Связанные поневоле - Галина Чередий

— Я служил в Ираке. Научился, знаешь ли, многим полезным вещам. В том числе и некоторым идеальным способам развязывать язык, — просвещал он меня в процессе своих манипуляций. — А то, понимаешь, люди думают, что боль от избиения самое страшное. Но и понятия не имеют, как это — несколько раз почти умирать от утопления.

Я молчала, продолжая отчаянно искать внутри себя хоть намек на движение моей волчицы.

— Скажи, ты и правда такая наивная и думаешь, что это твое свидание с Велшем в тюрьме можно было организовать без того, чтобы не задействовать рычаги на самом верху? — продолжал диалог сам с собой Фраммо. — Что адвокат даже с такими связями, как продажный ушлепок Пробс, смог бы это провернуть, не будь на это разрешения от нужного человека? Ты же не идиотка, раз раскрутила на откровенность этого урода. Не-е-ет! Совсем не идиотка! Ты хитрая и пронырливая сука, раз смогла понять, как его зацепить. К нему посылали хренову кучу психиатров, и ничего! Он держался, и не думая раскалываться. Даже в какой-то момент мы поверили, что у него этот хренов посттравматический синдром, или как там его, и он просто все забыл. Размечтались уже, что с этой старой историей очень скоро будет совсем покончено. И тут появляется сначала этот упертый коп, который втягивает тебя и начинает раскапывать ненужные детали, да еще и у этого дебила Велша появляется вдруг желание поговорить с тобой по душам! И он просто берет и выкладывает все! И почему? Потому что ты преподнесла ему какую-то гребаную сказочку о том, что вы с ним чертовы оборотни! Давно я так не хохотал! И как ты только поняла, как до него добраться?

Значит, все же запись велась. Юлали, ты реально идиотка!

— Хотя, собственно, мне насрать, как двое таких гребаных психов, как ты и Велш, нашли общий язык. Важно другое. Ты влезла, куда не следовало. И поэтому для тебя теперь два варианта — либо ты говоришь мне, где эти проклятые записи, и умираешь тихо и мирно, без мучений. Либо ты упираешься и будешь страдать очень долго. А главное — бессмысленно. Эта долбаная история должна быть наконец похоронена, и так и будет, несмотря ни на что! Уж я об этом позабочусь.

— Хреново вы как-то торгуетесь, агент. Хоть бы пообещали мне жизнь за покладистость. А так какая-то херня выходит. К тому же вы же не можете не понимать, что меня будут искать. Матиас уже сейчас наверняка всех на уши поднял.

— Ну да, мечтай. Коп оказался гораздо умнее тебя и пошел на сделку. Как, ты думаешь, я нашел тебя? Сообразительный парень решил, что лучше жизнь и деньги, и плевать на совесть. Так что ты будешь в этом паршивом деле последней жертвой.

Мысль о том, что Матиас — предатель, была в тысячу раз больнее, чем даже все физические страдания.

— Это неправда, — едва слышно прошептала я, стыдясь того, насколько глубоко меня это ранит, так что я даже спрятать этого не могу.

Я почувствовала себя опять одинокой, потерянной, оказавшейся один на один со злом, и за моей спиной не было никого, кто не то чтобы спас и защитил меня, но хотя бы встал рядом, чтобы бороться вместе. Даже собственная зверюга, всегда добросовестно портившая мне жизнь, бросила меня. На пару минут я позволила демонам вырваться на поверхность и вцепиться в меня. Но потом разум включился, отказываясь принимать поражение. И тут же стало легче.

— Это, типа, таким психологическим ходам вас учили, да, агент? — Я заставляю себя хрипло рассмеяться. — Хотите, чтобы я поверила, что Терч с легкостью предал меня и свои принципы?

— А у тебя есть сомнения? — Он опять подходит ближе ко мне, так что я вижу его ботинки в малейших подробностях. Дорогие такие, темно-коричневые, наверняка брендовые, а на них грязь, копоть и даже несколько капель моей крови. Невольно сжимаюсь, опасаясь нового пинка. Огромным усилием заставляю себя выгнуть шею и смотреть ему в лицо.

— У меня не сомнения, а твердая уверенность, что, пойди Матиас на сговор с вами, меня бы сейчас тут не было. Я бы вам просто не понадобилась.

Ну, еще бы, ведь я показывала ему схему Велша, и он ориентировался здесь достаточно хорошо, чтобы сразу опознать место, помеченное на рисунке. Так что, перекинься Терч к ним, меня бы просто грохнули без лишних усилий с этим дурацким допросом.

Фраммо наклонился и сжал мою шею, лишая воздуха.

— Считаешь себя охрененно умной? — прорычал он. — На что ты, мать твою, рассчитываешь? По-твоему, это, типа, кино и скоро будет сраный хеппи-энд? Думаешь, кто-то придет и спасет тебя?

— Да, придет! — просипела я. — Монтойя разорвет тебя на части, ублюдок! — И, выдавив это, я, несмотря на весь ужас, вдруг поверила в собственные слова. И в то же время тут же отчаялась так, как, наверное, никогда в жизни. Ну почему я была такой недальновидной и тупой? Почему я не рассказала Северину все?! Все! И что влезла в это по самые уши, и что дико хотела верить в него, и что на самом деле хочу, отчаянно желаю надеяться, что у меня могло все с ним получиться. Что ревную его, как последняя дура, что не могу справиться с тоской, лежа без него в постели, что нуждаюсь в его прикосновениях, в его самодовольной улыбке, нахальных подколках, выводящих из себя мгновенно… Только теперь уже для всего этого поздно. Захотелось так отчаянно разреветься. Не от страха перед этим человеком, что собирается причинить мне боль и лишить жизни. И даже не от мыслей о реальности этой самой смерти, хотя жить мне хотелось. И хотелось даже в тысячу раз сильнее, чем когда-либо раньше. Просто мне так жаль стало той меня, которой так и не будет, если сейчас все вдруг закончится. Я так и не смогу узнать, достойна ли я счастья сама и смогу ли сделать счастливым Северина. А мне сейчас этого так захотелось, так безумно, просто абсолютно дико. Господи Боже, Монтойя, как же ты нужен мне! Не потому, что хочу, чтобы спас, и цепляюсь за надежду, как за последнюю соломинку, а потому что НУЖЕН! Почему сейчас, когда тьма уже буквально заглядывает в душу, именно в этот самый момент, там, в самом центре этой самой души, вдруг высветилось нечто самое важна, единственное, что имеет значение, то, ради чего нужно и стоит жить?

Я задыхалась, дергалась, в глазах уже стало темно, сознание ускользало, когда агент отпустил меня. Как же мне хотелось разорвать эти долбаные цепи и впиться ему в горло!

— Не так быстро, — холодно сказал он. — Итак, где мне искать эти чертовы записи, ты, тупая сука?

Он наклонился и привязал веревку, которую закрепил на дереве, к цепи, соединяющей мои оковы. Дернул пару раз, проверяя надежность.

Я лежала и наслаждалась тем, что воздух снова поступает в мои горящие легкие, и отчетливо понимала, что буквально через минуту буду опять лишена возможности дышать. И в этот момент моя чертова волчица наконец решила почтить меня своим возвращением в мир живых. Дернувшись внутри, она вместе с судорожно втягиваемым воздухом поймала и хорошо знакомый запах, наполняя мой мозг надеждой. Помощь шла! Все, что нужно, — это время.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});