На полпути в ад - Джон Коллиер

которой вдруг захотелось много чего сказать.

– Фургон у меня красивый, – продолжал Фред. – Занавески там, знаете ли. Горшок с цветами, маленькая печка. Я уж как-то привык. Представить себе не могу, что остановился бы в большой гостинице. Но только Мэри надо думать о карьере. Я не хочу мешать проявлению ее таланта, вот так.

– А она большая? – поинтересовалась Рози.

– Дело не в размерах, – ответил он. – Ширли Темпл ведь ценят не за размеры. Штука в ее уме и в личности. Она умней целого вагона мартышек! Вы бы ей понравились, мне кажется. Да, обязательно. Иногда я боюсь, что ей со мной скучновато, я ведь с дамами особо дела не имел.

– Ну что вы говорите, – лукаво заметила миссис Хеджес, чтобы соблюсти приличия.

– Чистая правда, сударыня, – сказал он. – Я всегда в дороге, с самых пеленок. Корзины и метлы, кастрюли и сковородки, немного акробатики и вот теперь Мэри. Двух дней на одном месте не живу. Вовсе некогда знакомиться.

– Но ведь здесь вы пробудете целую неделю, – бесхитростно заметила Рози. Тут ее щеки разом вспыхнули во сто крат краснее, чем раньше, поскольку миссис Хеджес бросила на нее многозначительный взгляд, заставив понять, что ее слова можно истолковать превратно.

Однако Фред ничего не заметил.

– Да, – кивнул он, – неделю здесь пробуду. А почему? На рыночной площади в Андовере она наколола себе копытце гвоздем. Закончила номер и свалилась. Сейчас она в ветлечебнице, бедняжка.

– Ой, бедненькая! – согласилась Рози.

– Я так перепугался, – признался Фред, – что с ней что-то серьезное. Но она, похоже, выкарабкается, а я воспользовался случаем, чтобы немного подремонтировать фургон. Вскоре мы с ней снова двинемся в путь. Пойду завтра ее проведать. Может, найду немного ежевики, чтобы она полакомилась, так сказать.

– В низинке у Горсли, – сказала Рози, – ежевика крупная и сочная.

– Ага! Вот если бы знать, где эта низинка… – нерешительно проговорил Фред.

– Быть может, утром, если у Рози время выдастся, она вам покажет, – сказала миссис Хеджес, которая уже начала ощущать ее расположение к юноше.

И точно, утром у Рози выдалось время, она показала Фреду низинку и даже помогла набрать ягод. Чуть позже, вернувшись из Андовера, Фред рассказал, что Мэри набросилась на ежевику, как на самое изысканное лакомство, и наверняка, умей она говорить, передала бы Рози особую благодарность. Ничто так не трогает, как благодарность бессловесного животного, и Рози решила каждое утро вместе с Фредом собирать ежевику для больной свинки.

Во время этих походов Фред рассказал ей много чего о Мэри, кое-что о фургоне и совсем мало о себе. Она увидела, что в чем-то он человек смелый и знающий, а в чем-то невероятно простой и застенчивый. Это, казалось ей, говорит о добром сердце.

Неделя пролетела очень быстро, и вот они в последний раз возвращались из низинки Горсли. Фред сказал, что никогда не забудет Уфферлей и то, как славно он провел здесь время.

– Прислали бы нам открытку из своих странствий, – сказала Рози.

– Это мысль, – согласился он, – Да, пришлю.

– Уж пришлите, – попросила Рози.

– Да, – повторил он, – пришлю. Знаете, мне так не хотелось уезжать, но теперь я снова хочу оказаться в дороге, для того только, чтобы послать вам открытку прямо сейчас.

– Раз уж так, – сказала Рози, глядя в сторону, – пожалуй, могли бы сразу и письмо прислать.

– Ага, – согласился он. – А знаете, что бы я написал в самом конце? Если бы вы были моей суженой? Ну, вы, конечно, не суженая. У меня никогда ее не было.

– Что? – спросила Рози.

– Суженой у меня не было.

– Да нет, что бы вы приписали?

– А-а, – протянул он. – Что бы я приписал… Если бы – если бы, заметьте – вы были моей суженой? Знаете, что?

– Нет, что же?

– Да как-то боязно говорить, – признался он.

– Говорите, – сказала она. – Не надо бояться.

– Хорошо, – согласился он. – Только помните – если бы.

С этими словами он нарисовал палочкой в пыли три крестика.

– Если бы я была чьей-то суженой, – ответила Рози, – я бы не увидела в этом ничего такого. В любом случае, надо идти в ногу со временем.

Потом они замолчали по двум самым объяснимым в мире причинам. Во-первых, они не могли и слова произнести, а во-вторых, слова были не нужны. Так и шли с пылающими пунцовыми лицами, терзаемые собственным счастьем.

Фред переговорил с миссис Хеджес, которая с первой минуты испытывала к нему благосклонность. Пусть она всегда свысока смотрела на кочевой народ и могла бы рухнуть без чувств, скажи ей кто-то раньше, что она позволит дочери выйти замуж за такого перекати-поле, но правда есть правда: Фред Бейкер был особенный, это сразу бросалось в глаза. Он держался замкнуто, даже слишком, по речам его было понятно, что он невинен, как младенец. Более того, знающие люди в деревне говорили, что его надежды на свинью по кличке Мэри вполне обоснованны. Все слыхали о подобных одаренных зверях, которые нежатся на белоснежном белье в лучших гостиницах, пьют шампанское как молоко и приносят хозяевам по десять, а то и двадцать фунтов в неделю.

Поэтому миссис Хеджес с улыбкой согласилась, и Рози стала самой настоящей суженой Фреда. Всю зиму ему придется экономить каждый грош, а ей – шить и петь. Весной он вернется, и они поженятся.

– На Пасху, – предложил он.

– Нет, – сказала миссис Хеджес, загибая пальцы. – В мае. Не будут болтать языками, с фургоном ты или нет.

Фред понятия не имел, что у нее на уме, поскольку так долго прожил в одиночестве, что никто не просветил его касательно некоторых вещей, которые должно знать каждому молодому человеку. Однако он прекрасно понимал, что для Уфферлея эта помолвка очень скоропалительна и означает огромную уступку быстроте и динамике развлекательной индустрии, так что почтительно согласился и отбыл в странствие.

Моя дорогая Рози!

Вот мы и добрались до Пейнсвика после удачного выступления субботним вечером в Ившеме. Мэри, которая еще больше поумнела, теперь складывает четыре новых слова, а всего их тридцать шесть. Когда спрашиваю, нравится ли ей в Пейнсвике, Ившеме или где-то еще, она складывает слово ОЧЕНЬ, и публика шибко радуется. Чувствует она себя прекрасно, надеюсь, что и ты тоже. С каждым днем Мэри понимает каждое мое слово все лучше, прямо как человек. Думаю, пора готовить ужин, она всегда визжит и просит кушать, когда я тебе пишу.

Искренне любящий,

твой Фред ХХХ.

В мае пышно цвели яблони, так что свадьба у них была «яблоневый цвет», что в тех краях считается приметой цветущей семейной жизни.