Необходимо и недостаточно (СИ) - "Швепса"

Но это не поможет.

И из груди вырвался раздирающий всхлип, что был так похож на жалкий скулёж.

Быстро перебирая босыми ногами, я шёл по залитому водой полу, видя перед собой только её. По щекам текли слёзы, губы дрожали в унисон с руками. Я тянулся ими к ванне. А Гермиона, такая красивая и бледная, была под водой. И лишь её каштановые пряди будто парили на поверхности.

Я рухнул у ванны, начиная захлёбываться от раздирающей душу истерики.

Потому что она улыбалась.

Чёрт возьми, Гермиона улыбалась. Неужели она была так счастлива умереть, избавиться от безудержной боли и оставить меня одного или это лишь последствия эйфории?.. Той самой последней дозы, что забрала у меня всё прекрасное, что было в моей жизни.

Я ведь знал, сука, знал! И всё равно сделал это. Позволил ей уйти, даже не осознав, что она собиралась уйти навсегда.

Разозлился на несбывшуюся мечту, как обиженный мальчишка. Как я посмел поставить свои чувства превыше её жизни, блять?!

Это моя вина.

— Пожалуйста…

Я не знал, о чём просил еле слышным шёпотом. Окунул ладони в ледяную воду, вытаскивая Гермиону и тут же прижимая обмякшее и такое холодное тело к своей груди.

Она не дышала.

Тихий всхлип с моих уст, а грудная клетка готова была разорваться. Сердце билось так часто, что наверняка уже через пару минут исчерпало бы весь запас жизненных сил и остановилось.

Моя ладонь казалась непозволительно тёплой на её ледяной талии. Я прижался к её волосам, вдыхая такой знакомый и уже успевший стать родным аромат ванили, оставляя на них долгий поцелуй.

Но не прощальный.

Я, сука, отказывался прощаться с Гермионой. Отказывался пытаться подарить ей жизнь, которую обещал.

Я должен всё исправить.

Если только не поздно. Только бы не слишком поздно.

За спиной раздались шаги Блейза, а сразу после — скупое и поражённое «блять». Он осушил пол, произнося заклинание, пока я дрожащими пальцами пытался отыскать пульс. Перебирал пальцами по тонкой шее, стараясь найти ту самую бьющуюся жилку.

Но не находил.

В голове царила тотальная пустота, будто я щёлкнул по кнопке, отключающей все эмоции. Я точно знал, что мне нужно делать, но в то же время слабо понимал, что происходило передо мной. Действовал на каком-то автомате, ведомый единственной целью.

Пусть весь мир рассыплется прахом, но я обязан её спасти. Сделать хоть что-то, чтобы не пойти вслед за ней прямо в ад.

— Драко, она?..

Блейзу не хватало сил выговорить то самое слово. И это правильно, ведь я отказывался сдаваться.

— Нет, нет, — прошептал я, мотая головой и сглатывая собственные слёзы.

Вытащил Гермиону из ванны, укладывая на прохладную плитку пола, и сразу сколдовал на неё два согревающих подряд. А после приставил палочку к её груди, прямо на рёбра, плотно обтянутые мертвенно-бледной кожей.

— Анапнео.

Не думал, что профессор Слизнорт способен научить меня хоть чему-то после Снейпа. Но нужное заклинание как нельзя кстати всплыло в памяти.

Из уголка рта Гермионы побежала струйка воды. Но она всё ещё не двигалась. Не кашляла, не дрожала, не приходила в себя. Неподвижно лежала, будто прекрасная фарфоровая кукла из баснословно дорогой коллекции.

Я перевернул худощавое тело на бок, позволяя воде покидать её лёгкие.

— Может, к Помфри? — Блейз присел рядом, начиная ощупывать её запястье в поиске пульса.

— Сразу к Крейгу, — почти прорычал я в ответ, не узнавая своего голоса.

Он был хриплым, обозлённым, а ещё… разбитым.

Я нагнулся, прижимаясь ухом к груди Гермионы. Боялся даже дышать или сглотнуть вязкую слюну, лишь бы не пропустить стука её сердца.

Хоть самого слабого и тихого.

Хоть какого-нибудь.

Но его не было. Гермиона не желала дарить мне ни единого шанса на жизнь без чувства вины, в котором я и без того купаюсь изо дня в день.

Мне всегда казалось, что человеческая свобода в том, чтобы ни о чём не сожалеть. Оглядываться на прошлое и думать лишь о том, что всё прошло так, как и должно было быть. Что всё привело к этому самому эфемерному «лучшему», на которое так глупо рассчитывают и надеются все вокруг. Я не исключение. Но прямо сейчас, вслушиваясь в тишину её груди, я терял свою свободу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Никогда я ещё не боялся так сильно потерять кого-то. И нет ничего хуже, чем смотреть в прошлое и гадать «а что, если бы».

Что, если бы Гермиона сказала «спасибо» перед тем, как уйти? Ведь тогда бы я бы плюнул на все свои принципы и обещание уйти из её жизни и бросился за ней. И тогда она бы всё ещё дышала.

Что, если бы я не стал просить о сексе без наркотиков, так эгоистично желая провести этот вечер идеально? Может, тогда у неё бы совсем не случилось приступа — и датур бы ей и вовсе не понадобился. Тогда мы бы уже были у доктора Крейга, рассказывая ему, как именно её нужно вылечить.

Что, если бы я не потащил Гермиону на чёртов бал? И не было бы раздражающего Уизли вкупе с утомительными танцами. И, быть может, она бы лично услышала от Блейза, что мы узнали, как её спасти. Она бы обязательно чуть устало улыбнулась, но поняла бы, что я, может, и идиот, но никак не пустослов. И когда я говорил, что люблю её, я имел в виду именно это, чёрт побери. И я бы признался, что она единственная, кому я сказал это, помимо своей мамы. И был бы честен.

Что, если бы я не был погрязшим в алкоголе идиотом и разузнал бы о её проклятие раньше? И тогда, возможно, уже в это Рождество мы были вместе «по-настоящему». Так, как она мечтала, хоть теперь я и не уверен, что она действительно желала этого. Что она была в состоянии желать хоть чего-то, кроме наркотиков, пока я так наивно выстраивал воздушные замки из нашей несуществующей взаимной любви вместо того, чтобы действительно услышать её наконец и спасти.

А что, если бы я ещё на первом курсе забил на все эти установки, что навязывал мне отец? Если бы мы с Гермионой подружились и делали вместе домашнее задание, в библиотечной тишине перелистывая сухие страницы толстых книг. Если бы вместо ругани я прямо признался, что меня восхищает её интеллект и я действительно считаю веснушки на её лице чертовски милыми. И я бы всегда укладывал её волосы, чтобы показать всем, насколько она, сука, красива. И на Святочном балу она бы танцевала со мной, а не с этим шкафом-болгарином. А потом я бы спрятал её так далеко от войны, что она ни за что на свете не попала бы в руки спятившей тётке. Не получила бы проклятие.

Хотя… зная Грейнджер, она бы не бросила своих оболтусов. Но даже так я бы не стоял в стороне, молча наблюдая, как Гермиону пытали. Я бы вытащил её из Менора во что бы то ни стало. И пусть бы потом меня запытали Круциатусами, плевать. Теперь это казалось такой пустяковой мелочью.

И слёзы продолжали стекать по моим щекам на грудь Гермионы. До ушей донёсся тихий вздох Блейза, когда он убрал руки от её запястья, видимо так и не нащупав пульса. Но я отказывался сдаваться. Отказывался принимать то, что путь, что я выбрал, заведомо был неправильным.

— Драко…

— Я не отпущу её! — крикнул я, поднимая руку, чтобы он заткнулся.

Обнял Гермиону, приподнимая худощавое тело с пола и прижимая ещё ближе к себе. Всхлипы сдерживать не получалось, и я так боялся, что не услышу долгожданного стука сердца.

Сколько прошло секунд?

Две?

Или десять?

Ведь не больше десяти, правильно?

Наверное, даже пять. Шанс всё ещё был.

Пожалуйста, Гермиона.

— Давай отнесём её к Крейгу, я думаю, что…

Но я не слушал Блейза. Продолжал внутренне молиться и верить. Бесконечно верить, что хотя бы удача ещё не успела отвернуться от меня вслед за недостижимым счастьем.

Стук…

Еле различимый. Столь тихий, что я уже заключил, что это лишь наваждение. Лишь несбыточный мираж, что мой рассудок решил выдать за правду, чтобы не сойти с ума.

Стук.

Вслед за первым последовал ещё один. Такой же тихий, но уже более уверенный. Твёрдый. Дарящий надежду.

— Жива, — прошептал я. — Блейз! Она жива!