Великие любовницы - Эльвира Ватала

А потом во всеуслышанье говорит придворным дамам, потирая свои маленькие ручки: «Ах, я сегодня так поздно встала, мой муж навестил меня»[143].

Но никого уже не обманут эти жалкие уловки женщины, цепляющейся, как утопающий за соломинку, за последние искорки чувства к ней императора. У него уже иные планы на уме. Скоро он женится второй раз на австрийской Марии Луизе, холодной и эгоистичной ограниченной принцессе, которая после каждого поцелуя императора в щечку будет тщательно это место вытирать носовым платком. Только на сей раз император умнее. Он свои «маленькие домики для любовных утех» будет очень маскировать, и о них Мария Луиза никогда даже не догадается. Лаура де Абрантес в своих воспоминаниях рассказывает о том, как ее подругу, красавицу Рекамер, счастливую мать и супругу, сватал министр Наполеона Фуке, чтобы она стала, о нет, не любовницей императора, а всего лишь приятельницей. «Любовниц много, а вот хороших, интеллигентных приятельниц у императора мало», — резюмировал Фуке. А потом пришла к ней сестра Наполеона Полина и без обиняков спросила, любит ли та театры, а услышав утвердительный ответ, дала ей письмо странного содержания: «Дирекция Французской Комедии предупреждена, что ее высочество княжна Полина Бонапарт дает свою ложу мадам Рекамер. И когда она будет находиться в этой ложе, она может пребывать там с лицами по своему выбору, и никто другой не имеет права в это время входить в эту ложу, пока этого не захочет сама мадам Рекамер. Секретарь княжны Полины Бонапарт»[144].

Ну мадам Рекамер, неотразимая красавица, возбудившая чувство Наполеона Бонапарта, решила сначала «захотеть» увидеть эту самую ложу. И что она увидела? Маленький коридорчик, как бы две маленькие комнатки-ложи. Одна на первом этаже, вторая на втором. Винтовая лестница, соединяющая эти ложи, плотно закрываемые от постороннего взгляда и от сцены. Диванчики, мягкие и удобные, легко раздвигаемые и образующие ложа. Вверху ложа императора, внизу его сестры. Любая дамочка могла пребывать в ложе Полины, когда сверху инкогнито сходил вниз император для любовных утех. Особенно много времени для этого не требовалось. Император и не любил слишком много тратить времени на любовные услады. Он — солдат, и тут по-солдатски все быстро и просто. Он даже один раз отказался от девственницы, придя в ужас от мысли, сколько времени, силы и энергии надо на нее потратить, чтобы дефлорировать.

Мадам Рекамер от предлагаемой ложи отказалась, а сколько женщин не отказалось? На всю жизнь запомнив эту тайную короткую и ни к чему не обязывающую интимную встречу с императором, которому уже не надо было тратиться на дорогостоящие «маленькие домики для удовольствий». Конечно, не Наполеон Бонапарт этот обычай выдумал, чтобы театральные ложи в ложа превращать. Так было принято в Италии и во Франции. Театр стал удобным «домиком для удовольствий». В Италии даже несколько более свободно, чем во Франции. Там во время антрактов зрители ужинали, а иногда и наскоро любовью занимались, и для этой цели позади ложи были оборудованы маленькие комнатки. Такие ложи имели все богатые проститутки. А то веди клиента к себе домой, еще чего! Ублажай его там почти за те же денежки всю ночь! А здесь все по-походному. В пятнадцать минут антракта любовью насыщались, да еще успевали за это время кофе выпить и бутербродик скушать. Не церемонились, словом, особой нравственностью по отношению к храму культуры. Ну и актеры тоже со зрителями не церемонились. Актер в любое время мог прервать душещипательный монолог и приказать подать себе кофе. Он устал. И тогда зрители покорно ждали, когда актер кончит трапезу и примется за роль.

Эдакое братское отношение между публикой и актерами. Гете описывает в своих заметках, как его огромно удивила следующая сцена в Венецианском театре: тиран-отец дает сыну шпагу или там меч, не знаем, не уточняли, но только приказывает ему убить свою жену. А публика, преисполненная к ней жалости, кричит, чтобы он этого не делал. И актер покорно вкладывает меч в ножны.

Удобные ложи, пардон, ложа в театре, продавались проститутками за большие деньги всем желающим вельможам. И эта была изрядная статья их дохода, полученная не за сексуальные услуги. Как нам сообщает в своих воспоминаниях Казанова, князь Курляндский, не успев приехать в Венецию, за 82 дуката арендовал ложу у проститутки Сесиль Трон и как на троне там королем придворных дам обрабатывал несколько дней подряд. Бедные куртизанки с завистью поглядывали из своего партера наверх, на богатые ложи. У них, бедных, такой свободы в сексуальных развлечениях нет, довольствуйся каким щипком за задницу или грудь соседа по креслу, и все!

Эти ложа в ложе, дорогой читатель, в Венеции и в Париже недалеко ушли от «синих домиков» в Китае — названных так по причине синих штор, закрывающих окна и представляющих собой самый изысканный бордель. Домики роскошно обставлены. Кругом фарфор, на стенах непристойные картинки, веера из тончайшей папиросной бумаги, которые раскрытые представляют собой нечто совсем иное, чем в закрытом виде. Для народа победнее, например для матросов, существовали в Китае так называемые «цветочные суда». Их много расплодилось в Кантоне, и это ничто иное, только эротические притоны. Там девочки — рабыни своего господина, хозяина, систематически, с юных лет подготавливаются к разврату. В возрасте шести-семи лет они прислуживают старшим девочкам и посетителям, а в тринадцать-пятнадцать они уже законченные и хорошо обученные проститутки. Начиная с десяти-одиннадцати лет их обучают пению, игре, рисованию, письму. Одно только плохо — они рано увядают. Это вам не греческие гетеры — само воплощение красоты, прекрасного образования и воспитания. Тут секс на большой пьедестал возведен. Грубый натурализм различных извращений возведен в культ прекрасного. А особенно в этой области японцы постарались. У них там не увидишь такую картину, какую автору удалось увидеть в одной из московских подворотен: мужчина на бегу спешно застегивал ширинку, а сзади шла разлохмаченная девица, держа что-то в кулачке, и горько, как трагическая актриса, причитала: «За такое е…ие и только десять рублей?» Мужчина, не оборачиваясь и ускоряя шаг, на ходу ей бросал: «Врешь, там еще мелочь была». Женщина, не переставая причитать, на одной ноте тянула свое: «За такое…» И в ее голосе была такая мука, словно великая виртуозность столкнулась с непоправимой посредственностью. Ну так вот, в Японии редко какая проститутка выйдет в подворотню. Чаще в «чайных домиках». Вы там чайку попьете со всем сложным церемониалом наливания зеленой жидкости в малюсенькие тончайшие чашечки, там вас гейши в роскошных кимоно с манерами прекрасных мадонн только с обилием многочисленных шпилек в волосах — отличительная черта проститутки от порядочной женщины — с миллионами поклонов до маленькой комнатки доведут и, прежде чем свое кимоно скинуть, такие королевские почести вам окажут, что вы начисто забудете о «каких-то грубых делах», за которыми сюда пришли, и, как бог Эрос, будете свой секс с его высот вкушать. Вот так, по нашему мнению, надо с сексом поступать. Но были и такие «домики», которые сами не для любовных утех служили, а чтобы силу для них почерпнуть. Женщинам туда вход строго запрещен. Находится такой «домик» в Юго-Западной Гвинее, в местности Дорей, в нескольких метрах от берега, и стоит он в воде. Это ритуальное сооружение, очень мужчинами ценимое, напоминающее церковное сооружение, только вместо служения богу тут служат Приапу. Внутри «домика» лежит посередине бревно, на котором вырезаны фигуры — мужская и женская, совершающие половой акт. На столбах, поддерживающих стропила, нарисованы всевозможные животные, якобы охраняющие от дьявольской силы, которая может негативно повлиять на мужскую потенцию: крокодилы, змеи, бегемоты, рыбы. Ноги у мужчины согнуты, голова, придерживаемая пружинами, приподнята. А в тех местах, где растут волосы, прикреплены волокна саговой пальмы. Мужчине предписывалось отодвинуть в сторону деревянную фигуру мужчины, а фигуру женщины, наоборот, приблизить к себе, лечь на нее и прикоснуться к интимным местам, прикрытым волокнами саговой пальмы. Мы, конечно, не знаем, приятно ли живому мужику на деревяшке лежать, но аборигены утверждают, что эта процедура здорово в импотенции помогает и их жены мгновенно переставали по любовникам бегать, как только муж в таком «домике» побывал. Ну что же, дорогой читатель, вывод сам напрашивается: чем бы мужчина ни тешился…

Как вы уже обратили внимание, дорогой читатель, королевские куртизанки обыкновенно жили во дворцах, и часто их покои соседствовали с покоями короля. Но для особо «заслуженных» куртизанок строились дворцы, дарились замки, и нередко вход в спальню такой куртизанки сообщался сложным подземным лабиринтом, идущим из покоев короля. В нужное для себя время монарх беспрепятственно и вполне инкогнито проникал в альков своей любовницы, не будучи замеченным никем из придворных. Правда, это была тайна Полишинеля. Любовник Дианы Пуатье маршал Бриссак знал, например, всегда, когда король пробирался подземным коридором в ее покои. И пока король Генрих II чуть ли не впотьмах карабкался снизу к Диане, сверху ее поспешно Бриссак опускал.