Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова

или, в нашем случае, альюдом. В моём опыте, надеюсь, никто не вздумает сомневаться.

Его ухмылка стала ещё шире, тогда как старики, напротив, заметно растерялись.

– Но защита работает именно против магии альюдов, – напомнил Дивидус. – Да и ваши силы совсем другие, если сравнивать с нашими, человеческими. Магия как энергия преобразуется сосудами-телами, выливаясь в индивидуальную силу…

– Я знаю, как работает магия, – перебил короля-Магистра Вольфзунд. – Ты, в общем-то, прав: наши силы очень различны, если брать их по отдельности. Но я предлагаю не свою силу, а силу Симонисы. Магия женщин-альюдов не такая жёсткая и бескомпромиссная, как магия альюдов-мужчин. К тому же ты верно подметил, что тело – сосуд, преобразующий энергию. Как винная бочка, как горшок для жаркого. То, что в него входит, выходит совершенно другим, так что преобразованная вами, людьми-колдунами, магия Симонисы не будет магией альюдов, и защита Библиотеки пропустит её.

– Мог бы сначала меня предупредить, – возмущённо шепнула Симониса.

– Ты ведь на всё согласна, я же знаю, – небрежно ответил Вольфзунд, продолжая сверлить взглядом Магистров.

Симонисе стало немного горько, и даже не от снисходительного тона Владыки и не от того, что он не посвятил её в этот план, а скорее от осознания, что она действительно была готова на всё. Вольфзунд снова оказался прав.

Минуту Дивидус и Вольфзунд сверлили друг друга взглядами, и, конечно, Магистр сдался.

– Всё равно ведь будет как захочешь, демон. Колдуй, пусть всё скорее закончится.

Вольфзунд достаточно бесцеремонно выпихнул Симонису к Магистрам, взмахнул руками и обрисовал в воздухе круг. Симониса взяла Дивидуса и Волхвокса за руки, крепко, чтобы они не вздумали вырваться. Их окружило чем-то вроде прозрачного поблёскивающего купола, который почти сразу же растворился. Симониса почувствовала воодушевление и закрыла глаза, сосредотачиваясь на сухих тёплых человеческих пальцах, лежащих в её ладонях. Она ощущала, как кровь бежит по их венам, как вместе с кровью струится живая, яркая энергия, слишком импульсивная и горячая для дряхлых смертных тел. Симониса потянулась к ней своими чарами, и магия Магистров зазвенела, бросилась навстречу, будто всегда ждала прикосновения силы альюда. Чаровница зашептала наговор: долгий, древний, сложный, известный практически всем альюдам. Делиться силой ей приходилось нечасто, но слова сами срывались с губ, будто кто-то невидимый нашёптывал прямо на ухо. Слова отзывались в её теле, дрожали в груди, растекались вместе с кровью, чтобы слиться с теплом людей-колдунов и наделить их новой силой на то время, пока их руки будут соприкасаться.

Скоро к ней присоединились два мужских голоса: Дивидус и Волхвокс затянули гортанное заклинание, чужое и незнакомое, от которого по коже побежали мурашки. Симониса начала слабеть, сила покидала её, уходя в смертные тела и смешиваясь с их тихо звенящей магией.

Она перестала ощущать время, будто увязла в липкой смоле, и понимала: сейчас ей не удастся отпустить руки Магистров, даже если она очень этого захочет. Их магические силы, соединившись, опутали всех троих незримой паутиной, которая прочнела с каждым мигом, сплетаясь вокруг них тугим коконом.

Даже звуки извне перестали проникать под невидимый кокон: Симониса слышала только свой шёпот и голоса смертных стариков, но ни шумы просыпающегося города, ни задорный пересвист синиц у реки не доносились до её ушей.

Всё изменилось в одно мгновение. Кокон лопнул, и на Симонису обрушилась лавина звуков: фырканье коней Вольфзунда, шелест ветра, перестук копыт и колёс на окрестных улицах, приглушённые человеческие голоса, но громче всего звучал печальный, протяжный звон, похожий на медленный дождь, если бы с неба вдруг вместо воды посыпались мелкие осколки стекла.

Дивидус и Волхвокс высвободили руки. Симониса открыла глаза и повернулась лицом к Библиотеке. Звон затихал, и здание больше не внушало ей страха и тревоги. Защитное заклятие было снято.

– Я знал, что мы с вами сможем договориться, если потребуется, – довольно провозгласил Вольфзунд. – Ведите.

* * *

Пригород Авенума уже был усыпан человеческими телами. Моуры пресытились и теперь просто душили смертных, оставляя мёртвых на земле. «Нам больше не нужны новые сёстры», – хихикали девы, и под их босыми стопами разливались новые чёрные зеркала болот.

Ленард много раз видел эти деревни: всегда чистые и ухоженные дворы, дома из дерева или белого камня и сытые, счастливые смертные. Теперь постройки увязли в бурой жиже, покосившиеся, с болтающимися на петлях дверьми. Мёртвые смертные распластались на ступенях собственных домов, на дорогах и в огородах. Среди мирных жителей было несколько городских служащих в форме, один из них до сих пор сжимал в руке арбалет, так и не спасший жизнь владельцу.

Ленард обернулся на Эллекена. Мертвецы опустили паланкин, и Владыка ступил на землю, удовлетворённо осматриваясь. В теле молодого конюха он выглядел куда более величественным, чем в теле рыжего горбуна. Моуры радостно заголосили, приветствуя хозяина, но Эллекен только сдержанно кивнул.

– Даже немного скучно, – бросил он, перешагивая через руку жандарма, сжимающую арбалет. – Я думал, они будут хотя бы немного сопротивляться.

– Они кричали, господин, – заметила Гвендэ. – Не просите многого от простолюдинов. Если король достаточно глуп, он вышлет армию. Это будет зрелищнее, чем минутный бой с мирным людом.

– А если король умнее, чем нам кажется? Он может попытаться создать оружие против магии, – предположила Иола.

– Пусть пытается. – Эллекен остановился и сложил руки за спиной, устремляя взгляд к сияющим вдали шпилям дворца. – Пока это оружие будет готово, мы уже справим новоселье в королевских хоромах. Вы волновались, что с потерей Стаи я стану слабее. И, как видите, ошиблись. Я взращу новых щенков из огня и тьмы, и они снова станут топтать волчьими лапами Земли, обращая людей в моих преданных помощников.

Он глубоко втянул носом воздух и белозубо улыбнулся.

– Мы пойдём медленно. Дадим им время подготовиться. Иначе я посчитаю, что всё это затеял зря. Мне неинтересна дичь, на которую не надо охотиться, женщины, которых не надо добиваться, и города, которые не надо захватывать. Пусть они видят. Пусть всё видят.

Он развёл руки в стороны, поднял над головой и медленно сомкнул ладони. Моуры, мертвецы-продажники, оставшиеся смертные юнцы и альюды выстроились за своим хозяином, ожидая его приказов.

На ратуше кракелы зашлись горестным плачем.

Эллекен выждал вечер и ночь, позволив моурам вдоволь резвиться в предместьях Авенума, а утром приказал двигаться дальше, сквозь обезлюдевшие окраины к центру.

Кайл послушно ковылял вместе с остальными: замёрзший, злой и смертельно уставший.

– Прикажи им, – повелительно произнёс