В водовороте века. Мемуары. Том 2 - Ким Сен

— Я все время был в боевых хлопотах. Не смог послать вам и весточки, за что чувствую себя виноватым перед вами.

— Виноваты-то это мы, Полководец! Жили мы хотя и в горах, но о вас слышали. Слушала о вас, — а в душе сетовала на покойного мужа: ты, родной, костьми лег на чужбине, не пошел за Полководцем!

— Но командующий Рян сражался храбро до последней минуты своей жизни…

А сына его, Рян И Чжуна, мы направили на учебу в Революционное училище в Мангендэ.

В апреле 1948 года у нас проходило совместное совещание представителей Севера и Юга. В то время Ким Гу посетил это училище. Здесь он встретился с сыном бывшего командующего Ряна и не скрывал своего удивления.

— Как это так?! Ядаже не предствлял себе, что здесь учат сына командующего Армии независимости. Ведь в этом училище власти Северной Кореи воспитывают детей партизан.

— Здесь, — сказал я ему, — есть дети не только партизан, но и других погибших патриотов, тех, кто действовал внутри страны в профсоюзах и крестьянских союзах. У нас нет дискриминации в отношении погибших патриотов, борцов за Родину. Не интересуемся, к какой бы группировке они раньше ни принадлежали.

— Это училище, я бы сказал, символ национальной консолидации! — взволнованно сказал Ким Гу.

Окончив училище, Рян И Чжун стал политработником части ВВС. А после войны, к сожалению, погиб при авиакатастрофе.

Получив эту скорбную весть, я очень расстроился. Очень боялся, как бы на этом не кончилось кровное родство командующего Ряна.

К счастью, у Рян И Чжуна остался сын, Рян Чхоль Су. Единственный. Но его, к сожалению, искалечил детский паралич. Партия послала его учиться в начальную, потом в полную среднюю школу и вуз, заботясь о том, чтобы он прошел, как здоровый, весь 14-летний учебный процесс. Четыре года он учился в Университете имени Ким Ир Сена. Друзья каждый день возили его на коляске в Университет, поднимали на лифте в аудиторию, на 17-й этаж. Уважение второго, третьего поколений к погибшим патриотам-предшественникам выразилось и в теплой любви к искалеченному болезнью внуку патриота. Сейчас Рян Чхоль Су как достойный писатель Республики пишет свои произведения, хотя и в постели.

У него два сына и одна дочь. Судя по кровному родству, они — правнучата Рян Сэ Бона. В осенний праздник чхусок они вместе с родителями идут на могилу своего прадедушки, который покоится на Кладбище патриотов. Им пока неизвестно, какие переживания, какое несчастье сковывали жизнь их прадедушки.

Желаю, чтобы на плечи этих несмышленышей не давил тяжелый груз с ярлыком: антикоммунизм или коалиция с коммунизмом.

5. Под идеалом консолидации

Наш отряд ускорил поход в Люхэ.

Уезд Люхэ, как и Синцзин, Тунхуа, Хуадянь, Паньши, был широко известен в Южной Маньчжурии как один из важнейших очагов движения за независимость Кореи. В этом районе вместе с деятелями движения за независимость страны, принадлежавшими к старому поколению, было много и борцов — представителей нового поколения, стремившихся к коммунизму. И Синхынские курсы, широко известные в истории движения за независимость Кореи как первое военное училище, были учреждены в Ханихэ уезда Люхэ Южной Маньчжурии.

Определяя Люхэ как один из пунктов маршрута нашего похода, мы намеревались активно развернуть в этом районе политическую работу, чтобы расширить в массах базу для деятельности АНПА. Не только в Люхэ, но и в Саньюаньпу, Гушаньцзы, Хайлуне, Мэнцзяне и других районах, расположенных на пути нашего возвращения до Аньту, мы решили развернуть наряду с работой по революционному воспитанию масс энергичную деятельность по расширению отрядов партизанской армии. Именно в этом и состояла одна из сторон стратегических соображений, предусмотренных нами при определении маршрута нашего похода в Южную Маньчжурию.

Экспедиционный отряд, останавливаясь прежде всего в Саньюаньпу, Гушаньцзы, Люхэ, Хайлуне, проводил работу с революционными организациями.

После события 18 сентября революционные организации в этих районах были жестоко разрушены вследствие вражеского белого террора. Большинство организаций, созданных в течение нескольких лет потом и кровью коммунистов нового поколения, было либо разрушено, либо разгромлено и распущено. Были и такие организации, которые невозможно было восстановить: все их члены либо арестованы, либо убиты.

От последствий события 18 сентября больше всего пострадал Хайлун и его окрестности. В Хайлуне находилось японское консульство, и вражеские щупальца были в нем протянуты глубже, чем в других местностях. В каком бы районе мы ни бывали, там были люди, которые не находили себе места, чтобы найти нить, ведущую к установлению связи с организацией.

Во всех местностях, где мы останавливались, я встречался с членами низовых партийных организаций, разветвленных от основы первой партийной организации, с активом КСМК и АСМ и руководителями Крестьянского союза, Антияпонского общества женщин и Детской экспедиции. Ознакомившись с их деятельностью, я обсуждал с ними предстоящие революционные задачи, дальнейшие задачи нашей борьбы. В ходе этого я заметил в настроениях у членов революционных организаций этой местности и в их образе мышления несколько отрицательных моментов, которые нельзя обойти молчанием.

Первый момент — это была тенденция пораженчества, которая начала быстро распространяться среди них в связи с событием 18 сентября.

Такая тенденция проявлялась прежде всего в их образе мышления: «Захвачена Японией и Маньчжурия, теперь всему конец». Немало таких людей, которые твердили: «Япония победила Россию, самую великую в мире по территории страну, разгромила и цинский Китай. А ныне у нее глаза загорелись и на основную территорию Китая, чтобы захватить ее вслед за Маньчжурией. Неизвестно, насколько сильны американские и английские войска, но, видать, и им не устоять против японских войск. Смотри, Япония покорит чуть ли не весь мир! В такой обстановке ожидать независимости Кореи — все равно что ждать у моря погоды». Иллюзии насчет японских войск, возникшие после японо-китайской (1894–1895 — ред.) и русско-японской войн, к этому времени все более поощрялись и распространялись.

Находились и люди, которые считали пустыми словопрениями заявления о возможности победить японский империализм собственными силами корейской нации. Если будут расти такие взгляды, то можно скатиться в пропасть пораженчества: к чему, мол, совершать революцию, все равно в этой борьбе мы не победим?

Без преодоления пораженческой психологии сплачивать народ невозможно, невозможно мобилизовывать широкие патриотические силы на революцию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});