Тьма внешняя - Владимир Лещенко

Повсеместно участившие ураганы и шторма не позволяли рыбакам надолго выходить в море, потопив немало их суденышек. Кроме того, у норвежских берегов мореходы встречали поднявшихся на поверхность кракенов. Те, правда, вели себя спокойно, ни разу не пытаясь нападать на корабли, но одного вида этих многоруких чудовищ было достаточно, чтобы наполнить сердца бесстрашных северян суеверным ужасом.

Однако вовсе не чудовища и не буйство стихий вызывали наибольший страх мореплавателей.

Из-за полыхавшей великой войны и гибели многих королевств, торговля почти совсем угасла. Прекратились знаменитые ганзейские ярмарки, где фландрское полотно соседствовало с английской шерстью, а французские вина – с египетской пшеницей и русскими мехами и медом. В опустошенных странах людям стало не до пряностей и дорогих восточных тканей, никого уже не интересовали ароматные итальянские маслины и янтарный кипрский изюм. Привычного дела лишились не только сотни и сотни купцов, но и большое число простых людей, кормившихся с морской торговли – от грузчиков и поденщиков, до капитанов и корабельных мастеров.

Зато необыкновенно расцвело пиратство. На Фризских островах в море выходило почти все мужское население: от седобородых старцев до четырнадцатилетних мальчишек. Дошло до того, что – неслыханное прежде дело – примеру мужей и отцов стали следовать жены и дочери, выходя в море на разбой вместе с мужчинами. Говорят, появились даже пиратские суда, где команды состояли целиком из женщин.

Разбойников не смущало отсутствие богатой добычи. Они разоряли до нитки беззащитные прибрежные селения, отбирая последнее, устраивали побоища друг с другом из-за награбленного. Захваченных пленников они частенько продавали мусульманским работорговцам, следом за которыми в европейские воды пожаловали и мавританские морские разбойники.

По слухам, их тайно призвала Дева для вящего истребления христиан, но скорее всего, они, чувствуя полную безнаказанность, просто слетелись, как стервятники на падаль. Их эскадры вышли в Атлантический океан, терзая и без того опустошенные Англию и Ирландию. Они проникали в Балтийское море и доходили даже до Исландии. Их флотилии атаковали Италию сразу с двух сторон – алжирцы и тунисцы с запада, а египтяне – с востока. Сицилия и Сардиния подвергались почти непрерывным их нападениям, так что множество людей в отчаянии покидали прибрежные селения, надеясь укрыться в горах.

Но свой самый страшный удар поклонники Аллаха нанесли совсем другом месте. Их жертвой стал обескровленный Иберийский полуостров, чьи лучшие и храбрейшие сыны полегли под Авиньоном. В то время, как Дева крушила Священную Римскую Империю, войска марокканского и алжирского эмиров неожиданно переправились в Гранаду. Сто пятьдесят тысяч свирепых и беспощадных всадников-мавров неудержимо ринулись на север, уничтожая все на своем пути. Они не брали пленных, не щадили девушек и молодых женщин, столь высоко обычно ценившихся арабами. Они убивали даже собак и домашнюю птицу, сжигали посевы и сады… Было ясно, что мусульмане решили воспользоваться благоприятной ситуацией и вновь утвердить, теперь уже навечно, свое господство в испанских землях. А для этого следовало уничтожить главное препятствие – неукротимые и непокорные христианские народы, которые никогда не смирились бы с господством неверных. Стоявшие у Пиренеев войска спешно уходили к югу разрозненными отрядами и гибли под ударами противника, многократно превосходящего их числом. Через Гибралтар переправлялись все новые и новые массы арабов и берберов, чьи вожди уже поделили заранее меж собой земли еще не завоеванных королевств. И некому было помочь истекающим кровью испанским рыцарям.

Война шла не только в испанских или немецких землях. Жестокие междоусобицы охватили Италию. Составляющие ее небольшие и совсем крошечные государства продолжали враждовать друг с другом, и все попытки неаполитанского и сардинского королей остановить вражду и объединиться для отражения угрозы с севера ни к чему не привели. Воспользовавшись смутой в Неаполитанском королевстве, герцог Барнабе Висконти с армией в тридцать тысяч человек, состоявшей в основном из всякого сброда, бежавшего в его владения из Франции, захватил Прованс. Потом он огнем и мечом прошелся по ломбардским землям, после чего штурмом овладел Флоренцией, дочиста разграбил ее, разрушил стены и, уходя, приказал поджечь город.

Прекраснейший в мире город – Флоренция, с ее широкими прямыми улицами, великолепными дворцами, фонтанами и множеством чудесно украшенных церквей, с кварталами ремесленников, чьи изделия высоко ценились от Упсалы до Каира, была беспощадно предана огню. В грандиозном пожаре погибли десятки тысяч человек. Трагедия эта не могла не потрясти даже после всего, что случилось.

Оживилась даже дряхлая Восточная Римская Империя. Ее правитель, почти столетний базилевс Ираклий, похоже, всерьез готовился к войне с Венецией, решив, что пришла пора вернуть утраченные уже века назад земли и величие. Когда известия об этом достигли Дворца Дожей, его обитатели лишь иронически усмехнулись. И напрасно, как выяснилось совсем скоро.

Тем временем Ольгерд, могущественный литовский король-язычник, обрушился на полумертвую Польшу, захватив Люблин и Белосток, заодно выгнав из Львова союзника поляков – галицкого короля Болеслава, сына мазовецкого князя, бежавшего при его приближении на юг своих владений. Одновременно, брат Ольгерда – Кейстут вторгся в земли тевтонских рыцарей, круша города и крепости. Сам Кейстут не скрывал, что его цель – добить ненавистный орден, а всех немцев и христиан сбросить в море.

Смута вспыхнула и на востоке немецких земель. На этот раз восстали уже, казалось, безвозвратно онемеченные и окатоличенные, начавшие забывать свой язык славяне-венеды. Запылали оставшиеся без защиты дворянские замки, тела немецких бюргеров и бауэров в изобилии украшали деревья в поморских и приэльбских лесах. В возродившихся языческих капищах перед идолами четырехликого Святовида и Морены пролилась жертвенная кровь. В изобилии оказалось у венедов и хорошее оружие, и опытные в военном деле вожди. Следует отметить, что в донесениях из тех мест, о причастности ко всему этому Светлой Девы ничего не говорилось, зато вовсю кивали на того же Ольгерда.

Тем временем война, разгоравшаяся между Восточным Римом и Венецией, с самого начала пошла не так, как все ожидали. Византия одерживала одну победу за другой. Не прошло и месяца, как пали Кандия, Эвбея и почти все острова Ионического архипелага. Во многих случаях кондотьеры сдавали их без боя, предварительно перерезав немногочисленных венецианских солдат. На снаряжение войска и на подкуп жадных иноземных наемников, служивших венецианцам, пошла перелитая утварь константинопольских церквей. В короткий срок византийский флот завоевал господство в Эгейском море. Вышедшие в море главные силы флота венецианцев с двадцатью тысячами отборного войска, совершенно неожиданно стали жертвой бурь неслыханной силы, какой не помнили местные старожилы. Десятки кораблей разбились о скалы Далмации, оставшиеся были захвачены славянскими пиратами. Кроме этого, на стороне греков против Венеции выступила Генуэзская республика, кипрский король Пьер, преследовавший в этой войне свои, весьма далеко идущие цели и, наконец, рыцари-госпитальеры с Родоса. К ним охотно присоединились располагавшие сильным флотом Дубровник и 3адар, имевшие веские основания ненавидеть «Жемчужину Адриатики». Вскоре жители вчерашней владычицы морей со страхом увидели вражеские паруса совсем недалеко от своих бастионов. С севера на венецианские владения наступал эрцгерцог Австрийский Фердинанд Габсбург, с запада – Барнабе Висконти, мечтавший объединить под своей властью Италию, а с востока– венгры и хорваты, заключившие союз с константинопольским императором. Вскоре Венеция оказалась обложена не только с моря, но и с суши. Спешно достраиваемые на верфях боевые галеры были сожжены вражескими лазутчиками, неведомо как пробравшимися в тщательно охраняемый порт. Обо всем этом подробно сообщал кардиналу в письме, приор венецианской обители ордена доминиканцев, фра Джордано, с которым кардинал был в свое время неплохо знаком. В конце послания он робко осведомлялся: не может ли кардинал хоть как-то повлиять на монарха Кипра и особенно на госпитальеров, чтобы побудить их разорвать союз с императором-схизматиком. Эта просьба почтенного монаха заставила Джованни дель Мори грустно усмехнуться. Что он может сделать?? Разве что написать послание, которое наверняка не дойдет, а если и дойдет, то не заставит иоаннитов и генуэзцев отказаться от борьбы с давним врагом, и тем более не повлияет на Пьера I Лузиньяна, которому ныне грезится константинопольский престол. Впрочем, для несчастных венецианцев забрезжила надежда. Умер, не оставив наследников, болгарский царь Панайот, и знать, проведя несколько недель в спорах и ругани, едва не перешедших в резню, решила вручить корону сыну его покойной сестры – сербскому государю Душану. Он сразу же принялся собирать войско против Византии, и той, судя по всему придется несладко, тем более, что почти все ее силы выставлены против Венецианской республики.