Попала!. Дилогия (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Хорошо хоть штаны при нем, иначе бы меня уже тут не было.

– Так и будешь стоять в дверях? – спросил он, не открывая глаз.

– Могу присесть в кресло. – Кое‑как справившись со смущением, посмотрела на приставленный к камину предмет мягкой мебели. Очень мягкий и… такой безопасно далекий от Галеано.

– Тогда нам придется перекрикиваться. – Он наконец‑то открыл глаза и, улыбнувшись, мягко похлопал по постели рукой. – Может, присоединишься? Раз уж пришла.

К счастью, в спальне царил полумрак, иначе бы он заметил, как я покраснела: щеки горели.

– Я хотела узнать, как вы себя чувствуете?

Он снова заложил руки за голову и с видом довольного котяры признался:

– Намного лучше. Твое появление подействовало на меня исцеляюще.

И почему у него нет пивного брюшка, а вместо этого пресс из сплошных кубиков? И лучше бы грудь была волосатой, а не вот такой бесстыдно‑идеальной: рельефная, твердая, загорелая.

Безобразие, а не тело.

– Даниэла…

– М?

Я встрепенулась и даже не сразу поняла, как он меня назвал.

– Побудь со мной, не убегай. Обещаю, что не позволю себе ничего лишнего.

– У каждого свои представления о лишнем.

Продолжать стоять истуканом было глупо, уходить не хотелось, а усаживаться в кресло… В общем, на него я больше даже не посмотрела. Пересекла спальню, наполненную отблесками пламени и мягкими тенями. Помедлив, в нерешительности опустилась на край кровати. Редфрит тут же перекатился набок, оказавшись рядом.

Слишком близко. Так, что теперь его пальцы скользили по моему запястью дразнящей лаской.

То есть вот эти поглаживания он считает совершенно не лишними, а уместными и абсолютно невинными?

– Не хотите одеться?

– Не хочу.

– Тогда я лучше не буду на вас смотреть.

– Это ничего. Главное, что я могу тобой любоваться, – не стал обижаться Галеано, равно как и не перестал скользить по изгибу моего локтя подушечками пальцев, что‑то неторопливо вырисовывая, посылая мурашки по коже.

Точно издевается. Или это я над собой издеваюсь… Вот только убрать руку и отодвинуться отчего‑то не получалось.

В общем, Даня, эксперимент провалился. А может, наоборот увенчался успехом, раз в результате было доказано: сила воли у тебя никакая.

– Испугалась? – хрипло спросил Редфрит, явно имея в виду призыв древнего.

– Никогда не видела ничего более жуткого. И… не чувствовала.

– Это действительно было страшно. Надеюсь, нам удастся с ним справиться. – Он на миг прикрыл глаза.

– Продолжишь попытки с заключенными? – спросила осторожно.

– Тебе бы этого не хотелось.

Я не ответила, но он и так все понял по выражению моего лица. Сев на кровати, взял меня за руку, сплетая наши пальцы, а потом прижался к ним губами. Короткое, но такое желанное прикосновение, от которого даже сбилось сердце.

– В тебе слишком много света для этого мира, Даниэла. Слишком много света для такого, как я. Наверное, я демонов эгоист… Да, именно эгоист. – Он мрачно усмехнулся и чуть сильнее сжал мою руку. – Но я готов растерзать любого, кто только посмеет тебя коснуться. Задержит на тебе взгляд или даже в мыслях посмеет тебя желать. – Мгновение, и между нами не осталось расстояния, а у меня – желания сопротивляться. Когда почувствовала его дыхание на губах, хриплый шепот за мгновение до поцелуя: – Я хочу тебя всю. Для себя. Чтобы ты была только моя.

Я не успела ни отстраниться, ни напомнить ему о том, что кто‑то тут собирался не позволять себе лишнего. Поцелуй, осторожный и одновременно пылкий, обжег губы, заставил задохнуться. Даже голова закружилась, и, наверное, если бы я стояла, а не сидела на кровати, попросту рухнула бы в его объятия. Редфрит осторожно раскрывал мои губы, подчиняя и околдовывая. Ни во мне, ни в нем магии не было, но сейчас мы оба были словно завороженные. Опьяненные друг другом и вспыхнувшим между нами чувством.

Я вся дрожала, ощущая тяжесть ладони на талии, возбуждающие прикосновения его пальцев. К груди, ключице, ставшей такой чувствительной мочке уха – и все это, не прерывая умопомрачительного поцелуя. С каждой секундой он становился все требовательнее, а прикосновения все более жадными и нетерпеливыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да я и сама тоже хороша. Вместо того чтобы прекратить это безумие, скользила по его груди ладонями. Гладила напряженную спину, твердые плечи, борясь с искушением пробежаться пальцами по кубикам пресса и… продолжить путешествие к неизведанному.

Еще немного, и окончательно потеряюсь в своих чувствах и желании, что вызывал во мне этот мужчина.

Редфрит зря времени не терял: мягко опрокинул меня на кровать, навис надо мной, явно готовый к продолжению «банкета». И я тоже уже была более чем готова (вернее, мое тело), но…

Но между нами по‑прежнему стояла Даниэла.

– А как же: «Ни о чем не переживайте, госпожа Вертано, я ни в коем случае не переступлю черту дозволенного»? – поддела тирана.

Редфрит плотоядно улыбнулся и, не собираясь поднимать белый флаг, стал покрывать поцелуями мои плечи, попутно воюя с крючками корсажа.

Сразу видно, опытный военный.

– Совсем забыл, что рядом с тобой я становлюсь совершенно безвольным.

Вот только не надо тут про силу воли.

Закусила губу, пытаясь сдержать стон, когда этот искуситель, добравшись до нижней сорочки и успешно ее приспустив, стал вырисовывать на груди запретные узоры, задевая языком тугие горошины сосков.

Черт.

Еще пара секунд промедления, и у меня возникнут реальные проблемы с ритуалом отречения.

Пришлось снова вспоминать о Фантальм. Образ красавицы‑королевы вмиг понизил градус возбуждения, и я чуть ли не со стоном вытолкнула из себя:

– У тебя есть жена.

Редфрит замер на миг, зажмурился, как будто от боли. Словно я ему сердце ножом проткнула, а не напомнила о спящей супруге.

– Она мне не жена, – проронил он глухо. – Она мне чужая.

– По законам этого мира вы женаты.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом он тяжело рухнул на спину со мной рядом и сказал:

– Маги продолжают искать способ снять метку, которой она нас связала. Никогда не переставали.

– Но поиски, как я понимаю, успехом пока не увенчались.

– Разберемся со Спящим, потом решим, как быть с ней.

– Но Даниэла…

Редфрит прижал палец к моим губам. Привлек к себе и снова поцеловал. Мимолетный, но не менее сладостный поцелуй, к которому примешивалась и горечь осознания, что нам не жить вместе долго и счастливо.

– Не хочу о ней думать. И говорить о ней не хочу. Только не сегодня.

– Тогда я, наверное, пойду.

Думаете, его величество ослабил хватку? Как порядочный тиран убрал руки? Как бы не так! Наоборот, прижал к себе крепче и прошептал мне на ухо:

– Останься. Прошу. Еще немного, и начну умолять.

– Хотела бы я на это посмотреть, – хихикнула, не сдержавшись, и спросила, отводя с его лица темную прядь: – И чем тогда будем заниматься?

Пауза. И взгляд такой хитрый, такой красноречивый.

– Кроме этого, – добавив в голос строгих ноток, спустила неугомонного с небес на землю.

– Значит, будем лучше узнавать друг друга, – смирившись, ответил неугомонный.

– В смысле просто общаться? – уточнила на всякий случай.

А то мало ли…

– Просто общаться, – заверил Редфрит и, вызвав своего накшерра, велел подать ужин на двоих прямо в спальню.

– Есть тоже будем на кровати? – Приняв сидячее положение, я стала спешно поправлять корсаж и застегивать крючки на груди.

– А почему бы и нет? – с улыбкой отозвался его величество и, хвала Темному и Светлому пантеону, все‑таки надел сорочку. – Главное, что рядом будешь ты. А где – не имеет значения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я так и не сдержала данное себе обещание – осталась у короля на ночь. Нет, ничего такого… интимного и запретного… между нами не было, зато было много разговоров, шуток и веселых историй из его прошлого. О своем прошлом я старалась умалчивать, а Редфрит, к счастью, не давил и не настаивал. Не лез в душу и больше не пытался добиться от меня признания, что никакая я не Элла Вертано, а редчайшее здесь явление, можно сказать, уникальное – попаданка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})