайте с кем-нибудь из парней. Твой мотоцикл я видел с дороги. Он валяется в кустах.

— Да, там где-то еще телефон и все мои тряпки. Нужно будет собрать все, чтобы не оставлять никаких следов, — кивнул я.

О том, что нужно что-то делать с телом и машиной агента, я не стал говорить при жене. Это больше не ее забота, так что нечего и напоминать в очередной раз.

Камиль понял меня без слов и, мотнув головой Бастиану, приказывая следовать за ним, скрылся за углом дома. А я попытался усадить Юлали в машину к Микаэлю, чтобы побыстрей увезти отсюда.

— Давай уезжай с ним домой, я приеду, как только мы тут все подчистим. Нельзя оставлять никаких следов, которые приведут к тебе. А потом дома ты мне все нормально и спокойно объяснишь.

Но Юлали неожиданно уперлась.

— Я не могу уехать! — возразила она, несмотря на то, что едва не падала от изнеможения. — Мне нужно кое-что тут найти и забрать! Иначе все это напрасно!

На какой-то момент мне захотелось зарычать и запихнуть эту упертую женщину в машину насильно, а потом уже разбираться со всем. Но так нельзя поступить, и если она хочет что-то искать, пусть ищет, а я вместе с ней.

— Хорошо, — смирился я. — Говори, что и где мы ищем.

Моя жена бросила на меня быстрый удивленный взгляд. Чем она смущена? Тем, что я не стал упираться и настаивать на своем, или ей пока трудно привыкнуть, что если что-то мы и будем отныне делать в этой жизни, то всегда только вместе. Знаю, ей понадобится время на то, чтобы сменить в своем мышлении и восприятии все с «я» на «мы». Но она справится, я это точно знаю.

Юлали покрутилась, явно стараясь сориентироваться на месте, словно у нее в голове хранилась некая карта. Подумав с пару минут, она довольно уверенно двинулась в сторону достаточно далеко отстоящего от основного горелого дома здания. Оно, на мой взгляд, напоминало заброшенную конюшню.

— Нам нужна конюшня, — подтвердила мою догадку жена. — Матиас говорил, что южная стена…

Сказав это, она вдруг остановилась и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Матиас… — прошептала она. — Фраммо сказал, что он мертв.

Не скажу, что не испытал укол ревности из-за того, что моя женщина так обеспокоена судьбой полицейского. Но после того, как я увидел, что она признала нашу связь и узнал ее истинные чувства ко мне, это уже казалось незначительной мелочью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});