Сочинения - Иоанн Кассиан Римлянин

Итак, между всеми этими есть один вид любви нерасторжимый, который основывается не на знатности знакомства, не на важности должности или чина, не на договоре каком–либо или на нуждах естественных, но на одном лишь сходстве добродетелей. Эта любовь ни в каких случаях никогда не прекращается, не только расстояние или время не могут ее разлучить или подавить, но и смерть не прерывает ее. Это есть истинная и не-\548//разрывная любовь, которая одинаковым совершенством и добродетелью друзей скрепляется. Однажды заключенный союз ее не прервут ни разность желаний, ни упрямое несогласие воли. Впрочем, мы знаем многих, находящихся в таком положении, которые хотя из горячей любви ко Христу были связаны дружеством, не могли, однако, сохранить его навсегда неразрывно; потому что хотя и основывались на добром начале товарищества, однако с неравным усердием предпринятое намерение поддерживали, и было между ними некоторое временное охлаждение, потому что не одинаковой добродетелью того и другого, а терпением лишь одного сохранялось. Хотя оно одним великодушно и неутомимо поддерживалось, однако малодушием другого обязательно прерывалось. Ибо слабости тех, которые холодно ищут совершенного здоровья, каким бы терпением сильных ни сносились, однако самими немощными не переносятся. Ибо они имеют прирожденные причины возмущения, которые не позволяют им быть спокойными; как одержимые телесной болезнью обычно приписывают отвращение, происходящее от слабости желудка, небрежности поваров или служителей, и с какой бы заботою прислуга ни услуживала им, причины своего раздражения приписывают здоровым, — не сознают, что причины эти находятся в них. Поэтому верный, неразрывный союз дружества, как мы сказали, есть тот, который основывается только на равенстве добродетелей. Ибо Господь вселяет единонравных в доме (Пс 67, 7 с греческого). И потому только между теми может пребывать неразрывная любовь, в которых есть одно намерение и воля, одно желание и нежелание. Если и вы желаете сохранить ее ненарушимо, то вам нужно стараться, изгнав из себя пороки, умертвить свою волю и с одинаковым старанием и намерением тщательно исполнять то, чем пророк очень утешался, говоря: как хорошо и как приятно жить братьям вместе! (Пс 132, 1). Это следует понимать духовно, а не в отношении к месту. Ибо нет никакой пользы, если несо-\549//гласные по нравам и намерениям соединяются в одном жилище; а основывающимся на одинаковой добродетели и расстояние не препятствует соединяться (дружбой). Ибо у Бога сходство нравов, а не соединенное местожительство соединяет братьев; и никогда не может ненарушимо сохраниться мир там, где бывает разность воли.

глава 4 Вопрос: нужно ли что–нибудь полезное делать вопреки желанию брата?

Герман. Что же, если один хочет сделать что–нибудь, что по Богу усматривает полезным и спасительным, а другой не изъявляет согласия, нужно ли исполнить против желания брата или оставить по его воле?

глава 5 Ответ: постоянная дружба может пребывать только между совершенными

Иосиф. Поэтому мы сказали, что полное и совершенное дружество может пребывать только между совершенными мужами и одинаковой добродетели, которым одинаковая воля и одинаковое намерение никогда или редко позволяет думать различно о том, что относится к преуспеванию в духовной жизни. А если бы они начали заводить жаркие споры, то ясно, что они никогда не были единодушны по тому правилу, о котором мы сказали. Но поскольку никто не может начинать с совершенства, а начинают с основания его, и вы исследуете не то, каково величие совершенства, а как можно достигнуть его, то считаю необходимым коротко раскрыть вам правило его и некоторую стезю, по которой бы направлялись ваши стопы, чтобы вы удобно могли Достигнуть блага терпения и мира.

\550//

глава 6 Каким образом может ненарушимо сохраняться дружество

Итак, первое основание истинного дружества находится в пренебрежении богатства мирского и в презрении всех вещей, какие имеем. Ибо совершенно несправедливо и нечестиво, если после отвержения суеты мира и всего, что в нем есть, драгоценной братской любви предпочитать маловажную домашнюю рухлядь, какая осталась. Второе основание состоит в том, чтобы всякий отсекал свою волю, так чтобы не считал себя мудрым и рассудительным и не желал последовать лучше своему мнению, нежели мнению ближнего. Третье: всякий должен знать, что всему, что считает даже полезным и необходимым, нужно предпочитать любовь и мир. Четвертое: следует верить, что ни по справедливым, ни по несправедливым причинам нельзя гневаться. Пятое: всякий должен желать исцелить гнев брата на него, питаемый даже без основания, таким же образом, как свой, зная, что и для него равно гибельна печаль другого, как если бы сам сердился на другого, если не изгонит ее из души брата, насколько от него зависит. Последнее основание, которое, без сомнения, есть общий истребитель всех пороков, состоит в том, чтобы всякий думал, что он в этот же день переселится из мира сего. Это убеждение не только не допустит никакой скорби оставаться в сердце, но и подавит все движения вожделений и всех грехов. Итак, кто это сохранит, тот не может ни потерпеть горечи гнева и раздора, ни причинить другим. А когда этого не будет и когда враг[123] любви в сердца друзей неприметно будет вливать яд огорчения, то обязательно, при постепенном охлаждении любви от частых огорчений, сердца любящих, долго растравляемые, когда–нибудь он разлучит. Как может когда–нибудь рассориться со своим братом тот, кто поступает по вышесказанному

\551// правилу, кто первую причину распри, которая обычно происходит из–за малых вещей и ничтожных предметов, совершенно пресечет, ничего своего не защищая, всей силою сохраняя то, что в книге Деяний Апостольских читаем о единении верующих: у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее (Деян 4, 32)? Потом, как произойдет семя раздора от того, кто, угождая воле не своей, а брата, сделается подражателем Господа и Владыки своего, Который от лица человека говорит: Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин 6, 38)? Каким образом подаст повод к спору тот, кто касательно разума и чувства своего решился доверять не столько своему суждению, сколько мнению брата, по его воле, со смирением благочестивого сердца исполняя то, что говорится в Евангелии: впрочем не как Я хочу, но как Ты (Мф 26, 39)? Или как допустит что–либо, чем бы опечалился брат, тот, кто ничего не считает драгоценнее блага мира, не выпуская из памяти изречения Господа: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13, 35)? По любви, как по духовной печати, Христос хотел, чтобы узнавали стадо Его овец в этом мире, и этим, так сказать, характером они отличались от прочих. По какой причине допустит оставаться в себе или в другом скорби тот, кто вполне убежден, что не может быть справедливых причин для гибельной гневливости непозволенной? И как может молиться, когда брат сердится на него, все равно как если бы сам он сердился на брата своего, всегда содержа в смиренном сердце изречение Господа Спасителя: если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что–нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф 5, 23, 24)? Никакой пользы не будет, если ты хоть уверяешь, что не гневаешься, и думаешь, что

\552// исполняешь эту заповедь: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф 4, 26), и. всякий, гневающийся на брата своего напрасно, тот подлежит суду (Мф 5, 22), а скорбь другого, которую мог бы укротить своей кротостью, по упорству сердца презираешь. В этом случае ты становишься таким же нарушителем заповеди Господней. Ибо Кто сказал, что тебе нельзя гневаться на другого, Тот сказал и то, что скорбь другого нельзя презирать, потому что нет разности перед Богом, Который желает всем людям спастись, себя ли или другого кого–либо ты губишь. Одинакова бывает для Него потеря от погибели кого–либо; также и для того, кому приятна погибель всех, одинакова прибыль, твоей ли или братней смертью она приобретается. Наконец, как может и самую малую скорбь иметь на брата тот, кто верит, что он каждый день во всякое время может переселиться из этого мира?

глава 7 Ничего нельзя предпочитать любви и ничего нельзя почитать хуже гневливости

Итак, как ничего нельзя предпочитать любви, так, напротив, ничего нельзя ставить хуже ярости или гневливости. Ибо если бы все и казалось полезным и необходимым, однако следует пренебрегать им, чтобы избежать возмущения гнева; также все, что считается противным, надо принимать и переносить, чтобы ненарушимо сохранялось спокойствие любви и мира, потому что нет ничего гибельнее гнева и скорби и полезнее любви.