Девятый Замок - Хаген Альварсон

Братья поклялись. Сердце юноши плавилось от горечи. Что случилось с этим миром, коли он вынужден так мирить родных братьев?!

Затем всё исчезло. Ему на плечо легла рука в потёртой перчатке. И голос учителя произнес:

— Ты потерял братьев по крови. Ты потерял братьев по ордену. Потерял, когда отправился за три моря, в Страну Заката, ко вратам Девятого Замка. Ты — одиночка. Волк-одиночка, который не переживёт зимы. Волк-одиночка всегда гибнет.

— Я не одиночка! — воскликнул юноша отчаянно.

— Назови имена, — издеваясь, ухмыльнулся Гаут.

— Сольвейг, дочь Вагна Раума, старого морехода из Хергефьорда!

— Ты что же, любишь её?

Дева с тёмными кудрями и глазами цвета моря прошла мимо, шурша длинным платьем. Юноша поклонился, она ответила лёгкой улыбкой. Любил ли он её? Как знать: у них не было времени проверить чувства. Но сердце его билось как форель в сетях, когда он гостил у Раума, а его дочь подносила пиво. И не было большей радости, чем беседовать с ней до глубокой ночи, держа на коленях и целуя солёные уста.

— Я имею желание послать сватов к Вагну, когда вернусь.

— А кого ты пошлёшь? Кто из твоих братьев согласится?

Тени мёртвых воинов окружили его. Мертвецы с дырами вместо глаз стенали:

— Ты погубил нас! Ты вернёшься домой, на север, и у тебя всё будет хорошо! А мы останемся тут, в чужой земле, и наши имена забудутся, и не станут петь о нас, и никто не поставит нам рунных камней! Нам так холодно, холодно, холодно…

— Хватит скулить! — воин взмахнул мечом. — Вы — фрэльсы и кнехты Ордена, вы выполняли задание, вы сгинули за дело Ордена, и нет на мне вашей крови!

— Губитель! — зашипели тени. — Мы не выпустим тебя отсюда, ты останешься с нами, и не поможет тебе твой хвалёный колдовской меч!

Рыцарь поднял меч на братьев, но тут грянул громом крик Ардвиса:

— Нет! Имена, назови имена!

И рыцарь отвел клинок, и стал называть имена павших, тех, кто сгинул под его началом. Немного их было: четверо из первого десятка, трое из подкрепления. Но их имена не давали покоя десятнику, и в память о них пошёл он во второй раз к Девятому Замку. И когда он возвращал им имена, братья обретали лица, кивали и уходили прочь, в Чертог Павших, пировать с богами и героями. А юноша хотел отсечь руку, что замахнулась на побратимов.

— Я поставлю семь рунных камней по вам, коль скоро вернусь, — юноша ударил кулаком в грудь, задел копьё и охнул: "гадюка битвы" начала причинять боль. Он оживал.

— Твоё сердце болит, не так ли? — смеялся Гаут. — Пусть болит, пусть горит — ты заслужил! Ну? Так кого ты пошлёшь к отцу красавицы Сольвейг?

Плащи и знамена, синие с серебряными крестами, такие холодные, застилали взор. Никто не пошёл бы. Некого просить. Братьев нет!

Юноша заозирался, ища поддержки. Но не было рядом Ардвиса: Гаут убил его второй раз, отбросив заклятием за пределы миров. И тогда он поднял меч на учителя.

— Ты сделал меня фрэльсом после того, как я отказался выполнить твой приказ. Почему? Почему не казнил меня?

Гаут скривился.

— Ты так и не понял? Дуралей… Нашим делом было подавить восстание и казнить вожаков. Чтобы раздвинуть пределы рода людского, мира людей, закона, мудрости. Надругаться над дочкой врага — это не беззаконно, нет, это внезаконно. Но это ещё и немудро. Убить — это одно. Унизить — совсем другое.

— Но сейтона утопили в болоте!

— Да, но по закону. То был предатель. Он пролил кровь своих людей, своей дочери, чтобы, как ему кажется, наложить заклятие. Преступная глупость, вот что это. Гм… а к чему ты спросил?

Из темноты вышли двое вчерашних троллей. Юноша испуганно занёс меч над ними.

— Вчера он поступил мудро, как подобает рыцарю Ордена, — сказал тролль.

А его супруга-колдунья добавила:

— Убить просто, и он мог бы это сделать. Но ведь любопытнее поговорить, правда?

— Прошу вас, помогите… — воин отвёл меч в сторону, вздохнул, — вы не скажете моё имя?

— Мы его не знаем, — ответил тролль. — Но идём за нами, мы выведем тебя к братьям.

А троллина спросила:

— Как звать твоих братьев? Тех, кого ты от нас защищал?

Братьев? Мог ли он звать братьями попутчиков? Тех, кого вёл к Девятому Замку? Асклинга, маленького мудреца с немигающим взглядом? Эльри, хмурого воителя, и прочих коротышек: полудурка Снорри, благородного Дарина, ворчуна Тидрека, Борина-скальда? А викинга Дэора, что ходил на Восток с Готлафом-ярлом, как о том ныне говорили саги? И, конечно, глупо было бы звать братом Корд'аэна, заклинателя из Народа Холмов — хотя, коль вдуматься, было в нём что-то от Харрика. Такое же леденящее спокойствие, что охватывало брата в час испытаний…

Да, он назвал эти имена. И добавил:

— Не знаю, братья ли это. Но сейчас у меня кроме них никого нет. И я отдам жизнь за каждого из них на пути в Девятый Замок. Ибо таково дело Воина Веры. А если завтра кто-то из них захочет моей крови — это мы уладим. Но, сказать по чести, я не жду от них удара в спину, ибо знаю, что ничем его не заслужил.

— Хорошо сказано, Рольф, — послышался знакомый старческий голос, и перед юношей возник совсем уже дряхлый Скулли-сказочник, раб, которому ни к чему была свобода. — Видать, впрок пошли тебе мои байки.

Рольф обнял старика, а потом сильный ветер ударил в спину, возвращая крылья. И копьё вышло наружу с дикой болью и скрежетом, и занялось огнём. Пламя опалило Гаута, задымились чёрные одежды, и Рольф заметил, что почернело лицо наставника. Ибо то не лицо было, а просто маска. Гаут запищал, как скопец, и понял сын Ингвара в сердце своём, что его наставник, Сверрир Хагенсон, никогда не опустился бы до такого. И ударил мечом по чёрной личине.

Разметался плащ, рассыпались доспехи, и жалкий карлик-бриссинг, шаман с посохом-бубном, вытаращил перепуганные глаза на воина веры. А тот уже был на крыльях бури, вырвался из подземного мира и летел к солнцу и звёздам, и каменные истуканы остались далеко внизу. Повелитель ветров и ураганов, Рольф Ингварсон запел песнь свободы, а когда закончил, прогремел громом:

— Корд'аэн, верши свой суд! Поглядим, чьи боги сильнее!

— ДААА!!! — ответил Корд'аэн, и с неба прянула раскаленная синяя молния, ослепляя гневом, и прожгла идолы, и своды подземного мира, и отыскала карлика в золотой маске. Предсмертный писк отразился эхом. Мелькнула в ущелье летучая мышь.

И тогда один из идолов развалился. Второй же развел руками и улыбнулся. Почти не жутко.

И только тогда Рольф и Корд'аэн, волк и лис, палач и судья, нашедший братьев и лишённый их навек, — сошли с тропы Владыки ветров.

* * *

Вокруг творилось что-то непонятное. Троллей стало гораздо больше, причем одни гнались за другими. Путники перевязывали друг другу раны, а Дарин был без сознания. Дэор лежал поодаль, окутанный облачком мерцающего жемчужного тумана, а над ним колдовала высокая и тощая тролль-ведьма, заговаривала кровь и железо. Эльри, Тидрек и Борин хохотали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});