Апокрифы Другого мира: тулку на испытательном сроке (СИ) - Шелудяков Вадим

И я вижу, что под этим участком плёнки энергия не течёт к ошейнику, получается эдакая недоступная вытягивающему плетению тень. В этой тени создаю следующую такую же плёночку, уже побольше. Под ней следующую, потом ещё одну и ещё и так до тех пор, пока "в тени" не оказывается весь источник. Тогда мне удаётся создать плёнку, способную покрыть ошейник целиком. Опа! В следующий миг это разумная железка прорастает щупами и разрывает созданную мной плёночку. Вот же ж дрянь, да ещё и больно как!

***

Моя неравная борьба, длившаяся несколько часов внезапно прервалась появлением четырёх стражниц.

— Повелительница приказала доставить тебя в ритуальный зал. Следуй за нами, — совершенно без каких-либо эмоций в голосе произнесла одна из дроу, глядя на меня бесстрастным, ничего не выражающим взглядом. Ну да, это для меня дорога в один конец, а для неё — обычная рутина. Ладно, плохо ли, хорошо ли, но для этой истории, видимо, в самом деле настала пора закруглять повествование. Попросив несколько минут на приведение себя в порядок, смыл с шеи липкую грязь и переоделся в чистую одежду. Ну вот и всё, моё время вышло.

Иди оказалось неожиданно тяжело, поскольку меня начала бить мелкая дрожь. Я как-то неожиданно остро понял, что сейчас придётся умереть. Вполне возможно, что мучительной смертью. И более чем вероятно, что вместо успешного переселения в тело клона, ждёт меня путь через бардо[2] на перерождение. В этот раз я твёрдо нацелился выполнить пхову[3] и выйти из круга перерождения, если, конечно, Учитель не сочтёт это попыткой дезертирства и не вернёт меня обратно. Особую мерзость ситуации добавляло понимание, кто и по какой причине обрёк на гибель то ли моё тело, то ли меня целиком. Однако когда мы дошли до конца коридора и стали спускаться по лестнице, чтоб выйти на улицу, напряжение меня внезапно отпустило. Как-то разом я принял ситуацию, принял предательство и принял свою вероятную смерть. Наступило какое-то удивительное умиротворение, словно разом удалось подвести черту подо всей прожитой в этом мире жизнью. О сёстрах, братьях и друзьях я позаботился. Созданная копия моей личности, что бы ни случилось, поможет младшим вырасти достойными людьми. Лайа выйдет за Ромма, а о процветании и развитии тиррства позаботиться искин, получивший исчерпывающие вводные. Маньяка в положенный срок тоже искин грохнет, уж за двадцать лет он просчитает все мыслимые и немыслимые варианты сделать это с наивысшими шансами на успех. О парнях, которые пока обживают Владивосток и скоро переместятся в Крым, позаботиться ещё несколько моих вполне магически-дееспособных копий. Так что Крымская Русь возникнет теперь при любом раскладе.

В таком, умиротворённо-отстранённом состоянии мы приблизились к отдельно стоящему зданию, формой напоминающему мусульманскую мечеть без минарета, а материалом, которым здание было облицовано — мавзолей Ленина. Пока мы шли, я сформировал из всё той же псевдоридитовой плёночки вокруг своего источника чехол, одним концом упирающийся в мозг, а другим — в источник жизни в основании позвоночника. От генератора, также упрятанного в плёнку, наполнил источник на три четверти оранжевой, огненной энергией, а четверть — тёмно-графитовой энергией магии душ. Пока я не пытался созданной плёнкой как-то бороться с ошейником, он также делал вид, что не замечает ничего предосудительного. В крайнем случае я всегда могу вывалиться в "остановись мгновенье" и всё повторить, уже не опасаясь за сохранность своей, ставшей ненужной, материальной оболочки.

Перед входом в здание, где расположился главный ритуальный зал дворцового комплекса нас ждало ещё четыре дроу, судя по всему тоже стражницы. Ничего не говоря, абсолютно безэмоционально они раскрыли перед нами высокие, чёрные двери и мы попали в просторный зал, хорошо освещённый светом сотен магических светильников. Несмотря на то, что зал был безупречно чистый, в воздухе ощутимо пахло кровью. Впечатление такое, что в каком-то соседнем помещении во время подготовки как раз и зарезали тех самых пятьдесят бычков, которым не повезло также, как и мне поучаствовать в этом мероприятии в качестве "сырья".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Повелительница в странном фиолетовом, вероятно, ритуальном наряде стояла перед алтарём. Когда идущие передо мной стражницы разошлись в стороны, я подошёл к ней и остановился шагах в пяти:

— Ты можешь хотя бы сейчас объяснить, за что же так меня ненавидишь? — задаю я вопрос, ответ на который остался для меня до сих пор загадкой.

Лицо матриарха дёрнулось, но она быстро восстановила "покер-фейс", так что даже понять, была ли это злоба, удивление или какая-то иная эмоция я не успел.

— У нас будет время на разговоры после ритуала! — холодно ответила она.

— Что ж, нет значит нет. — отвечаю я окончательно теряя к ней интерес. — Прощай! Счастливо оставаться!

***

Повелительница стояла в ритуальном зале и её терзали крайне неприятные предчувствия. Именно из-за них она в панике проснулась сегодня намного раньше привычного времени и отдала распоряжения готовить ритуальный зал для самого сильного из известных ей ритуалов подчинения, "Окончательного порабощения". После такого ритуала подчиняемый может думать только в тех рамках, которые определит хозяин. Это было жестоко, но Аресса была уверена, что постепенно она расширит зоны дозволенного, чтобы Шелд мог быть полезен для Драуры. А то, что от него, как от любовника не будет никакого проку… Печально конечно, но уж слишком сильные эмоции он у неё вызывает. В его присутствии она становится совершенно невменяемой… Так что пусть лучше так, как бы тяжело ей сейчас не было.

Большая часть подготовки к ритуалу проделывалась помощницами, которые с утра особым, крайне редко используемым ритуальным копьём убивали жертвенных быков до тех пор, пока вставленный в пятку копья рубин не напитался энергией крови под завязку. Сейчас накопитель занял своё место в диадеме, которую Повелительница оденет в конце ритуала перед тем, как душа юноши будет окончательно и навсегда привязана к её душе узами полного, безоговорочного подчинения. Всё вроде бы шло своим чередом, но Арессе было ужасно неспокойно. И хуже всего, она прекрасно чувствовала всю неправильность происходящего. Ощущала и понимала, что совершает несправедливость и подлость в отношении человека, который совершенно не заслужил подобного отношения. Но остановиться не могла, сама не понимая до конца — почему. Будто непреодолимая сила вела её к тому, чтобы провести этот ритуал над тем единственным человеком, к которому её же по настоящему сильно влекло.

Когда открылись двери и четвёрка стражниц ввела Шелда, у Арессы чуть не вырвался болезненный стон. Она в глубине души надеялась, что он сможет сбежать. Хотя прекрасно понимала, сколь безосновательная эта надежда. По легенде, этот ошейник был создан для удержания самых сильных из магов древности, попавших в немилость верховной власти. И никому, на кого он был одет, так и не удалось его снять. Она взглянула на лицо юноши, который ещё был способен вызывать такие сильные эмоции, и вдруг поразилась тому, насколько спокойным и отстранённым он выглядел. Слишком, противоестественно спокойный. "Наверное он всё понял и принял" с грустью подумала она, когда он остановился в пяти шагах перед ней, всё такой же умиротворённый и безмятежный.

— Ты можешь хотя бы сейчас объяснить, за что же так меня ненавидишь? — внезапно спросил он. Этот вопрос резанул её настолько болезненно, что она с трудом сдержалась. Он считает, что она его ненавидит. Хотя… а какая теперь разница? Через час он будет смотреть на неё глазами преданного пса.

— У нас будет время на разговоры после ритуала! — ответила она единственное, что пришло ей в голову, потому как ей стало невероятно стыдно за то, что делала. Стыдно именно перед тем человеком, которого сама же сейчас будет ломать необратимым ритуалом, от которого нет спасения.

— Что ж, нет значит нет. Прощай! Счастливо оставаться! — внезапно сказал юноша и в тот же миг из его головы вырвался столб огня. Почти мгновенно черты лица обезобразились, превращаясь в обуглившуюся маску смерти.