Служитель египетских богов - Челси Ярбро

— Вы отсылаете меня прочь, как опозоренную кузину.

— Ничего подобного. — Мадлен глубоко вздохнула. — Если мне придется тайно покинуть Фивы, я должна быть уверена, что в Каире меня ожидает свой человек. Я не могу полагаться на случай, если хочу выбраться из Египта живой.

— Живой? — повторила Ласка, бледнея.

Мадлен отвела взгляд.

— В той же мере, что и сейчас, — уточнила она.

* * *

Письмо Онорин Магазэн, посланное из Пуатье Жану Марку Пэю в Фивы.

«Мой дорогой, мой драгоценный Жан Марк!

Никогда еще мне не было так трудно держать в пальцах перо, и никогда, даже в самых страшных кошмарах, я не испытывала таких внутренних мук, но как добрая христианка и женщина, которой вовсе не безразлично, что станется с тобой дальше, я обязана сообщить тебе о переменах в моих чувствах и жизни. О, Жан Марк, я ведь много лет и думать не думала, что моя искренняя привязанность к тебе когда-нибудь может ослабнуть. Но это произошло.

Я спросила духовника, почему так случилось. Тот сказал, что не видит ничего удивительного в этом пассаже и что мы с тобой в любом случае не имели возможности соединиться, так как пытались поддерживать отношения несмотря на отцовский запрет. Еще он сказал, ибо я страшилась писать тебе, что мое молчание не приведет к достойному разрешению ситуации, так что, с его одобрения, я и решилась в подробностях изложить, что тут у нас творилось в последнее время, надеясь, что ты не станешь слишком сильно меня презирать, когда дочитаешь это письмо.

Как я уже сообщала, кузен Жорж недавно унаследовал деньги и землю. Наследство оказалось избыточным, а условия его получения не слишком обременительными. Я полагаю, кузен это заслужил, с чем ты наверняка согласишься — ведь он был единственным человеком во Франции (кроме моей тетушки, разумеется), который поддерживал нас. Прости, Жан Марк, но я должна со всей деликатностью подчеркнуть, что, именно когда речь заходит о Жорже, мне в особенной степени нужны твои понимание и доброта, ибо я оказалась в весьма затруднительном положении.

Отец не прекращал попыток отыскать мне супруга и, действуя все настойчивее, практически сговорился с одним из приятелей, решившим, что в свои пятьдесят два ему наконец пора бы обзавестись семьей. Человек этот занимается красителями, неприлично богат и нюхает табак, отчего все его манишки вечно чем-то забрызганы. Мой родитель настолько обрадовался находке, что выдвинул совершенно отвратитслъный ультиматум: либо я соглашаюсь на брак с его другом, либо лишаюсь наследства. Никакие другие версии им в расчет не брались. Можешь себе представить, как я расстроилась, осознав по категоричности его тона, что уже ни мне, ни тетушке не удастся выговорить у него хоть какую-нибудь отсрочку. Да и деваться мне было некуда, ведь Пуатье не Париж. Это там я была избавлена от ежедневных отцовских нотаций, а тут он накидывался на меня прямо с утра и до позднего вечера долдонил одно и то же, в своем гневном упрямстве и рвении напоминая разъяренного монстра, обиженного на весь белый свет.

Причины его обиды, впрочем, понятны. Отца сильно расстроил выкидыш, случившийся у Соланж. Врач даже посоветовал ей не предпринимать дальнейших попыток выносить очередного ребенка, так как ее утроба для этого слишком слаба. Это печальное обстоятельство и подвигло родителя с утроенной силой накинуться на меня, ибо теперь все его надежды обзавестись здоровым наследником связывались лишь со мной.

Как ты, наверное, понял, я тут же написала тетушке Клеменс, а та уже сама снеслась с Жоржем, и они оба незамедлнтельно понеслись в Пуатье, не отдыхая даже ночами. Тетушка до сих пор вспоминает эту безумную скачку и очень хвалит карету за то, что та выдержала. Отец моментально смекнул, в чем дело, и превзошел себя в нелюбезности, отказавшись предоставить моим адвокатам приют. Они были вынуждены поселиться на постоялом дворе, представляешь! Потом, правда, добрый друг Жоржа, Анри д'Эрель, пригласил их пожить у себя, чем привел моего родителя в ярость. Он ведь еще ни разу не удостоился чести быть принятым в доме месье д'Эреля, хотя и пытался добиться того.

Несмотря на столь недостойное поведение своего брата, тетушка Клеменс трижды виделась с ним (они запирались в гостиной), но в конце концов была вынуждена признать, что не в ее силах что-либо изменить. Мы обе с ней долго плакали и даже однажды вечером обсудили возможность моего побега из дома с дальнейшей попыткой устроиться на идущий в Египет корабль, но после длительных дебатов отвергли этот безумный план, решив спуститься с небес на землю. Я ведь ни разу нигде, кроме Италии, не бывала и непременно пропала бы в чужой стороне.

Впоследствии оказалось, что кое-что из наших бесед тетушка Клеменс передавала кузену, умоляя того найти выход из сложившейся ситуации. В результате Жорж сделал мне предложение, и на самых благоприятных условиях, в чем ты сможешь сейчас убедиться сам. Он заверил отца, что любое наследство, которое тот пожелает мне выделить, будет считаться трастовым фондом для наших детей. Правда, кузен с большой твердостью отклонил требование старика поменять свое имя на Магазэн, сочтя это неприемлемым, ведь его род древнее, чем наш. Да и действительно, с какой стати ему жертвовать своей знатностью в угоду кому-то, пусть даже и своему будущему тестю? Скажи, разве я не права?

Права, впрочем, я или нет, не так уж и важно, ведь ты, я знаю, теперь станешь обо мне думать как о легкомысленной, ненадежной особе, заслуживающей только презрения. Однако, надеюсь, ты все же учтешь обстановку, сложившуюся вокруг меня. Перспектива выйти за ровесника собственного родителя совсем мне не нравилась, а тебе пока что не удалось добиться известности, могущей поспособствовать нашему браку. Возможно, я еще пожалею о своем решении, когда к тебе придет слава, но что же мне было делать в столь бедственной ситуации, как не обратить свои взоры на Жоржа, ибо угроза стать нищенкой без приюта и каких-либо средств к существованию весьма испугала меня. Я приняла его предложение, не ища каких-либо выгод, а руководствуясь той неизменной привязанностью к нему, какая нас связывала еще в детстве. Действительно, мне теперь предстоит подняться на более высокую ступеньку парижского общества, но на ту же ступеньку мог возвести меня и приятель отца, так что мой выбор определяла совсем не практичность, какую сейчас можно встретить везде.

Хочу также отметить, что мы с Жоржем хорошо понимаем друг друга. То, что я к нему испытываю, совсем не похоже на мою страстную тягу к тебе, но я начинаю подозревать, что такая тяга — опасная вещь. Из тех, о каких неустанно предупреждает нас Церковь. Страсти толкают людей к греху, а в браке доставляют одни лишь страдания. Подобных примеров вокруг очень много. Когда я думаю о тебе, душа моя стонет, однако со временем боль затихнет, воспоминания поблекнут и все пойдет своим чередом. Уверена, Жорж будет заботиться обо мне, зная, что я не примусь возражать против его уходов в мужские компании. А он, в свою очередь, обещает умерить свои притязания на меня, как только у нас появятся двое детей, что нас обоих очень устраивает. Жорж — блестящая партия, даже отец с этим согласен, и я собираюсь воспользоваться всеми преимуществами супружества с ним. Парижская жизнь меня кое-чему научила: я пришла к выводу, что женщина должна сама заботиться о своих интересах, не уповая на милости со стороны своего мужа или отца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});