Кино как универсальный язык - Камилл Спартакович Ахметов

исключительно интересного реалистичного кино последних лет хотелось бы отметить фильм «Аритмия» Бориса Хлебникова (2017 г., в главных ролях Александр Яценко и Ирина Горбачева), а как пример инновационного постмодернистского подхода – картину «Лето» Кирилла Серебренникова (2018 г., в главных ролях Роман Билык, Ирина Старшенбаум и Тео Ю), синтез постмодернизма и гиперреализма, напоминающий одновременно об идеях «Ассы» Сергея Соловьева (Рисунок 216) и о стилистике Алексея Германа-старшего.

«ЗОЛОТОЙ ОРЕЛ»: ПРЕМИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ АКАДЕМИИ КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИХ ИСКУССТВ И НАУК РОССИИ, ЛАУРЕАТЫ НОМИНАЦИИ «ЛУЧШИЙ ИГРОВОЙ ФИЛЬМ»:

2002 Г.: «КУКУШКА» (РЕЖ. АЛЕКСАНДР РОГОЖКИН)

2003 Г.: «ВОЗВРАЩЕНИЕ» (РЕЖ. АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ)

2004 Г.: «72 МЕТРА» (РЕЖ. ВЛАДИМИР ХОТИНЕНКО)

2005 Г.: «9 РОТА» (РЕЖ. ФЕДОР БОНДАРЧУК)

2006 Г.: «ОСТРОВ» (РЕЖ. ПАВЕЛ ЛУНГИН)

2007 Г.: «12» (РЕЖ. НИКИТА МИХАЛКОВ)

2008 Г.: «ДИКОЕ ПОЛЕ» (РЕЖ. МИХАИЛ КАЛАТОЗИШИЛИ)

2009 Г.: «СТИЛЯГИ» (РЕЖ. ВАЛЕРИЙ ТОДОРОВСКИЙ)

2010 Г.: «К АК Я ПРОВЕЛ ЭТИМ ЛЕТОМ» (РЕЖ. АЛЕКСЕЙ ПОПОГРЕБСКИЙ)

2011 Г.: «ЕЛЕНА» (РЕЖ. АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ) 2012 Г.: «БЕЛЫЙ ТИГР» (РЕЖ. КАРЕН ШАХНАЗАРОВ) 2013 Г.: «ЛЕГЕНДА № 17» (РЕЖ. НИКОЛАЙ ЛЕБЕДЕВ) 2014 Г.: «СОЛНЕЧНЫЙ УДАР» (РЕЖ. НИКИТА МИХАЛКОВ) 2015 Г.: «ПРО ЛЮБОВЬ» (РЕЖ. АННА МЕЛИКЯН) 2016 Г.: «РАЙ» (РЕЖ. АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ) 2017 Г.: «САЛЮТ-7» (РЕЖ. КЛИМ ШИПЕНКО)

2018 Г.: «ВОЙНА АННЫ» (РЕЖ. АЛЕКСЕЙ ФЕДОРЧЕНКО)

В оппозиции к студийному кино находится независимое кино. Самый крупный пример международного независимого кино – «Облачный атлас» (2012 г.), поставленный Томом Тыквером, Эндрю (теперь Лилли) Вачовски и Ланой Вачовски по роману Дэвида Митчелла. Вот что написал об этом фильме сам Дэвид Митчелл:

Рисунок 216. Кадры из фильмов российских режиссеров, сверху вниз: «Коктебель» Алексея Попогребского и Бориса Хлебникова «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского «Да и да» Валерии Гай Германики «Аритмия» Бориса Хлебникова «Лето» Кирилла Серебренникова

«Действие моего романа 2004 г. «Облачный атлас» начинается в 1850 г., когда нотариус отправляется с острова в южной части Тихого океана в Сан-Франциско. На этом повествование прерывается другой историей, происходящей в 1930-е гг., в ней молодой композитор находит мемуары, написанные несколькими десятилетиями ранее тем нотариусом. Эта история прерывается на половине третьей историей – про журналистку и физика, который хранит письма из истории 1930-х гг. – и так в общей сложности шесть разных временных слоев. Во второй половине романа «прерванные» повествования продолжаются, и роман заканчивается завершением мемуаров 1850-х гг.

Эта структура вида «туда и обратно» всегда казалась мне непригодной к адаптации, и я был уверен, что «Облачный атлас» никогда не поставят в кино. Я оказался прав только наполовину – роман экранизирован, но он превратился в мозаику в стиле пуантилизма: мы остаемся в каждом из шести миров достаточно долго для того, чтобы «зацепиться», после чего нами начинают жонглировать, чтобы мы успевали только увидеть, как двигается вперед каждая из историй».{198}[75]

Писатель имел в виду, конечно, параллельный монтаж разных историй, происходящих в разное время – такой, какой Дэвид Уорк Гриффит использовал в «Нетерпимости». Другая важная особенность фильма – для того, чтобы подчеркнуть управляющую идею фильма о том, что область нашего обитания, а главное, нашей ответственности, гораздо шире, чем наше время и наше тело, режиссеры используют каждого из двух десятков основных актеров фильма в трех и более ролях. Больше всех ролей у Тома Хэнкса, Хью Гранта, Хэлли Берри (Марии Хэлли Берри), Хьюго Уивинга и Джима Стерджесса (Джеймса Энтони Стерджесса) – по шесть.

Имя Сонми в пятом, «корейском» сегменте фильма и романа – важная ссылка на название деревни Сонгми, уничтоженной американскими военными 16 марта 1968 г. Наконец, конфликт между постояльцем дома престарелых и его старшей медсестрой – очень прозрачная цитата из фильма «Пролетая над гнездом кукушки».

Один из важнейших независимых фильмов, выпущенных в последние годы, вероятно «Бердмен» Алехандро Гонсалеса Иньярриту (2014 г.). Благодаря мастерскому владению такими элементами киноязыка, как сверхдлинные планы, соединенные невидимыми склейками, вход в модальность воображения и выход из нее одним планом Иньярриту удалось при сравнительно скромном бюджете создать визуально и ассоциативно богатый фильм-притчу с постоянным эффектом вовлечения зрителя в экранное действие. Постмодернистский гипертекст ссылается как на реальных людей и события, так и на обстоятельства, связанные с личностями актеров, занятых в фильме – Майкла Китона (Майкла Джона Дугласа), Эдварда Нортона, Эммы Стоун (Эмили Джин Стоун) и Наоми Уоттс.

Что же будет дальше?

Теоретически следующим шагом реализации нелинейности в драматургии после успехов постмодернистского кино конца XX – начала XXI века должна быть полноценная реализация т. н. ризоматической драматургической структуры. Всеволод Коршунов объясняет:

«Ризоматические конструкции – это конструкции, где нет начала и конца, где вообще полностью разрушены точка входа в историю и точка выхода из нее. Вспомните фильм Алена Рене «В прошлом году в Мариенбаде»: мы постоянно возвращаемся к одной и той же точке в истории. Человек встречает девушку и говорит: «Здравствуйте, мы договорились с вами встретиться здесь год назад», а она отвечает, что не знает его и вообще не была в Мариенбаде в прошлом году. Мы видим в разных вариантах эту сцену, и на этот клубок нанизывается вся история. Мы постоянно крутимся вокруг этой сцены, постоянно к ней возвращаемся. Какая из них первая, какая последняя, какая настоящая, а какая только в голове у одного из героев – ничего не понятно. Такое ощущение, что текст вышел из-под контроля автора, и именно текст правит этой историей.

На такой же конструкции построена картина, которую я очень люблю, – дебютный фильм датского режиссера Кристоффера Боэ «Реконструкция». С ним то же самое – непонятно, где начало, а где конец. Главный герой приходит к себе домой, а дома у него, как выясняется, нет и не было никогда, он как будто перескочил из одной реальности в другую. Или будто некий невидимый автор его скомкал, как ненужный кусок бумаги, как черновик, и выкинул. У героини есть муж-писатель, но мы даже не понимаем, он ли является автором текста или, может, тут вообще есть какой-то мета-автор, а писатель – лишь пешка, фигурка в его руках. Итак, это ризома, ощущение энтропии, хаоса, бессистемности, но это не хаос. Это лишь ощущение, что текст – некая каша, которая разваривается и выходит из берегов кастрюли, заполняя собой все пространство. Текст-ризома полностью перекраивает эту реальность под себя».{199}

Впрочем, пока еще не совсем понятно, как будет выглядеть полноценная реализация ризоматической структуры в кино, мне представляется, что на сегодня важнейшим достижением в кинодраматургии следует считать фильм «Прибытие» Дени Вильнева (2016 г.) по рассказу