De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

дело пошло хорошо. Со временем я открыл собственный магазин.

Через год я преобразовал магазин в акционерное общество, в которое вошли мои отец и дядя и которое получило название «Шведское акционерное общество по пошиву готовой одежды». Я стал исполняющим обязанности директора. Совершенно неожиданно акционерное общество стало давать хорошую прибыль. Дивиденды первого года составили 10%. К концу первого года оборот составлял 1 млн. крон, что в то время было очень большой суммой. У нас работало около 1000 торговых агентов.

В то время я жил у родителей вместе с четырьмя сёстрами. Когда мне исполнилось 19 лет, я получил королевское разрешение на прохождение первой части моей воинской службы, которую я отбыл в Королевском батальоне тылового обеспечения в Мариенберге. Поскольку я был пацифистом, служил я в качестве санитара. По вечерам разрешалось ездить в город, благодаря чему я не оставил своих дел и мог видеться с друзьями.

В 1897 г. произошло много событий. Второго февраля, после шестинедельной болезни, умерла моя мать. Я сильно любил мою маму, и её смерть оставила глубочайшие раны, которые время никогда не сможет залечить.

На лето мы переехали в Фурусунд. Там постоянно жили актёры и другие работники театра и художники. Моя старшая сестра Лина и я часто бывали в одной компании с дочерьми директора театра Августа Варберга, особенно с младшей из них, Карин. В наш круг общения входили также художник Роберт Лундберг, его жена Лоттен Селиг, Ева Хамрин и Кнут Ниблум из Драматического театра, театральный директор Аксель Коллин и многие другие.

Я был хорошим другом племянника Августа Стриндберга, Нильса Стриндберга. Последний раз я виделся с ним в отеле «Ридберг», незадолго до того, как он отправился в злосчастную арктическую экспедицию на воздушном шаре с Андре и Френкелем.

Осенью 1897 г. я покинул родительский дом, переехав в четырёхкомнатную квартиру на Банергатан, 17. Роберт Лундберг помог обставить моё новое жильё. Благодаря ему я развил художественный вкус и полюбил искусство. В том же году я начал коллекционировать живопись.

Однажды мы с Робертом в компании друзей ужинали в ресторане, и зашла речь о людях, меняющих свои имена и фамилии, что в то время было пока редкостью. И вдруг Роберт сказал: «А я считаю, что Улле должен изменить фамилию. Что это за фамилия Аш? Это же междометие какое–то». И в самом деле, подумал я, почему я должен был наследовать только фамилию моего отца. Я могу взять половину маминой фамилии, Шлоссберг, и стану Ашберг. Эта комбинация всем очень понравилась, и в тот вечер мы обмывали мою новую фамилию прекрасным старинным вином.

Квартира на Банергатан стала местом сбора моих друзей. Один из моих приятелей, доктор Давид Трёмберг, был талантливым пианистом. Он мог, находясь у меня в гостях, сидеть и целый вечер играть Шопена, Грига и Листа по памяти. В более близкий круг общения входил доктор Херман Хольмтсрём, певец и комедийный писатель, а также художник Антон Генберг, хороший друг Роберта Лундберга.

Карин Варберг, студентка школы Драматического театра, представила нам свою подругу, с которой они вместе учились, Анну–Лизу Альберг. Она была милой и одарённой девушкой, ей пророчили большое театральное будущее. Анна–Лиза, в свою очередь, была хорошей подругой Эллен Хартман, примадонны Драматического театра, и, безусловно, одной из самых выдающихся актрис нашей страны. Все мы часто катались вместе на велосипедах.

Роберт Лундберг познакомил меня с ещё одним художником, Альбертом Энгстрёмом. Мы стали хорошими друзьями, и наша дружба продлилась до его смерти в 1942 году.

17 октября 1898 г. я женился на Анне–Лизе Альберг. Наш гражданский брак был скреплен подписью бургомистра в Ратуше. В тот же день мы отправились в свадебное путешествие в Берлин, Дрезден и Вену.

Во время поездок в Германию я обратил внимание на процветающую отрасль готовой одежды. В Швеции же нельзя было найти готовую мужскую одежду, существовал лишь кое–какой пошив одежды для рабочих. Ателье предлагали грубые, бесформенные костюмы. Но, как известно, встречают по одёжке, и я задумал использовать немецкий опыт в моей стране. Вместе с отцом и оптовиком Юсефом Нахмансоном мы образовали Акционерное общество готовой одежды «Унион». Наша идея увенчалась успехом. Люди с удовольствием стали покупать готовую одежду, так как это было практично и экономически выгодно. Костюмы, которые мы продавали, были модными и элегантными, а цены на них низкими.

Я проработал с Нахмансоном 15 лет и всегда ценил его высокие способности и стремление к ясности в ведении дел. Он был человеком, не чуждым интересов общества, и понимал, что главным ключом к развитию здорового общества являются жилищные условия, поэтому он с большой охотой содействовал моим строительным делам в Брэннщюрке. Он умер вскоре после своего пятидесятилетия. Для меня он был деятельным и благородным человеком, который ушёл слишком рано, но успел совершить в жизни много хорошего.

Вместе с банкирами Дэнисом Мальмбергом и Гуннаром Йонссоном мы основали современную фабрику по изготовлению готовой одежды и начали открывать филиалы по продажам в разных частях страны. Подобная деятельность требовала не только много времени и денег, но и согласованного единого управления. Мои компаньоны не предвидели всех сложностей, которые необходимо преодолеть при запуске такого крупного предприятия. К сожалению, я и сам не обеспечил себя контрольным пакетом акций, что позволило бы мне вести дела так, как я планировал.

В результате, я был вынужден отойти от участия в управлении производством. В результате место директора занял норвежец, толковый человек в своей области, но, на мой взгляд, слишком молодой для руководства предприятием подобного масштаба. Через короткое время фабрику пришлось закрыть. При ликвидации производства мы потеряли весь вложенный капитал. Кредиты, однако, были полностью выплачены.

В июле 1899 г. у меня родился первый ребенок, сын Стуре. Я гордился тем, что стал отцом, хотя самому мне было только 22 года. Второй сын, Рагнар, родился в 1903 г., третий, Фольке, в 1905 г.

Я хорошо помню начало нового столетия. Я стоял на площади Густава Адольфа с женой и Свеном Сёдерманом. Часы пробили двенадцать, наступил новый век. Этот момент был очень торжественным. Кто тогда мог предвидеть, что человечеству придётся пережить две мировых войны! Ещё в меньшей степени люди могли предсказать появление таких чудес, как автомобиль, самолет, радио и телевидение.

У концертмейстера Королевской оперы Ларса Зетгерквиста, с которым я познакомился летом 1889 г. и затем подружился, я брал уроки игры на скрипке.

У меня дома на Торстенсонсгатан, 6, мы собрали смычковый квартет. В квартет входил художник Юхан Тирен, играющий на альте. Тирен невероятно хотел постичь тайну итальянских мастеров, чьи