Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения

— За сплетни вообще платить не надо, — напомнила Катания.

— А вот и нет. Надо. Если хочешь поточнее узнать, надо в тратторию идти, пиво там пить, а пиво тоже денег стоит.

— Один попьёт, а потом всем соседям даром перескажет…

— Так газету тоже можно пересказать или дать соседу почитать, но если хочешь новости первым узнать, то без газеты не обойтись.

— А редактор что делает? — задала наконец-то ведьма интересующий её вопрос.

— О, редактор — это самый главный человек в газете. Ему решать о чём в газете писать, о чём не писать и, главное, как писать. Писать ведь можно по-разному. Можно хвалить того, кого захочешь, или поругать тех, кто не нравится…

— А потом они меня… — ожило воображение Катании.

— Не без того, — согласилась Алька, — но у них ведь не будет доступа к широким массам общественности…

— А вдруг они свою газету сделают?

— Тут тебе без правительственной поддержки не обойтись, — посочувствовала Алька.

— Где же я тебе такую поддержку возьму, — огорчённо протянула ведьма.

— Как где? — удивилась Алька. — Неужели Королева не поможет старой подруге…

— Подруге конечно поможет, — согласилась Катания. И по её расфокусированному взгляду Алька поняла, что в своём воображении девушка уже держит в руках газетный листок.

— Тебе только типография нужна, да пару журналистов чтобы по городу мотались и сплетни собирали.

— А писать кто будет? — озаботилась Катания.

— Найдутся таланты, — пообещала Алька. — Твоя бабушка, например. Сколько можно в архиве прозябать? Уверенна, что госпожа Ланэла обладает массой скрытых талантов.

— Да, сочинительство — её стихия, — с насмешливой гордостью призналась Катания.

— Поговори с ней, — предложила Алька, — Я уверенна, что она оценит перспективы.

— Да, должна признаться, что это не плохая идея с газетой…

— Самое главное, что вы будите поддерживать корону, а корона будет поддерживать вас. Через несколько лет каждая девочка будет мечтать о том чтобы стать ведьмой.

— Не думаю, что бабушке стоит быть в курсе всех наших планов, — засомневалась Катания.

— Но тебе надо заручится её поддержкой, — напомнила Алька.

— Может быть будет лучше, если ты с ней поговоришь?

— Конечно поговорю, — пообещала Алька, — ты начни, а я продолжу.

— Нет уж. Лучше будет если ты начнёшь. Ей твои земные байки нравятся.

— Ну хорошо, — согласилась покорно Алька. — Я начну о газетах рассказывать, а ты, так, к слову, скажи — а давай мы газету организуем.

— Да! Организовывать она любит, — согласилась Катания.

— Ты, судя по всему, в неё пошла.

— Ха! Мне до неё ещё далеко, — рассмеялась ведьма.

— Значительно ближе, чем тебе кажется, — и Алька церемонно пожала крепкую ладонь главы отдела безопасности Модного Дома „Шанель номер два“ и главного редактора, пока ещё, безымянной газеты.

***

«Ты думаешь они помирятся?» — С тревогой и надеждой спросила Мелина.

«Ты о ком?» — Не поняла Алька. — «Катания с Ланэлой? Они что, в ссоре?»

«Я о Короле и Зиевских ведьмах.»

«Ах, эти… Не думаю.» — Призналась Алька. — «Хотя, если разобраться, они ведь не с этим Королём ссорились… Но старые обиды — это уже традиция. Традиции сложно обойти.»

«А как же тогда сотрудничество?» — Погрустнела Мелина.

«Некоторые разногласия сохранятся, но это не значит, что они могут помешать сотрудничеству.»

«Значит сотрудничество возможно?»

«Что ты меня пытаешь? Возможно — не возможно… Откуда я знаю. Я же не оракул.» — Вспылила Алька. — «Ведьмам мы уже наживку забросили. Им есть о чём подумать. Теперь надо понять можно ли доверять противной стороне.»

«Противная сторона — это Король?» — Даже мысленно Мелина свой вопрос прошептала.

«Ну уж точно не твой принц.» — Проворчала Алька.

«Почему это не принц?» — Обиделась Мелина. — «Он ведь может быть посредником. Таким же как Катания.»

«Катания у нас здесь под боком, а твоего принца ото всех прячут. И от друзей, и от врагов. Мы с ним просто не сможем вступить в контакт.»

«А с Королём сможем?» — Усомнилась в Алькиных способностях Мелина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Можно будет попробовать во время бала.» — Напряжённо раздумывала Алька. — «А можно использовать знакомого нам шпиона…»

«Как?!» — С ужасом воскликнула ведьма. — «Ты хочешь открыться шпиону?»

«У тебя есть другие идеи?» — осведомилась со злой иронией Алька. — «Он упорно под нас копает и, поверь мне, скоро докопается до правды. Если мы сделаем шаг навстречу, то это будет шаг доброй воли, а не капитуляция. Кроме того, у нас есть все основания подозревать, что он шпион Короля и, следовательно, выполняет королевские задания. По-моему вполне логично предложить ему наше чистосердечное признание взамен на возможность сделать это признание в присутствии его непосредственного начальства.»

«И в чём ты собираешься признаваться?» — Замирая от страха спросила ведьма.

«Я думаю, что мы должны дать честные и правдивые ответы на все возможные вопросы.» — Подумав, добавила. — «Катанию с её бабушками мы впутывать не станем. По крайней мере до тех пор, пока они сами не примут решение.»

«Но ведь это значит, что я добровольно объявлю себя ведьмой!»

«А как ты хотела?» — Алька была безжалостна. — «Или ты уже передумала спасать своего принца?»

«Нет. Я не передумала и не передумаю.» — с неожиданной твёрдостью заявила Мелина. — «Только я не уверенна, что моя исповедь чем-нибудь ему поможет.»

«Сколько можно думать. Пора действовать. А уверенность это всего лишь чувство, к тому же не самое надёжное.»

Глава 71 Раздумья и сомнения

Алька лежала под пледом в шезлонге на террасе и, анализируя последние события, корила себя за Мелино упрямство.

Идиотское положение: упрямство Мелино, а виноватой почему-то чувствует себя она, Алька.

А всё из-за того, что попыталась воззвать к разуму.

Знала же, что до разума не докричаться… Все мозги затянуло розовым туманом. И ведь не ребёнок уже, наследница целого Пилонства, а туда же.

Была бы Алькина воля, она бы не позволила девицам брачного возраста к любовным романам и близко подходить. Сперва замуж выйди, а потом уже можешь умилятся романтическим бредням о красивой любви и всепоглощающих чувствах. А ещё лучше после рождения первенца. Уложила спать, со лба пот утёрла и читай себе хоть до рассвета. А то, что получается, она ведь к логике взывала, а откликнулись какие-то иллюзорные мечты о „любви до гроба.“

Нет, Алька не сухарь бесчувственный. И она о любви мечтает, как и любая девица её возраста, но в мечтаниях своих Алька по земле ходит, а не в облаках витает как некоторые.

И что такого особенного она сказала?

Что для вечной любви одной духовной близости маловато будет…

Всё верно сказала. Может быть несколько цинично, но не такую же глупость ляпнула чтобы дура влюблённая, не слушая возражений, кинулась свою любовь доказывать.

И вот сидит Алька, переживает и думает о том, что будет, если Мелина не вернётся.

А ведь всякое может случится. Не даром же подруга с ней, словно навсегда, простилась.

Ну не дура ли!

Алька ещё что-то об эгоизме кричала, но ведьма упрёка или не поняла, или решила, что это ещё одна причина для совершения радикального поступка.

Нет чтобы о целительной силе любви говорить…

Ведь могла же, могла заткнуть цинизм куда подальше и, вспомнив банальные истины, уговорить подругу потерпеть ещё немного и, обвив шею любимого собственными руками, сказать ему, что любит его любого — хоть хромого, хоть косого…

Нет, всё-таки дура.

У Мелины хоть повод есть — она дура влюблённая, а вот Алька просто дура набитая, и никуда от этого диагноза не деться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сожалеть — занятие неблагодарное и совершенно бессмысленное.

Что толку, если ничего уж не изменить и не исправить.

Только одно остаётся — сидеть, ждать и надеется.

Чтобы хоть немного отвлечься от неприятных мыслей Алька решила повспоминать что-нибудь приятственное.