Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс

— Вряд ли вы говорили бы так, будь вы на его месте, — произнес Саджаки.

— Конечно, нет. Поэтому я и хочу ему помочь. И именно поэтому мне надо заглянуть в его клетки. Я хочу узнать, затронула ли Чума его ДНК, и не попытается ли она оседлать его собственную клеточную машинерию?

Саджаки протянул руку к охладителю.

— В таком случае, вперед! Даю разрешение на разогрев Капитана. Но только на то время, которое необходимо для дела. Затем я хочу, чтобы вы вернули его в прежнее состояние, и пусть он пребывает в нем вплоть до операции. И еще требую, чтобы срезы не покидали этого помещения.

Силвест заметил, что протянутая рука Триумвира мелко дрожит.

— Все это должно иметь какое-то отношение к войне, — говорила Хоури в Паучнике. — Мне это кажется достаточно ясным. Война Утренних Зорь. Так она ее называла. Это было очень давно. Миллионы лет назад.

— Откуда тебе об этом известно?

— Мадемуазель дала мне как-то урок по истории Галактики. Чтобы я поняла, что поставлено на кон. И это сработало. Вот ты разве не можешь представить себе, что сотрудничество с Силвестом — не самая благотворная из идей?

— А я никогда даже близко не подходила к мысли, что это хорошо.

Подброшу-ка я ей еще идейку, думала Хоури. Вольева была по-детски любопытна в отношении системы Цербер-Гадес, даже сейчас, когда она знала, что там таится нечто очень опасное. Пожалуй, более того — этот интерес только возрос. Раньше тайна заключалась в одном — в аномальной нейтринной «подписи». Теперь с помощью записи Алисии она собственными глазами видела инопланетную технику. Нет, в некоторых отношениях Вольева была просто заворожена этим местом и ничуть не меньше Силвеста. Разница была в одном — с Вольевой еще можно было спорить. Вольева еще сохранила какую-то часть своего разума

— Думаешь, у нас еще есть шанс предупредить Саджаки о величине риска?

— Очень малый. Мы слишком много скрывали от него. За это он вполне способен нас убить. И меня очень беспокоит возможность того, что он займется промывкой твоих мозгов. Совсем недавно он снова упомянул об этом. Мне удалось его чем-то отвлечь, но… — она вздохнула. — В любом случае Силвест пока держит вожжи в своих руках. Чего Саджаки хочет и чего он не хочет — почти не имеет значения

— Тогда нам придется попробовать достучаться до Силвеста.

— Ничего не получится, Хоури. Никакой объем самой рациональной аргументации не способен его поколебать, а в твоем рассказе, боюсь, такой аргументации вообще нет.

— Но ты-то мне веришь?

Вольева приподняла ладонь.

— Кое-чему из твоего повествования я верю, Хоури, а это далеко не то же самое. Некоторые вещи, которые ты берешься объяснить, я видела сама, например, инцидент с оружием из Тайника. И мы знаем, что на определенном уровне в дело вовлечены инопланетные силы, что мешает мне с порога отмести версию о Войне Утренних Зорь. И все же у нас нет ничего, складывающегося в большую и понятную картину, — она помолчала. — Возможно, что когда мы закончим анализировать тот осколок…

— Какой еще осколок?

— Один из тех, которые Мадемуазель воткнула в тебя, — и Вольева рассказала Хоури о том, как она нашла осколок во время медицинского осмотра, проведенного после рекрутирования Хоури. — Я тогда решила, что это просто кусочек шрапнели, оставшийся с дней твоей солдатчины. Затем задумалась о том, почему твои медики не удалили его раньше. Надо было мне еще тогда сообразить, что в нем есть нечто странное… но это явно был не рабочий имплантат, а просто кусочек иззубренного металла.

— И ты не знаешь, что это такое?

— Нет, я… — и она рассказала Хоури, что в этом осколке было гораздо больше интересного, чем казалось с первого раза. Состав был весьма необычен даже для человека, которому приходилось работать с очень причудливыми сплавами. Кроме того, как сказала Вольева, в кусочке имелись особенности, на первый взгляд кажущиеся производственными дефектами, но на самом деле могли быть напряжениями, приложенными намного позже — усталостные изменения решетки на наноуровне.

— И все-таки я пока не знаю точно, — закончила Вольева. — Может, эта шрапнель скажет нам то, в чем мы нуждаемся. И все-таки это мало что изменит. Я ведь все равно не могу сделать одно-единственное дело, которое вытащило бы нас всех из этой кучи дерьма. Я не могу убить Силвеста.

— Не можешь. Но если ставки поднимутся… если, например, станет предельно ясно, что убить его необходимо, тогда придется подумать о том, что для этого нужно.

Потребовалось некоторое время, чтобы истинное значение ее слов дошло до Хоури.

— Самоубийство?

Вольева мрачно кивнула.

— А пока мне надо постараться выполнить для Силвеста работу как можно лучше. Иначе я могу нас всех подвергнуть большому риску.

— Это и есть то, чего ты не можешь понять, — сказала Хоури. — Я же не говорю, что мы все обязательно погибнем, если атака на Цербер окажется неудачной, как, видимо, считаешь ты. Я говорю, что случится нечто ужасное. Даже если атака будет успешной. Именно поэтому Мадемуазель хотела его смерти.

Вольева крепко сжала губы и медленно покачала головой, что придало ей вид матери, увещевающей упрямого ребенка.

— Я не могу поднимать мятеж на основании столь туманных предсказаний.

— Тогда, возможно, мне придется поднять его самой!

— Будь осторожна, Хоури. Будь очень, очень осторожна. Саджаки куда более опасный человек, чем ты представляешь. Он ждет любого повода, чтобы размозжить тебе череп и поглядеть, что у тебя там внутри. Впрочем, он может обойтись и без повода. Силвест же… не знаю. Я бы тоже дважды подумала, прежде чем переходить ему дорогу. Особенно сейчас, когда он почуял запах добычи.

— Тогда подберемся к нему с другого бока. Через Паскаль. Понимаешь? Я расскажу ей все, если увижу, что она способна привести его в сознание.

— Она тебе не поверит.

— Поверит, если ты меня поддержишь. А ведь ты это сделаешь, правда? — она умоляюще поглядела на Вольеву. Триумвир вернула ей долгий пристальный взгляд и уже была готова ответить, когда ее браслет зачирикал. Она подняла отворот рукава и взглянула на экран. Ее вызывали наверх.

* * *

Капитанский мостик как всегда казался слишком большим для такого малого числа людей, разбросанных по обширному пространству этого огромного помещения. Экая жалкая картина, подумала Вольева, и на мгновение у нее мелькнуло желание позвать сюда всех своих любимых и давно умерших, пусть хотя бы заполнят пространство и придадут немного торжественности этому собранию. Но это было бы бессмысленно, поскольку сама Вольева, хотя и потратила на проект Силвеста колоссальные умственные силы, не ощущала даже малейшего привкуса ликования. Ее недавний разговор с Хоури убил еще теплившееся в ней расположение, которое она прежде питала ко всему этому предприятию. Хоури была, разумеется, права: они шли на невообразимый риск уже одним фактом близости к Церберу-Гадесу. Но что она могла поделать? И дело не просто в том, что они рискуют потерять корабль. Если верить Хоури, то это даже предпочтительнее, чем успех Силвеста, чем его проникновение в глубь Цербера. Корабль и его команда могли остаться в целости, но их кратковременная удача была бы только прелюдией к чему-то гораздо более ужасному. Если сказание Хоури о Войне Утренних Зорь хотя бы наполовину правда, все окажется гораздо хуже не только для Ресургема, не только для его Системы, но и для Человечества в целом.

Вольева уже подготовилась к тому, что могло стать худшей ошибкой ее карьеры. Впрочем, это трудно было назвать ошибкой, так как у нее просто не оставалось выбора.

— Что ж, — сказал Триумвир Хегази, величественно развалившись в своем кресле. — Я надеюсь, попытка не пытка, Илиа.

Она тоже надеялась, но выдать свои чувства Хегази считала делом недопустимым.

— Учтите, — сказала она, обращаясь ко всем, — что как только это будет сделано, отступать будет некуда. Это плохие новости, но с ними следует считаться. Мы можем вызвать мгновенную реакцию со стороны планеты.

— А может, и нет, — отозвался Силвест. — Я уже неоднократно говорил, что Цербер не сделает ничего, что могло бы привлечь к себе нежелательное внимание.

— Что ж, придется положиться на ваши надежды.

— Думаю, нам всем придется довериться доброму доктору, — вмешался Саджаки, сидевший сбоку от Силвеста. — В конце концов он смертен не меньше, чем мы.

Вольева ощутила острое желание немедленно покончить со всем этим. Она осветила ранее темную голограмму, заполнила ее изображением «Лорина» в реальном времени. Обломки выглядели так же, как и в первый раз. Корпус испещрен жуткими ранами, полученными, как они теперь знали, сразу же после того, как Цербер обнаружил, а потом уничтожил беспилотных разведчиков. Но внутри этих обломков непрерывно трудились роботы Вольевой. Сначала там был лишь небольшой отряд этих машин, созданный тем первым роботом, которого она послала на поиск журнала Алисии. Их рой рос необычайно быстро, строя себя прямо из металла корабля. Эти роботы взаимодействовали с системами самовоспроизводства и саморемонта «Лорин», которые не смогли включиться после неожиданной атаки Цербера. Все быстрее появлялись новые и новые поколения машин, и через день-два началась работа над самим кораблем: трансформация его внутреннего устройства и внешней оболочки.